Заместитель главного редактора «Новой газеты», зампредседателя Комитета Госдумы по безопасности депутат Юрий Щекочихин настаивал на возобновлении расследования по делу «Трех китов» в период прекращения дела в Генпрокуратуре.
Щекочихин отправил несколько запросов в Генпрокуратуру, ФСБ, Государственный таможенный комитет и МВД. По официальным, а по большей части неофициальным каналам он получил серьезные документы, которые свидетельствовали о том, что дело не ограничивалось контрабандой. Как выяснилось, оно связано с отмыванием миллионов долларов через Бэнк оф Нью-Йорк и может затрагивать торговлю оружием. К делу также оказались причастными бывшие и действующие высокопоставленные сотрудники российских спецслужб, а также лица из президентской администрации.
Юрий Щекочихин был также одним из инициаторов и последовательных сторонников парламентского обращения к президенту «О ненадлежащем отношении к исполнению служебных обязанностей заместителей генерального прокурора Российской Федерации Бирюкова Ю.С. и Колмогорова В.В.». Госдума так и не приняла этот документ. Комиссия по борьбе с коррупцией не успела оформить его соответствующим образом.
В 2002—2003 годах Юрий Щекочихин получал анонимные звонки с угрозами как в свой адрес, так и в адрес своего сына. Затем двое неизвестных напали на Щекочихина у подъезда его дома и скрылись на светлой «Волге». Сыну Юрия Щекочихина выделяли охрану. Щекочихин от охраны отказался.
Он не раз говорил, что друзья из спецслужб предупреждают его о серьезной опасности, советовался с коллегами о том, нужно ли всерьез воспринимать эти предупреждения и как действовать в такой ситуации.
В июне 2003 года в связи с тем, что в деле «Трех китов» все еще не было обвиняемых, Юрий Щекочихин встречался с представителями ФБР (США). Разговор шел в том числе и об этом контрабандном деле, в котором, согласно документам Германской криминальной полиции (БКА), прослеживалось отмывание денег через Бэнк оф Нью-Йорк. После предварительной беседы в Москве Щекочихин собирался посетить США для подробного обсуждения этой истории (а также ситуации с министром РФ по атомной энергии Евгением Адамовым). Была получена американская виза и названы имена сотрудников правоохранительных органов США, с которыми предстояло общаться.
3 июля 2003 года Юрий Щекочихин умер от внезапной и скоротечной болезни. По официальной версии, причиной стала очень редкая острая аллергическая реакция (Щекочихин никогда не страдал аллергией).
3 июля 2003 года председатель Комитета Госдумы по безопасности Александр Гуров обращался к генпрокурору РФ Устинову и просил возбудить уголовное дело по факту смерти Щекочихина. Генпрокуратура отказалась от обстоятельного уголовного разбирательства. 31 июля 2003 года главврач Центральной клинической больницы А.П. Николаев (Щекочихин умер в ЦКБ) отказал его сыну в предоставлении материалов для проведения независимой экспертизы.
Внезапная и скорая смерть Юрия Щекочихина по-прежнему вызывает вопросы, к сожалению, все те же, которые мы задавали два года назад:
- Есть заключение о смерти и официальный диагноз — «Синдром Лайелла» — это довольно редкий аллергический синдром, поражающий иммунную систему и внутренние органы. Однако неясно: что представляет собой «агент», то есть вещество или токсин, который вызвал болезнь Щекочихина?
- До сих пор непонятно, почему заключение о смерти не выдали даже родственникам, сославшись на врачебную тайну.
- Почему некоторые из врачей, которые занимались Щекочихиным, неофициально и вполголоса говорили о том, что он отравлен? По странному совпадению, никто из них больше не работает в Центральной клинической больнице.
- В чем причина отказа предоставить материал для независимой экспертизы, которую считали уместной родственники Юрия Щекочихина?
- В заключении о смерти говорится о трех анализах крови, взятых у Щекочихина перед смертью, но приведены данные только двух. Где результаты третьего исследования, которое производили ведомственные медики МВД? По имеющейся у нас предварительной и неофициальной информации, пробы крови поступили в распоряжение лаборатории ФСБ.
Мы со своей стороны провели при помощи зарубежных специалистов независимую экспертизу. Однако было слишком мало необходимого материала, чтобы сделать однозначные выводы. Эксперты сходились лишь в одном: официальное заключение о смерти вызывает больше вопросов, чем дает ответов.
