Соотечественники осваивали пространство России крайне неравномерно, и вышло так, что с запада на восток нашей страны города молодеют, а дороги, напротив, почему-то дряхлеют. С середины России, за Красноярском, начинает казаться, что приличных автомобильных трасс нет вообще. Однако Владимир Путин еще в феврале 2004 года ввел в эксплуатацию шоссе с запада России на восток. А раз президент сказал, что дорога есть, значит, она есть.
И мы с друзьями отправились по ней. В итоге эмпирическим путем установили, что трасса у нас эта — такая же, как наша свобода слова или независимые суды. Все это вроде бы есть — пока не столкнешься напрямую с тем, что названо этими словами. На самом деле дороги, соединяющей страну воедино, как не было, так и нет.
Если вы движетесь быстро — время замедляется, заметил еще Эйнштейн. Видимо, на относительно ровном участке асфальта мы чересчур разогнались, угодив даже не в прошлый, а в позапрошлый век. И теперь тряслись по разбитому, хуже некуда, гравийному пыльнику где-то на границе Иркутской области и Красноярского края. Это магистральная федеральная трасса «Байкал» М-53.
У Новой Поймы показался пост ДПС, перед ним огромная — не объехать — яма. Нет, в ХIX веке гаишников не было. И мы по-прежнему в новой России, запускающей в космос ракеты и создающей комиссию по стратегическому планированию. Яму преодолели, гаишники отвернулись. Все-таки на этой дороге явно пахнет серой, чертовщиной, что-то не так здесь со временем, его нет, есть только пространство огромное, которое Россия никак не может обжить, искушая других выполнить сию миссию.
1890 год. А.П Чехов: «…Сибирский тракт — самая большая и, кажется, самая безобразная дорога во всем свете. На каждой станции мы, грязные, мокрые, сонные, замученные медленной ездой и тряской, валимся на диваны и возмущаемся: «Какая скверная, какая ужасная дорога!»… Тяжело ехать, очень тяжело, но становится еще тяжелее, как подумаешь, что эта безобразная, рябая полоса земли, эта черная оспа, есть почти единственная жила, соединяющая Европу с Сибирью!».
Спустя 114 лет Владимир Путин перерезал ленточку, окрашенную в цвета российского флага, на мосту через Амур, после чего по нему проехала колонна из четырех грузовиков. Так президент открыл сквозное движение по продолжающей магистраль «Байкал» новой федеральной трассе «Амур», окончательно связавшей автомобильным сообщением берега Тихого океана и Балтики. Глава государства тогда сказал: «Событие очень большое не только для Дальнего Востока, но и для всей страны. В 1903 году был открыт Транссиб. И это второе по значимости событие — теперь по земле шоссейной дорогой восток и запад страны соединены, и соединены надежно».
Спустя еще 2,5 года, в конце июля 2006 года, на федеральной трассе, той самой единственной автомобильной жиле, «надежно» связывающей восток и запад России, мы остановились подсчитать потери. Когда пыль осела на трассу, увидели впереди завалившийся набок громадный автокран. Такие штуковины — автомобили в кюветах — сопровождали нас весь путь.
— Двенадцатый, — сын подсчитывал все ДТП, попавшиеся на дороге.
Итак, 12 встреченных аварий (из них никак не меньше половины, на мой пристрастный взгляд, из-за качества дороги) за четыре с половиной дня пути из Красноярска на Байкал и обратно. Мы преодолели почти 4 тысячи верст, из них чуть менее 3,4 тыс. км по федеральной трассе, соединяющей запад и восток России (сначала, до Иркутска, это М-53, потом, до Улан-Удэ, М-55). Мне кажется, для трассы такого статуса 12 — это много.
Самый отвратительный, изрытый воронками участок — от Нижнего Ингаша (Красноярский край) до Тулуна (Иркутская область). Юрты, Тайшет, Облепиха, Щеберта, Нижнеудинск, деревня с издевательским названием Разгон… Вся эта топонимика для моего сердца — как пенопластом по стеклу.
Если асфальт, то выбитый, каждая дыра в нем грозит крупными неприятностями, одну-две объедешь, в третью угодишь все равно. На обратном пути взялся сосчитать: всего от Тулуна до Н. Ингаша 14 убийственных участков общей протяженностью 95,7 км. Это кладбища машин. Но опасны не только они. Представьте: разбитую гравийку вдруг меняет почти безупречный асфальт, позволяющий спокойно идти 150—170 км/ч, так продолжается с десяток-другой верст, а потом это покрытие начинает пузыриться, вспучиваться и проваливаться. Хорошо, если едешь не ночью. Хорошо, если есть предупреждающие знаки.
Мой друг полагает, что Байкал — это наша Мекка и каждый обязан посетить его берега. На сей раз в нашем караване было шесть машин. Первым из строя вышел «Форд-мондео». На границе Красноярского края и Иркутской области долгое время нет заправок, поэтому, когда тайга расступилась и показался оазис «У Петра» с бензоколонками и кафе, все как один — и машины, и люди — выстроились на водопой. Тут же сауна и платный туалет из резного дерева. В столовой цены — как в Москве на Тверской. На АЗС — еще выше, литр 92-го — 19,5 руб. После заправки здоровье подвело только «Форд». Коктейль, залитый ему, назывался «Ты погасила свечи». В общем-то, подобное могло случиться почти на любой заправке — бензин А-80 разводят и «бодяжат» дешевыми китайскими присадками, выдавая его затем за Аи-92, 93 и 95. В общем, американец оказался чересчур чувствительным.
В Канске федеральную трассу, как в больших городах, пустили по объездному маршруту. Дорога посыпана щебенкой. Она летит и просто разбивает стекла.
Нам повезло: если б мы стартовали на несколько дней раньше, надолго застряли бы в Тулуне — трассу там перекрывали из-за наводнения. Во время проведения аварийных работ на дороге погиб сотрудник городской коммунальной службы — бушевала речка Ия. Год назад в Иланском районе Красноярского края трасса М-53 просто поплыла — ливни размыли асфальт, и магистраль была разрушена, движение полностью парализовано. Два года назад прорвало дамбу на 2536-м километре. В общем, обычное дело. Зимой да еще на серпантинах — убийственное. Скажем, в районе Култука (Слюдянский район) ручьи, бывает, выходят из берегов и вьющаяся змеей дорога тогда покрывается льдом.
Те, кто вынужден часто ездить, — перегонщики японских машин, тянущие их на жесткой сцепке, обклеивающие специальной лентой, закрывающие от камней щитами, — разумеется, привыкли и к такой дороге. Хотя, как они говорят, и врагу бы не пожелали оказаться на этой трассе в период таяния снегов, в мае.
Каждый год вся эта публика — дальнобойщики, перегонщики «японок», автопаломники на Байкал — надеются, что дорогу залатают. Ее и латают. Но очень медленно и несистемно. На всем протяжении дороги от Красноярска до границы края с Иркутской областью только где-то за Канском встретился 1 (один) дорожный рабочий с лопатой.
До трассы «Амур», запущенной в эксплуатацию Путиным в 2004-м, мы не доехали. Не смогли. Впрочем, и слава богу. И потом: чего стоит этот «Амур», если по «Байкалу» (М-53) до него «доплыть» невозможно? Вот мы и «не доплыли». Известно также, что трасса Чита—Хабаровск (Амур) лишь называется дорогой федерального значения, на большей части нет асфальтового полотна. Чиновники утверждают: полностью обустройство федерального коридора Москва—Владивосток закончится в 2008 году. Тогда это шоссе станет полноценным звеном трансконтинентальной магистрали Париж—Берлин—Москва—Владивосток.
Я поделился планами отечественных столоначальников с друзьями-поляками, которые путешествовали вместе с нами. Они даже не смеялись, у них не было сил. Одна дама неосмотрительно взяла с собой в путешествие пятилетнего сына, и теперь на нее было тяжело смотреть. При этом она объездила полсвета и путешествовала отнюдь не только по Европе и Америке. Муж у нее — тибетец. В ее глазах, когда мы гнали по щебенке, чтобы успеть к самолету, страх сменялся ужасом.
Почему нам рассказывают о дороге, которой нет? Дорожники утверждают: стоило Путину трассу открыть, как финансирование ее строительства тут же начало снижаться в разы. Наверное, для пользы дела президента следовало бы со свитой да с ветерком прокатить по ухабам, а потом перелететь через Байкал да захватить еще хотя бы пару сотен иркутских верст — скажем, от деревни Булюшка до речки Мокрая, а потом еще показать красноярский участок федеральной трассы в районе Шарбыша, где на плиты просто не положили асфальт, плиты раскрошились…
Все знают, что деньги на дороги у России сегодня есть. Где они в основном тратятся, тоже известно: Питер, Москва, Сочи. Иркутску на его тысячу верст федеральной автомагистрали обещали дать в этом году 550 млн руб. Много это или мало, если 260 км этой трассы было построено сто лет назад и с тех пор их не реконструировали?
С другой стороны, появись приличная дорога — угробят Байкал. Пока там берега чистые.
Иркутск. Самая красивая улица — Карла Маркса — заканчивается (или начинается) воссозданным в этом веке памятником императору Александру III. Основателю Транссиба — от благодарной Сибири. Стоя у этого величественного монумента, нельзя не впасть в глубокие раздумья относительно того, как царскому режиму удалось проложить эту дорогу, не будучи «гарантом энергетической безопасности» и не торгуя нефтью. И такой вопрос: если б не было Александра III, что связывало бы Россию воедино сегодня? Только трубопроводы?
Да, простите, есть еще сказочное название главной политической партии. Но где эти люди увидели единую Россию? Для одной ее части, западной, все, что за Уралом, это понты. Это то, что европейской России позволяет считать себя сегодня мировой державой: нефть. И для другой России, азиатской, наши соседи по ту сторону Урала — русскоговорящая заграница. Которая, не в силах удерживать это пространство, сдает его напирающим соседям.
Соседям, для которых отсутствие нормальных, человеческих дорог — верный признак того, что мы здесь временные.
