СюжетыПолитика

ОБЛАСТЬ ПОВЫШЕННОГО ДАВЛЕНИЯ

Специальный репортаж

Этот материал вышел в номере № 07 от 1 Февраля 2007 г.
Читать
В декабре 2006 года Михаилу Ходорковскому объявили, что его подозревают в легализации в 2002—2003 годах денежных средств, полученных от продажи нефти, в результате хищений у предприятий “ЮКОСа”. Ходорковский якобы сделал это под видом...

В декабре 2006 года Михаилу Ходорковскому объявили, что его подозревают в легализации в 2002—2003 годах денежных средств, полученных от продажи нефти, в результате хищений у предприятий “ЮКОСа”. Ходорковский якобы сделал это под видом пожертвований фонду “Открытая Россия”. Аналогичные претензии предъявили Платону Лебедеву. В настоящее время бывший руководитель “ЮКОСа” и бывший глава “Менатепа” ждут предъявления обвинений в следственном изоляторе Читы.

22 декабря прошлого года я пришел в Генпрокуратуру — туда вызвали на допрос отца Михаила Ходорковского. Следователь вручил мне уведомление, что в конце декабря 2006 года Михаил Ходорковский будет участвовать в следственных действиях в Чите. Так я узнал о том, что Михаила Борисовича этапировали из краснокаменской колонии. (По общему правилу расследование должно идти там, где было совершено преступление. Интересующие следователей события происходили в Москве. Но глава следственной бригады Салават Каримов руководит своими подчиненными в Забайкалье по телефону и факсу. — И.К.)

Я приехал в Читу перед Новым годом. Следователи предъявили Ходорковскому несколько документов, в том числе постановление о выделении уголовного дела в отношении моего подзащитного и Платона Лебедева. Из текста следовало, что их обвинили в хищении и отмывании денег путем их перечисления на счета “Открытой России”. Причем следователь в постановлении сослался только на статью “Отмывание денег”, статья о хищении не упоминалась.

Думаю, что обвинением в легализации денег, якобы похищенных у предприятий “Томскнефть”, “Самаранефтегаз” и “Юганскнефтегаз”, прокуратура не ограничится. Но сейчас ясно, что говорить о легализации денег путем их перечисления “Открытой России” нельзя — это противоречит юридическому понятию легализации. Если путем перечисления средств на счета благотворительной организации кто-то обналичивает деньги, получает откат, то это другое дело. Но в нашем случае ничего подобного нет: “Открытую Россию” много раз проверяли контролирующие органы, там вели строжайший, до копейки, учет расходов. Поэтому упоминание Генпрокуратурой фонда в нынешнем деле — откровенная глупость. Видимо, надо было оправдать фактическое блокирование работы этой благотворительной организации.

На мой взгляд, предъявление Михаилу Ходорковскому новых обвинений может помочь властям решить “проблему” его условно-досрочного освобождения, а также “проблему” Страсбурга. Впрочем, лишить Ходорковского возможности претендовать на УДО можно было с помощью взысканий. Или просто отказать в досрочном освобождении.

В июне 2005 года, когда закончился процесс по делу Ходорковского, Лебедева и Крайнова, глава пресс-службы Генпрокуратуры Наталия Вишнякова объявила, что Ходорковскому и Лебедеву вскоре предъявят новые обвинения. Но потом Генпрокуратура отказалась от этого. Как бы ни хотелось добавить Ходорковскому и Лебедеву срок, в Кремле понимали, что осужденные снова вернутся в “медиаполе”, а политические издержки нового процесса окажутся слишком высокими. Сейчас, вероятно, Кремль полагает, что такой острой реакции уголовное дело “ЮКОС-2” не вызовет.

Но представьте, что процесс пройдет в год выборов в Мещанском или любом другом столичном суде: опять придется асфальтировать улицу, чтобы разогнать пикеты. Возможно, предварительное расследование будет проведено не только в Чите, но даже в Краснокаменске (сейчас на территории этой колонии строят СИЗО). Я не исключаю, что власти собираются провести в Забайкалье и судебный процесс. Это нарушило бы Конституцию — наше дело неподсудно читинским судам.

Тайна переписки

9 января спецпочтой я отправил из Петербурга в Ген-прокуратуру и в Басманный суд жалобы. В прокуратуре документ никто под расписку не взял, и его положили в ящик для обращений граждан. С судом история любопытнее. У нас есть расписка о вручении с разборчивой подписью сотрудника суда Мустафиной. В тот же день, 10 января, аналогичную жалобу в Басманный суд отвезла адвокат Лебедева Елена Липцер. Вскоре выяснилось, что жалобе Елены Липцер почему-то не дали хода, а моя оттуда просто исчезла. На вопрос, есть ли в Басманном суде сотрудник по фамилии Мустафина, ответили: “Мы не можем знать всех, кто у нас работает”.

С жалобами Михаила Ходорковского подобные недоразумения происходили дважды. Жалоба в Замоскворецкий суд Москвы, в которой я оспаривал направление в Краснокаменск, и кассационная жалоба по этому делу. Обе пропали. Я потом нашел в ведомости запись. Оказалось, что секретарь суда документ приняла, а потом изъяла его.

Причина, думаю, заключается в следующем. Жалобы — моя и Елены Липцер — касались перевода Лебедева и Ходорковского в Читу. Согласно Уголовно-исполнительному кодексу, с санкции прокурора при необходимости для проведения следственных действий осужденных можно перевести в СИЗО на срок до трех месяцев. Мы настаиваем, что расследование должно идти там, где было предположительно совершено преступление, то есть в Москве (25 января Платон Лебедев и Михаил Ходорковский отказались участвовать в следственных действиях до тех пор, пока им не предъявят “конкретное и понятное обвинение” и не переведут на время расследования в Москву. — И.К.). Я думаю, что в суд поступила команда: затормозить рассмотрение наших жалоб, пока не будет предъявлено обвинение. Тогда наши жалобы потеряют актуальность.

Администрация читинского изолятора к моему подзащитному относится своеобразно. Когда весь изолятор праздновал Новый год (это традиция, это разрешают), в двух камерах, Ходорковского и Лебедева, в десять вечера объявили отбой. Разумеется, подобное никого порадовать не может. Но Ходорковский остается сильным человеком.

Тем временем

Европейский суд по правам человека рассматривает дело “ЮКОСа” — и не одно, а целых три. Во вторник, 30 января, в российской прессе появился текст меморандума (официальных возражений), который был подготовлен уполномоченным России при Европейском суде Павлом Лаптевым. Он ответил на вопросы, поставленные судом по жалобе “ЮКОС” против России” (№ 14902/04).

Жалоба компании касается, в частности, незаконного изъятия государством “Юганскнефтегаза” и продажи его компании “Байкал Финанс Групп”, а также схем налоговой оптимизации, которые российский суд признал противозаконными. Европейский суд в настоящее время решает вопрос о приемлемости жалобы.

Меморандум по делу “ЮКОСа” вызвал настоящий скандал. Журналисты отыскали в документе “сенсационное утверждение о том, что единственным уголовно наказуемым правонарушением в “ЮКОСе” было уклонение от налогообложения”. Неужели представитель России признал правоту “ЮКОСа”? Мы попросили прокомментировать ситуацию адвокатов Платона Лебедева и Михаила Ходорковского. И оказалось, что произошло недоразумение: меморандум не содержал ничего революционного и вряд ли повлияет на судьбу других жалоб по делу “ЮКОСа”. А вот скажется ли обсуждение этого вопроса в Страсбурге на решениях иных судов, рассматривающих иски акционеров “ЮКОСа” к Российскому государству и российским госкомпаниям, пока не совсем ясно. Мы обязательно вернемся к этой теме.

Елена ЛИПЦЕР, адвокат Платона Лебедева:

— Во-первых, не надо смешивать жалобу Ходорковского, жалобу Лебедева и жалобу компании “ЮКОС”. Две поданы физическими лицами, одна — юридическим лицом. (Именно ее и касался меморандум. — И.К.). Во-вторых, Павел Лаптев пока ни слова не сказал против российского правительства. Иногда он отрицает даже очевидное. Сейчас написал, что “ЮКОС” не исчерпал все средства правовой защиты внутри страны (это необходимое условие обращения в Европейский суд по правам человека), потому что компания не обращалась в российский суд с иском по поводу оценки стоимости акций “Юганскнефтегаза”.

Когда рассматривалась страсбургская жалоба Михаила Трепашкина, произошла похожая история. В одной кассационной жалобе Трепашкин просил, чтобы дело непременно рассмотрели с его участием, но суд провел заседание без него. А Павел Лаптев заявил, что Трепашкин ни о чем не просил.

Каринна МОСКАЛЕНКО, адвокат Михаила Ходорковского:

— Меморандум Павла Лаптева не может определять объем обвинений. Этот документ — ответы государства-ответчика на вопросы, которые возникли у Европейского суда по поводу жалобы. Он говорит о нарушениях прав человека, а не об обвинениях.

P.S. Третье заключение Ходорковского в штрафной изолятор (ШИЗО) является незаконным, согласно постановлению районного суда Читинской области, вынесенному на этой неделе. Летом прошлого года Ходорковский провел в ШИЗО десять суток, поскольку администрации колонии не понравилось, что ему передали два лимона. Но суд не нашел нарушения в передаче фруктов.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow