“Ну стоит он под Пасху в кадре со свечкой: чему-то да научится. Не мешайте вы людям лицемерить! Не мешайте казаться лучше, чем есть…” — сурово ворчит иногда Андрей Георгиевич Битов. Вотще! Народ распустили: лицемерие в г. Москве не требуется.
Улица бьет в глаза: духи “Zaмуж за миллионера”, авторесса Неробкая на фоне телосплетений, юноша на банковском постере нянчит крокодильчика своих вкладов. В Сети ждут совета: “Что дарить дочке на 9 лет? Все мобильники у нас были, в клуб “Красная Шапочка” еще не сводишь…”. Пышно расцвели на среднерусских суглинках орхидеи и росянки всех грехов.А бледный левкой лицемерия зачах. Кому он теперь нужен-то?Оттого-то никто в Москве не может поставить путем “Тартюфа”.“Макбет” сейчас удается. “Травиаты” идут косяком. А тут — никак…Секрет этого порока утерян.
Два роскошных “Тартюфа” теперь идут в Москве. Слепят костюмами и именами.М.Х.Т.-2004: ставила Нина Чусова, но в главной-то роли — Олег Табаков. На сцене чистое дефиле: блещут розово-голубые, полосатые, как леденцы, камзолы от Павла Каплевича. (И Тартюф одет со значением: в тельняху и лагерный ватник.)“Ленком”-2007: ставит Владимир Мирзоев, в главной роли — Максим Суханов. Художник-постановщик — Алла Коженкова. И брутальная, бьющая в нос роскошь Камергерского уступила стилю Купеческого клуба на Б. Дмитровке.Нежнейшие сочетания цвета слоновой кости, неокрашенного льна, бледно-голубого и гри-де-перлевого, цвета старого золота на фоне матовых стекол в доме Оргона. Два контрастных мазка к пастельной гамме: взрезанный арбуз возле рампы, терракотовый шелк на лацканах.К финалу приходит дикая мысль: ну не потому же ставят “Тартюфа” в М.Х.Т. и в “Ленкоме”, что действие происходит в богатом парижском доме и есть возможность с размахом этот самый дом показать?Мысль беспардонная: при таких-то актерах на сцене! И все-таки она вертится.…Оба Тартюфа, Олег Павлович и Максим, отвечают духу и стилю декорацийТо есть блестящая, отточенная, продуманная до мелочей мимика и пластика.И пустота в сердцевине роли. У таких мэтров она страшит вдвойне.
В чем суть Тартюфа? Откуда его лютая набожность? Что за ней “здесь и сейчас”? (Не в католическое же обрядоверие времен мадам де Ментенон мечет отравленные стрелы Мирзоев?) Почему так беззаветно верит “святому человеку” процветающий буржуа Оргон? Все это как-то за скобками. В “Тартюфе” М.Х.Т. — и в премьере “Ленкома”.
Лицемерие Тартюфа—Суханова, лжемолитвы, кокетливое самобичевание хлыстиком, спанье на гвоздях (хламида подбита тряпьем) — очень техничные аттракционы Белого Клоуна. Но цель у клоуна одна: вызвать гогот в цирке.
Зато в обоих спектаклях отработан по полной потенциал влюбленных — дочери Оргона Марианны (Наташа Швец) и ее жениха Валера (Дмитрий Волков). В “Ленкоме” умница субретка Дорина (Наталья Щукина) “разнимает” эротическую пантомиму, втискиваясь меж ними. (В М.Х.Т. не помню деталей, но все не менее знойно.) Попытки Тартюфа соблазнить Эльмиру (Мария Миронова) показаны так же внятно. Дорина вьется вокруг швабры, как у шеста. Оргон (Александр Сирин), вразумляя дочь, то гладит ей локоток, то щекочет голый пупочек, зайдя сзади.
Ладно, легкий стриптиз в “звездных” спектаклях грозит стать неотвратимым. Ритуальным, как цитаты из Ленина во всех советских диссертациях.
Но вот в дом Оргона влетел Валер с дурной вестью. И Миронова, Щукина, Волков (в других составах — Анна Большова, Елена Шанина, Сергей Фролов) начинают падать друг на друга, пихаться крупами, тревожно взглядывать (смешной ли вышел Мольер?). И холодеешь: над кем так смеются актеры Мирзоева? Над публикой? Над собой? Но зачем же?
Финал — наворот шуток на любой вкус. Есть изысканные: Оргон—Сирин надевает парик и становится похож на портрет Людовика XIV кисти Пьера Миньяра. Выгнанные Тартюфом на мороз, домочадцы бредут цепочкой, образуя живую картину: “Слепые” Брейгеля. На суть спектакля изыски работают не лучше, чем гэги.
Офицер, как положено, приносит приказ Короля-Солнца об аресте Тартюфа. Затем читает длинный восторженный монолог о короле — “гаранте процветанья”, стабильности и еще какого-то соцпакета. (У Мольера этого нет, трудилась еще одна звезда: авторизованный перевод финала выполнен Михаилом Мишиным.)
В партере кто-то усердно хлопает. Смешно.Публика премьерная пестра. Беседы в ней гудят замечательные:— …А в отпуск мы — на Сардинию.— Ну едьте, едьте.— …Во МХАТе теперь какой Табаков — Олег или Антон?Но и эта публика умнее, чем принято (судя по “Тартюфу”) считать. И после долгожданной встречи с прекрасным растерянно спрашивает у мужа:— Слушай: зачем они так? Зачем там Путина к Мольеру припутали?Дама получает достойный ответ:— Ты пыхтела. Ты хотела. Я проплатил.Угрюмо хлопает дверца джипа.
