Стоит ли россиянам воспринимать слова нового главы Пентагона как угрозу безопасности нашей страны? “Нам необходим весь спектр военных средств для конфликтов с участием армии, поскольку мы не знаем, что произойдет в таких местах, как Россия, Китай, Северная Корея, Иран, и других”, — сказал на прошлой неделе глава военного ведомства США Роберт Гейтс. Он обосновывал новый военный бюджет в конгрессе, и впервые одним из членов американского правительства — партнера по борьбе с терроризмом — Россия публично была поставлена в ряд стран, вряд ли дружественных США.
Ни одна итоговая телепрограмма, кроме “Воскресного вечера” на НТВ, не сочла нужным уделить этому событию внимание. Владимир Познер говорил о “вечных ценностях” и расспрашивал гостей в студии о годовщине создания Общественной палаты. (В программе не оказалось ни одного ее критика, зато сразу пять членов этого уважаемого органа.)
Итоговая “Сегодня” даже вскользь не упомянула высказывание вашингтонского “ястреба”, а на первых двух каналах слова Гейтса стыдливо были спрятаны в канву сюжетов, представлявших обильное цитирование “мюнхенских тезисов” российского президента. “Всего парой дней ранее у него (Гейтса. — Н.Р.) было другое настроение, когда он, по сути, публично причислил Россию к так называемой оси зла, объясняя, зачем у берегов Камчатки он пришвартовал свой главный радар противоракетной обороны”, — пересказывал слова министра корреспондент “Вестей”.
Начало ли это новой холодной войны между Россией и Западом? Таким вопросом задается мировая пресса, а российское телевидение старательно избегает неудобной темы. Лишь Владимир Соловьев счел слова Гейтса “сенсационным заявлением” и задался вопросом, что за ним стоит: новая доктрина или простая экономика; пригласил в студию экспертов, представляющих разные взгляды, не способных дуть в одну дуду. (А это все чаще происходит на ТВ.) Президент Фонда поддержки военной реформы Павел Золотарев счел, что высказывание Гейтса для военных ничего нового не содержит, но призывает спровоцировать гонку вооружений. Руководитель Центра международной безопасности ИМЭМО РАН Алексей Арбатов объяснял, почему “мы дергаемся” из-за Гейтса: потому что “неуверенно себя чувствуем” из-за модели экспортно-сырьевой экономики, построенной у нас в стране. А политолог Сергей Кургинян негодовал: “Нельзя успокаивать людей, это — усыпление бдительности”. И, отвечая на вопрос ведущего, соглашался с тем, что слова Гейтса — “уровень мировой сенсации”. Правда, выход из ситуации он видит своеобразный: отказ от стремления войти в западную цивилизацию, суверенный курс и мобилизация идеологии.
Впрочем, на этой неделе телевидение демонстративно проигнорировало и другую, сугубо российскую сенсацию. И речь даже не о новых юкосовских обвинениях. (Об этом рассказала лишь “Неделя” на Рен ТВ и вскользь — НТВ). Оказалось, что наш президент — это преемник Франклина Делано Рузвельта. Новый образ создал своему шефу заместитель главы президентской администрации Владислав Сурков, выступая перед студентами МГИМО. Но то ли Сурков потерял управление над телеканалами, то ли на фоне антиамериканской речи Путина в Мюнхене сравнение сочли неполиткорректным. В любом случае на трех главных каналах страны нашелся лишь один человек, обративший внимание на это выступление. Это был Глеб Павловский.
Возможно, это произошло оттого, что сам ведущий выступал на той же встрече со студентами и не смог воздержаться от демонстрации своего выступления в собственной программе. Жанр “сам себе режиссер” был освоен ведущим блестяще: вот Павловский демонстрирует высказывание Суркова и отвечает ему, сидя в кадре на НТВ. Вот Сурков произносит другие слова, а Павловский отвечает уже на сцене МГИМО. Но, кажется, никого из этих господ не интересует, есть ли дело до этой дискуссии зрителю. Зато остается вопрос: не впал ли Сурков в немилость на официальных каналах?
