В верхнем правом углу первой полосы, там, где газета «Правда» ежедневно призывала пролетариев всех стран соединяться, они написали: «Никто не застрахован». Кто-то из друзей тогда заметил: «Это слишком жестко».
К дружескому совету не прислушались. Седьмой год в Питере выходит единственная в стране социально-политическая газета для инвалидов «Мы — часть общества» (www.we-are-together.spb.ru). Слоган в верхнем правом тот же. Учредители издания — санкт-петербургская общественная организация инвалидов за независимую жизнь «Мы вместе» в составе Юрия Кузнецова и Равили Морозовой.Это они придумали газету семь лет назад и тогда же решили, что стереотип «инвалид — это человек, который думает только о пособиях, маленькой пенсии и всеобщей несправедливости», надо менять.Чтобы было понятно про движущую силу издания.Юра Кузнецов. Про себя говорит, что его «жизнь делится на четыре этапа коллективной жизни». Сначала детдом, потом Институт имени Турнера, в котором Юру пытались лечить, школа-интернат. После выпускного — «распределение» в интернат инвалидов для взрослых. Спустя пять лет вырвался оттуда, получил отдельную квартиру и опыт самостоятельно живущего инвалида с диагнозом ДЦП спастического типа. Как ему это удалось? Юра, судя по всему, — ошибка системы. Сбой программы, в которой между выпускником детского дома, в карточке которого было написано «необучаем», и режиссером документального фильма «Подорожник», специалиста по связям с общественностью Питерского центра техсредств реабилитации инвалидов и постоянного автора собственной газеты, не могло случиться не то что прямой линии, даже пунктир был бы невозможен. У Юры получилось.Равиля Морозова. Миопатия. Жизнь в инвалидном кресле. Полноценная жизнь, как бы кто ее ни оценивал, потому что в ней есть мама, муж Петр и любимое дело — газета. Еще — лучший друг Кузнецов.Если бы Кузнецов не встретился ей в случайной экскурсионной поездке тыщу лет назад, то не было бы газеты. Много чего не было бы без Кузнецова.Первый раз Равиля попробовала сделать газету в 16 лет. Сама написала тексты, сама напечатала их на пишущей машинке, а знакомая мамы отпечатала на принтере 100 экземпляров. Опыт продолжения не получил.Но душу растравил. Последующие десять лет Равиля и Юра отдали клубу. Клуб для инвалидов — это низкий поклон генконсулу Италии господину Де Мартино. Он предложил грант, они — социально значимый проект. Позвонили Собчаку, и в один день (такое случалось в начале 90-х) нашлось помещение для клуба. Девиз придумали следующий: «Сумей себя развлечь, сумей на себя заработать». И то, и другое получалось; правда, клуб тогда личной прибыли организаторам не приносил — работали без зарплаты.А газета все же пробилась сквозь асфальт. Начальное ускорение — на совести двух конкретных пацанов, которые пришли в клуб и сообщили без долгих предисловий: «Мы типа «крыша», платить собираетесь или как?..». Потом два мздоимца пришли еще раз — посмотреть на убогих. Потом еще… В очередной визит спросили: «А вам чем чисто конкретно помочь?». Равиля с Кузнецовым попросили денег на первый номер газеты. Выпустили тиражом 1500 экземпляров.
В первом номере, в своей первой редакторской колонке, Равиля написала: «Инвалид — а кто он есть? Многие не знают ответа на этот вопрос. Нам хотелось бы рассказать о людях, которые пожизненно находятся в четырех стенах своей комнаты. Тюрьма у каждого своя, и понятие «свобода» тоже для каждого разное. Все люди заслуживают счастья — и те, которых мало знают, тоже».В том первом номере Морозова с редакторской политикой определилась раз и навсегда. Политика состояла в том, чтобы рассказать не о лишениях и несчастьях, а о собственной полноценности. Если слово разложить по составу, то получится — полная ценность. Для нее этот посыл очевиден был всегда, для государства — нет. Эта тема — в каждом номере. Спустя семь лет по-прежнему актуальна, а они иллюзий на этот счет и не строили.А тема больная. Наугад из подшивки вытащила номер, а в нем равновеликими шрифтами, вплотную набрано на первой полосе название газеты «Мы — часть общества» и заголовок статьи «Несуществующий народ». В России эти два определения коррелируются органически. (Из статьи Бориса Кривошея «Несуществующий народ»: «Спроси меня, Всевышний: «У тебя сын с синдромом Дауна? Чем помочь тебе?». Об одном только и попрошу: «Сделай так, чтобы его не замечали».)Удивительно, но тексты, те, в которых инвалиды делятся собственным опытом или просто рассказывают о жизни, лишены даже гомеопатических доз жалости к себе либо болезненного надрыва преодолевающих обстоятельства людей. Оптимистические, честные истории. Вот дневник девушки с синдромом Дауна — Ольги Чобур. Две полосы. Читается запоем, потому что есть в нем про все — про любовь, про право на труд, про настоящих и ненастоящих людей. А если честно, вы же тоже иногда смотрели на таких людей как на неполноценных и, значит, на не равных себе?Из дневника Ольги Чобур: «Сели с друзьями в троллейбус, и сразу бабушкам место стали уступать. А одна из старушек полезла в атаку и сама же потом и нагрелась на этом. «Это душевнобольные!» — кричит она. «Нет, — говорим мы, — мы душевноздоровые. Душевнобольные те, которые вам место не уступили…».Еще в каждом номере газеты они пишут о детях. Как научить родителей перестать чувствовать себя и ребенка несчастными, как избавиться от комплекса обделенных и одновременно наработать способность справляться с проблемами, которые без ежедневного душевного усилия не поддаются решению. У нас ведь в традиции сначала воспитать ребенка-инвалида так, что он без помощи мамы ложку до рта не донесет, а потом сетовать на то, что он — пожизненный крест.Они оба знают, о чем говорят. Юра заметил: «Я никогда не забуду, как моя воспитательница в интернате, Тамара Дмитриевна, когда я опрокинул на себя кастрюлю с кипящей картошкой, спокойно стояла рядом и ждала, пока я сам справлюсь. Она не от черствости так поступила, она знала, что, когда я вырасту, я должен уметь ориентироваться и в таких ситуациях…».Кроме историй жизни, истории борьбы с бюрократической машиной и законодательным абсурдом, с каждым годом все более смахивающим на откровенный цинизм. Но и об этом они пишут без истерики, хотя понять можно было бы.В очередной своей колонке Морозова замечает: «Как-то мы с друзьями, почти шутя, прикинули, сколько людей в нашем городе кормится, решая проблемы инвалидов. Получилось два к одному. Комитет по труду и социальной защите, районные отделы соцзащиты, специальные медицинские и образовательные учреждения, различные фонды и общества инвалидов… Но в их штате нет ни одного инвалида».Вот это самое больное и самое непреодолимое — жить в этой стране, доказывая, что отсутствие физической полноценности — не повод автоматически переводить людей в разряд несостоявшихся, не способных даже в этих организациях числиться в качестве экспертов. И представлять их вечно нуждающимися в снисхождении. Это, а не отсутствие достойной пенсии — самое унизительное в истории вопроса. Для этого и делают газету.И, судя по общественному мнению, делать еще надо долго. Тут недавно Кузнецов ехал на работу. Спустился в метро, а чтобы понятно было, для человека с его заболеванием — это трудоемкое мероприятие. Спустился и понял, что устал. Тогда Кузнецов сел на ступеньки и закрыл на минуту глаза. Когда очнулся, увидел вокруг себя мелочь. Его приняли за попрошайку. Потому что никогда нашему человеку не придет в голову, что инвалид с палочкой, присевший на ступеньку, может просто ехать на работу.
За семь лет выпустили 28 номеров, тираж — 3000 экземпляров. Как сами говорят: «Это не много и не мало, это нам по силам». На выпуск последнего номера 2006 года деньги дал депутат Питерской Думы Павел Солтон. До этого удавалось получать гранты. В этом году с грантом не складывается, потому что вышли новые требования к потенциальным грантополучателям. В России новые требования по традиции обозначают увеличение раз в пять количества необходимых документов. Собирать и ходить по инстанциям и нотариусам Кузнецову с Равилей трудно. Это возможно в принципе. Допустим, у Кузнецова была бы машина. Но ее нет.А собирать деньги на газету, «утюжа, по определению Кузнецова, город», они не хотят. Хотя если задаться целью и обивать пороги офисов со словами: «Помогите инвалидам!» — то финансы нашлись бы. Но они оба принципиальные.Деньги — пахнут. Поэтому однажды отказали одному деятелю. Он хотел разместить рекламу своей партии и, не утруждая себя фигурами речи, в разговоре так и сказал: «Хотелось бы вас попользовать». Морозова уточнила, что ему захотелось, потому что решила, что ослышалась. Потом повесила трубку.А еще они мечтают создать в городе кадровое агентство для инвалидов. И «Армию спасения» клубного типа. И тогда, купив абонемент («главное — чтобы не было халявы для инвалидов»), можно было бы вызвать домой сотрудника, который поможет убрать квартиру или выйти погулять, или еще что-нибудь, что без посторонней помощи не осилить.Чтобы и то, и другое получилось, тоже очень нужна газета.На прощание попросили сыграть с ними в ассоциации. Морозова спросила: «Вот с каким словом у вас ассоциируется слово инвалид?». Стало неловко. Она ответила сама: «Несчастный, бедный, одинокий… Продолжить? А богатый, счастливый?.. Вы уверены, что это не про таких, как мы?».
