На саратовских рынках миграционный запрет не отразился. Доля «официальных» иностранцев в местной торговле близка к статистической погрешности. О «неофициальных» в документе ничего не сказано, значит, запрещать их можно с прежним успехом — разве что карманы у сержантов станут немножечко толще.
Редакционное задание устроиться продавцом меня сильно озадачило. Не то чтобы лицо у меня слишком гуманитарное, но… «На лбу написано: лоханешься на первой сдаче», — критически заключила подруга Люба. Люба окончила университетский мехмат. Отработала на базаре четыре месяца: «Муж уехал на заработки в Москву. Оставил 50 рублей. На двух детей. Надо было выкручиваться. Утром приходишь на базар, вечером получаешь деньги, хоть сколько-то». Мама (стаж в торговле — восемь лет) представила Любу хозяйке, та показала ракушку с обувью и велела приступать завтра. Продала три пары (моя зарплата — по полтиннику с каждой) и была просто счастлива! Выходило по 450 рублей в неделю!»— улыбается Люба.Отыскать базарный этап в семейной истории может каждый житель города, не так давно состоявшего из «почтовых ящиков». Прождав зарплату восемь месяцев, моя мама — сотрудник страшно засекреченного НИИ — решила торговать трусами и лифчиками. «Товар штучный, легче уследить». В середине 1990-х трудоустройство происходило без формальностей. Прошла по ряду, спросила, кому требуются продавцы.
Сейчас попасть на базар без рекомендации практически невозможно. Табличка «Требуется» висит только на одном лотке с тапками. Устраиваться не советуют. «Если хозяин берет кого попало, значит, проблема в хозяине».Больше платят на продовольственном рынке. Там нужны медкнижка и умение работать на весах. «Вроде наваристее, но и риск больше: твой же хозяин тебя обманет. Разбавит сахар манкой или содой (они дешевле), а покупатель потом это в морду тебе швырнет.Бакалея на воздухе усыхает и выветривается, куры, рыба размораживаются. Хозяина это не волнует: сколько килограммов тебе привез, за столько и сдавай выручку. Весы обязательно нужно подкручивать граммов на 20—30. Это считается честным». Самыми престижными называют фруктовый, цветочный и мясной ряды. За этими прилавками, как правило, стоят юные феи. Менее удачливые коллеги уверяют, что барышни оказывают хозяевам дополнительные услуги.
По договоренности выхожу помогать на обувной рынок Ирине Васильевне — без права денежных расчетов. Начинаем раскладываться в 9.00 (зимой — на час позже). Торговля окультурилась: вместо ракушек теперь шкафообразные павильоны. Сверху натягиваем полиэтиленовый тент (это не ради продавщиц, а чтобы товар не портился). Как правило, хозяин стоит вместе с новенькой один-два дня. В первую очередь проверяет на «хозяйственность»: перед открытием обувь нужно разложить по парам и размерам в коробки, протереть образцы, вымыть деревянные полы.— На базаре не сможет работать тот, кто не уважает доходы клиентов. Обрати внимание на обувь покупателя. Молния расстегнута, шнурок развязан, изношена вдрызг — значит, человек копил долго. Сначала предложи дешевую, но практичную модель. Сегодня многие травмированы тем, что их бедность заметна, — учит Ирина Васильевна.
Базар — это целый университет. За полчаса прохожу курс маркетинга и психологии продаж. Вкратце: с клиентом надо всегда соглашаться, даже если ругает качество и цену; повторять его последние слова; делать комплименты; обращаться к мнению спутника или прохожих; предлагать товар, подходящий его имиджу или кардинально противоположный.Саратовские покупатели славятся традицией «гулять по базару» (примерять все подряд, не собираясь купить). «Некоторых в лицо узнаешь: появляется каждый день в 12 часов. Значит, обеденный перерыв. Сразу говорю: проходите дальше, вашего размера нет», — рассказывает тетя Тоня. Она настроена сурово: «Посмотри на эту обувь. Она же одноразовая! Сплошное надувательство людей. Поэтому я никого не уговариваю купить, не могу обманывать». За 15 лет выбрала себе из собственного товара только одну пару кожаных ботинок.Самые сложные клиенты — мужчины. «Еще зануднее, чем бабы. Три часа копается в ботинках. Жадные они у нас».«Базар рассчитан на простой народ. Вот бабушка подошла — лучше к ней не приставай, а то спугнешь. Пусть сама смирится с мыслью, что надо отдать полпенсии. Некоторые молча смотрят-смотрят, потом признаются: у меня нет денег, можно, я хотя бы померяю», — говорит тетя Люда. Людмила Сергеевна до 45 лет служила в военном училище. На гражданке ничего, кроме базара, не нашла. «Шок у меня был, — тетя Люда торопливо закуривает. — Не умела брать с людей деньги. Ну неудобно как-то. Сколько раз меня на этом обманывали».
На базаре тяжело зимой и летом: металлические павильоны и асфальт одинаково усиливают холод и жару. Постоянно хочется пить (чай — девять рублей, туалет — пять, из ста рублей сегодняшней минималки на это уходит почти половина). «Водку пить бесполезно — не согревает». Большинство хозяев разрешают не выходить при температуре ниже 15 градусов, но есть и «бесчеловечные». В любое время года продавщиц можно вычислить в толпе по базарному загару — чернеют руки и лицо, «от нерусских не отличаемся».Продавщицы находят в своей профессии неожиданные прелести. Тетя Тоня называет завод, где раньше работала, «карцером»— «здесь я по крайней мере на свежем воздухе. Разгрузишь коробки, сбегаешь двадцать раз за размером на другую точку — и никаких болезней, и по фигуре — как девочка». Жаль, нет поэта, который назвал бы этих затюканных базарных теток великими русскими женщинами. После рыночного дня они еще подрабатывают сторожами, таксистками, вкалывают на даче и могут махнуть пешком 15 километров за грибами.«Если не шикарничать, можно жить на эти деньги. Но не хочется, — говорит Люба. — Проработав на базаре некоторое время, каждый начинает разговаривать через «ё…». И за забором рынка эта базарность — беспардонность, навязчивость, крикливость — остается. Человеку, который хочет развиваться, не стоит там задерживаться». Молодых девчонок за прилавком стало сейчас меньше. В Саратове открылось множество эконом-магазинов, где требуются кассиры и консультанты без опыта работы.
Миграционных облав на саратовских рынках не было (о любой проверке здесь знают заранее, проблемные точки временно закрывают). О законодательных новшествах напоминает пустующий крайний ряд — почуяв неладное, уехали узбеки (еще осенью). «Они доверчивые, русский плохо знают, вот и убрались от греха подальше. А армяне все здесь. Умеют приспособиться», — судачат торговки. Говорят незлобно — о межнациональных конфликтах рядовые труженицы прилавка не задумывались: «Все мы тут негры».В добрые намерения чиновников не верят. «Повыгоняют «черных» и сами выкупят базары. Не зря на рынках все время взрывается.
