Мариэтта Омаровна ЧУДАКОВА, известнейший литературовед и общественный деятель, с 1996 года ездит по глубинной России, занимаясь очень простыми делами: помощью детскому туберкулезному санаторию на Алтае и малым библиотекам. За рулем – единомышленник, бывший ротный разведчик в Афганистане Андрей Мосин.«Новая газета» публикует путевые записки профессора Чудаковой. Начало см. в № 20 за 2007 год.
Западно-Сибирская низменность…Смотрю на карту, ничего не понимая, — почему на ней следующим пунктом Куйбышев (карта советских времен, поэтому Самару я найти не рассчитывала), если мы еще до Омска не доехали? Оказывается, Куйбышевов (или Куйбышевых?) было еще два — новосибирский (к которому и подъезжали) и татарский.
После поворота на Калачинск на правой стороне дороги — первый за все время приличный по виду постоялый двор. Но мы не останавливаемся, мчимся дальше (я тороплюсь на лекцию, перенесенную вместе с пятницей из-за праздника — Дня Российской Конституции).В 15.50 прочно встали — неизвестно каким образом исчез из двигателя бензин, хотя датчик показывал полбака (начинали сказываться последствия аварии).Почти обнаженные, в легкой рыжей дымке (вдали она казалась рыжей и гуще, при приближении таяла) стояли белые березы на белом снегу. Бесформенные кучи соломы желтели под первым снегом.Под Омском из затянутого серым неба вылезло неласковое сибирское солнышко.Оживала школьная физическая карта — низменность, низменность.Тускло серебрилось небо на западе, куда держали мы путь.Киоски — «Сахар мука», «Закупаем живой скот мясо шкуры».Въезжаем на окраину Омска. Одноэтажные домики с голубыми и белыми наличниками — гораздо грубее, чем деревянные кружева резных наличников в Барнауле.Вся Сибирь загажена проспектами Маркса — будто в немецком провинциальном городе.…Уже километров двести омские степи. Нет ни селений, ни людей.
ШашлыкиЕдучи по Сибири, Чехов отметил «большое село Аббатское (375 верст от Тюмени)…».Именно там — теперь это поселение из среднего рода перешло в мужской: Абатский — шашлыки оказались особенно вкусные.Были они в больших кувшинах.
Сельские библиотекиЗабегаю на полгода вперед — как вновь вернулась я в Горный Алтай в снежном декабре.Выбрался один свободный от строительства младшей группы (от года до трех) детского санатория день (все было куплено, работы с утра налажены), и поехали по селам — с книгами.Сотрудники «Пушкинской библиотеки» в очень короткий срок сумели подобрать сотни три книг, я взяла их с собой, когда ехала на Алтай из Москвы на машине. И теперь надо было развезти их по библиотекам — главным образом сельским и школьным (эти книги развезли мы в конце концов по семнадцати библиотекам, включая тюрьму в Майме: там тоже люди живут).Врач детского туберкулезного санатория (ради которого и езжу сюда) дала мне краткие характеристики сел своего Чемальского района («Еланда — пьяное село», и т.п.). Села — до тысячи примерно жителей. Но ведь жаждущие читать везде находятся. Вот чего не понимают часто столичные интеллектуалы, охотно рассуждающие про то, что вся страна перешла на интернет. Какая часть наших безразмерных пространств и мобильной-то связью еще не охвачена — им невдомек. А еще стоило бы помнить: пока охватываем интернетом территории «субъектов Федерации», в это самое время идет, не останавливаясь, жизнь субъектов — миллионов людей. Ей не скажешь: «Притормози!». И подростки вырастают без нужных им книг.В селе Ороктой — разумная Александра Николаевна Быкова.— Очень нужны энциклопедии. И туристам — альбомы по краеведению Алтая.А у Капитолины Чачаевны Тендериковой в сельской библиотеке Куюса серьезные книги в ходу:— Студенты много спрашивают, и писатель один есть, очень много читает.Она знает, чего ей не хватает, называет не задумываясь:— «Собачье сердце», «Записки покойника». «Записки юного врача»…Замечу — о моей прикосновенности к Булгакову она и представления не имеет, это — ее знание своих читателей.На стендах — маленькие, весьма осмысленные выставки к юбилеям. А ведь это самые что ни на есть глухие сибирские места. Просто и там может встретиться и одно, и совсем другое.А на улице — грустно, неприютно. Дети лазают по серым поленицам. Никаких, конечно, качелей или спортивных домодельных сооружений…Отцам не до них. И вспоминался анекдот — очень нашенский — про пьяного, валяющегося в канаве, и про его ответ маленькому сыну: «Вот я сейчас ВСЕ БРОШУ и буду чинить тебе велосипед!».В Эдигане попала я не в сельскую, а в школьную библиотеку. Полки растрепанных книг пятидесятых — семидесятых годов. Среди них Фолкнер, Кортасар — списаны из детской библиотеки в Эликманаре (поселок по тем масштабам много крупнее).— Брали их хоть раз?— Нет. Ни разу.Как и Балтера «До свиданья, мальчики». Грустно было смотреть мне на эту книжечку… Прошумела эпоха.
Кызил-Озек, недалеко от единственного в республике города, он же столица, — Горно-Алтайска. В школе, где преподает русский язык и литературу Светлана Софронова, признанная в предыдущий год лучшим учителем Алтая, нет ни одной книги, изданной в последнее десятилетие. Постсоветская эпоха не доехала до этой школы. Усилий Соросовской «Пушкинской библиотеки» на всех не хватило. А полки меж тем заставлены книгами.Книга Егора Яковлева о Ленине: Портрет и время. Изд.3-е. М., Издательство политической литературы, 1987. Сдано в набор 04.12.86. Подписано в печать 02.02.87. 150 тысяч экземпляров. Цена 60 коп.И с таким тиражом сразу, конечно, пошла по всем школам.Виталий Постоянцев: «…Повесть «Лица в сельском пейзаже» продолжает тему нравственного возрождения людей, вечную их любовь (продолжает любовь?.. — М.Ч.) к родной природе и земле, их борьбу с противниками перемен к лучшему» (М., Советский писатель, 1989); наугад — стр. 98: «— Это можно!.. — охотно соглашался Гелий. И похлопал по плечу раскрасневшегося от работы Павла»…Ю. Герман. Рассказы о Дзержинском. Л., 1984. Эпиграф: «Быть светлым лучом для других, самому излучать свет — вот высшее счастье для человека, которое он может достигнуть» (Ф.Э. Дзержинский).Антонина Голубева. Мальчик из Уржума. Повесть о детстве и юности С.М. Кирова. Л., 1986. Предварение: «Дорогой читатель! Книге, которую ты держишь в руках, в этом году исполняется пятьдесят лет. С этой книгой выросли и твои родители, и бабушка с дедушкой. <…> Теперь этой книге уже пятьдесят лет, но она не старится, живет и живет. Потому что живет до сих пор имя героя этой книги. Оно осталось в названиях городов, заводов, театров, улиц, школ, пионерских отрядов. Осталось и в наших делах».Только на полке — целых три экземпляра книги.
Как сказано в конце «Доктора Живаго»: «Стали сказываться итоги косвенные, плоды плодов, последствия последствий». За тридцать лет до моих поездок по Алтаю, в начале 1970-х, по библиотекам шла направляемая из методического центра чистка фондов. Проверялись и в значительной части изымались (в основном под предлогом ветхости) книги, изданные до 1964 года (сама выменяла вполне официально на свою собственную книгу в районной библиотеке обветшавшего Зощенко 1956 года издания). То есть — непроизносимыми официально словами — изданные при Хрущеве, когда, как известно стало при Брежневе, навыпускали в свет чего надо-не-надо, генералы не стеснялись писать, как их пытали на Лубянке — словом, наломали дров (тридцатилетие спустя мы услышим это полюбившееся выражение о десятилетии Ельцина).Опускали занавес над эпохой оттепели.А тут пошли отъезды — литераторы смели самоволкой покидать самую свободную в мире державу. Шли масштабные изъятия — только представьте себе, сколько надо было уничтожить (строго предписывалось именно уничтожение) по всем сельским и поселковым, а также городским библиотекам экземпляров всеми любимой книги о войне «В окопах Сталинграда»?.. Так полки подавляющего большинства российских библиотек оказались засорены (употреблю глагол в советском его значении, то есть в применении к книгам и людям) в начале ХХI века книгами, изданными исключительно в «застойные» 70-е — начальные 80-е годы.Сколько правдивых мемуаров, собраний потрясающих документов, вышедших в конце 80-х — начале 90-х годов, осели в столицах, не двинулись почти никуда. А как нуждались в них — и нуждаются сегодня — библиотеки по всей России. Помощь в распространении лучших книг не могло оказать в нужном объеме государство, не хватало на всех огромной и разумно организованной деятельности Фонда Сороса, но ее могли оказать граждане. Могли, то есть имели физическую и материальную возможность помочь в первую очередь школьным и районным библиотекам — того хотя бы района, где ты когда-то родился или учился. В «царские» времена это было дело обычное. Но не вспомнили.Не поздно и сейчас. Нужна, среди прочего, широкая программа (уже обдуманная, кстати сказать, издателем Е.А. Кольчужкиным, томичом по происхождению) переиздания малотиражных, но замечательных книг начала 90-х. Переиздать — а затем доставить по библиотекам всей страны. Отвлекая для этого деньги хотя бы от вечного «посмотри: поет и пляшет вся советская страна!».
