СюжетыКультура

Кожица от колбасы

Вольная тема

Этот материал вышел в номере № 45 от 21 июня 2007 г.
Читать
В очень раннем детстве был, помнится, пронзен обидой. За щенка из «детской» поэмы Маяковского «Сказка о Пете, толстом ребенке, и о Симе, который тонкий». (Забавно было бы узнать в те годы, что сам автор сказки–агитки именовал себя в...

В очень раннем детстве был, помнится, пронзен обидой. За щенка из «детской» поэмы Маяковского «Сказка о Пете, толстом ребенке, и о Симе, который тонкий». (Забавно было бы узнать в те годы, что сам автор сказки–агитки именовал себя в любовной переписке — Щен.)

Обиделся вот почему. Когда на пионерский отряд чудодейственно обрушилось что–то вроде продовольственного цунами, вроде старорежимной самобранки: «масса хлеба, сласти масса… и сосиски, и колбасы» (год 1925–й, едва–едва нэповский, мечта — наконец–то доотвала наесться), пионерия не забыла и меньшего брата. «Пир горою и щенку…». И что же за пир? «…Съест и вновь набьет щеку кожицею от колбаски».Смешно — было бы еще смешнее, если б не лично мой послевоенный голодный год, — но полумладенческое сознание оказалось задето. Почему кожицею? Когда самой колбасы — ешь не хочу?

Слегка возрастая, вдруг подобным же образом взбунтовался, читая «Старика Хоттабыча». Опять же! При безграничных волшебных возможностях, когда под силу осчастливить кого угодно, даже всех поголовно, коммунизм, что ли, построить, — даром что в таких категориях я не мыслил, — и… Куда уходит волшебство? Ежели не запамятовал, то во что–то вроде радиолюбительства.

(Вообще–то идея понятна. «…Чтоб сказку сделать былью». «Ни бог, ни царь и не герой». Тем паче — какой–то джинн.)

Пиши я сейчас о «политике», был бы неотразим, хоть и дешев, соблазн: вот так, мол, и нынешние немереные казенные деньги! Тот же Стабфонд! Они, мол, там себе копят, а мы… Но говорить хочу о другом, и ассоциация, на которую меня неожиданно навели забавные детские воспоминания, для меня самого ошеломительно непредсказуема.

В мемуарной прозе Евгения Шварца есть такой фрагмент. Автор записей беседует с выдающимся дирижером Куртом Зандерлингом — в частности, о «неслыханной производительности Баха». «Он, — говорит Зандерлинг, — …дирижировал хором мальчиков, учил их пению, писал кантаты к каждой воскресной службе и оставил чуть ли не восемьсот опусов». «Вот они, люди восемнадцатого века», — сказал я. «Не в том дело! — возразил мне Зандерлинг. — Просто Бах думал, что он ремесленник. Романтики брали отсюда (и Зандерлинг указал на сердце.) А Бах отсюда (и Зандерлинг развел широко руками). У Баха не опускались руки перед величием музыки. Он думал, что он ремесленник».

Признаюсь, этот отрывок давно и смутно меня волновал…

«…Думал, что он ремесленник». Будучи, что необязательно добавлять, гением. Что сие означает?

Тут ведь не сальерианское, то есть внушенное своему персонажу Сальери Пушкиным: «Ремесло / Поставил я подножием искусству; / Я сделался ремесленник…». Не: «…Музыку я разъял, как труп».

Да, Бах сочинял для Бога, в Коего безусловно верил (« — С добрым утром, Бах, — говорит Бог. — С добрым утром, Бог, — говорит Бах». Из Александра Галича), но, выражаясь совсем попросту, и «для людей». Например, для прихожан капеллы Святого Фомы, ежевоскресно, привычно, сказал бы — буднично, если бы речь не шла именно о воскресных службах, отдававших свою лютеранскую дань Богу.Что замечательно? (Или просто естественно — для «них».) Не подразумевалось не то что разрыва, но и шва между божественными целями искусства, точнее Искусства, и его демократической предназначенности «низам». Нам. «Пиплу».Не чересчур ли я маханул к Иоганну Себастьяну от, в лучшем случае, старика Хоттабыча, то бишь как раз массовой — правда, качественной — словесности? Но в гении — даже или тем более сверхочевидном — соответственно очевиднее проступает общая закономерность.

Оскудение (полагаю, что так) нынешнего искусства, литературы, теперь и театра есть результат разобщения высших целей как идеала, пусть недостижимого, и целей, слишком близко лежащих.

Когда завидно одаренный и образованный Акунин (называю лучших) занимает в общем сознании место, скажем, Булгакова, а «заместительница» Улицкая (сказано о ней Андреем Немзером) — место… Кого там? Гроссмана? Трифонова?… Хотя — сбавлю пафос. Хорошо и то, что оставленные такие места не совсем пустуют. Имеют местоблюстителей.

Скажу иначе. И об иных. Покуда успех будут иметь писатели, почему–то чаще писательницы, которым до ремесла — уж не в баховском и не в сальерианском смысле — как до земного пришествия; покуда театральные постановки классики, бравирующие, впрочем, реальной культурной беспамятностью, дикарски… Стоп. Дикарски наивны? Если бы так. Дикарски расчетливы — в расчете на дикарское же восприятие… Покуда… Ну и т.д.

Как ни крути, а виновны мы с вами, кому столь малого хочется. Кто столь малым готов удовлетвориться. «О, не с нас ли, Всевышний, ответь, / Началось в небесах одичанье?» (Евгений Блажеевский).

С нас, с нас, кому хватает «кожицы от колбаски». Набили брюхо — а чем?..

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow