В аннотациях к его книгам пишут: выдающийся математик современности.Впрочем, тематика этих книг, будь то «Малые знаменатели и проблемы устойчивости в классической и небесной механике» или «Теория катастроф», мало что скажет непосвященным читателям. Однако не будем обижать непосвященных, ибо круг его интересов включает не только разные области науки, но и выходит далеко за ее пределы.
Вокруг его личности клубятся легенды. Еще в бытность мою студентом МГУ по факультетам бродил апокриф о том, как младшекурсник с мехмата доказал теорему, которую до него никто не смог доказать в течение нескольких столетий. Его ждали лавры победителя. Но он сам от них отказался, обнаружив, что решение еще в начале XX века нашел какой-то киевский профессор. Легенда на то и легенда, чтобы кое-что преувеличивать. На самом деле (о чем рассказал сам этот студент уже в ранге академика) дело было так: «Моя первая (совместная с А.А. Кирилловым) математическая работа никогда не была опубликована, хотя мы (студенты-младшекурсники) и переписали ее (по приказу поставившего нам задачу профессора Е.Б. Дынкина) семь раз. Дело в том, что, переписав седьмую версию, я совершенно случайно открыл в своей библиотеке древний французский книжный томик учебника Коши и наткнулся на практически ту же самую теорему, которую я только что доказал».
К своей «Экспериментальной математике» он поставил эпиграф из Пастернака: «…Да, простота нужнее людям, / Но сложное понятней им». При этом он любит задавать «простые», «детские» задачи. Детские, потому что задачи такие лучше всего решают школьники, похуже — студенты и еще хуже — «взрослые», уже зараженные профессиональной ограниченностью. Вот одна из них.
Книжный червь прогрыз в двухтомнике Пушкина расстояние от первой страницы первого тома до последней второго. Толщина каждого тома n см, каждой обложки — 2 мм. Какое прогрызено расстояние? Девять человек из десяти с ходу отвечают: 2n см + 4 мм. И — ошибаются. Но об этом позже.
Хотя он отмечен и Ленинской премией (получил ее 27-летним молодым человеком вместе с А.Н. Колмогоровым за работу, выполненную в 24 года), и другими отечественными и международными научными наградами «высшей пробы», к ним у него отношение весьма спокойное. Но и на эту тему есть касающаяся его студенческая байка: «Почему он до сих пор не нобелевский лауреат?» — «Потому что по математике нет нобелевских премий». Премия Шведской академии наук у него, между прочим, есть.
Действительный член Лондонского математического общества, академий наук США и Франции, Американской академии искусств и наук, Лондонского королевского общества, Итальянской национальной академии ден Линчеи, Российской академии наук, Европейской академии наук (перечисляю в хронологическом порядке избрания; РАН в этом списке, к сожалению и стыду, в конце).Итак, мой собеседник — Владимир Арнольд.
— Владимир Игоревич! В вашей книге «Истории давние и недавние» есть такой эпизод. Читая в 2000 году лекцию для учителей «Нужна ли в школе математика», вы вспомнили, как знаменитый итальянский физик Бруно Понтекорво, долгие годы живший в России, ставший у нас академиком АН СССР, заблудился однажды в окрестностях Дубны. К дому его вывез на тракторе тракторист, по пути вежливо поинтересовавшийся, чем он занимается. Понтекорво ответил: «Нейтринной физикой» (он был одним из ее создателей). Тракторист его «поправил»: «Вы хорошо говорите по-русски, но физика все же не нейтринная, а нейтронная».
Позже Понтекорво, вспоминая этот случай, говорил: «Надеюсь, я доживу до времени, когда никто не будет путать нейтрино и нейтроны».
Вы прокомментировали это весьма скептически: сегодня люди не только ничего не знают ни о нейтрино, ни о нейтронах, но и вообще скоро никто в мире не будет знать, чем отличается треугольник от трапеции. Почему Понтекорво был таким оптимистом, а вы — такой пессимист?
— Бруно Понтекорво стал оптимистом после того, как кардинально изменил свою нелегкую жизнь, и особенно восхищаясь, как он мне не раз говорил, поразительным уважением к науке в СССР.
Я тоже оптимистически предвижу в будущем победу науки и разума над темными силами, стремящимися (во всех странах мира) подавить науку, культуру и образование (которые противопоставляют руководителям более компетентных конкурентов).
Сколь ни преступен был Сталин, он чувствовал, что культура, даже ему незнакомая, существует, что она нужна стране и что ее нужно поощрять. Даже если для этого придется отдать руководство научным проектом, с которым не справился Молотов, такому преступнику, как Берия (которому наука обязана замечательными достижениями многих ученых, включая даже Понтекорво).
Мой оптимизм основан и на том, что в моей борьбе за российское образование меня поддержали (даже в Думе) военные и коммунисты (вопреки либералам, обвинившим меня в «борьбе против прав человека, а именно — против права наших школьников ничего в школе не учить, подобно американским»).
— Почему у нас так низко пал престиж науки и ориентированного на ее развитие образования? Почему наука (фактически, ибо на словах кто только не объясняется ей в любви!) не востребована в новой России? Почему молодые умы переориентированы в ней на бизнес, менеджемент, юриспруденцию (в бизнес уходит не меньше ученых, чем уезжает за границу)?
— Я не считаю, что престиж науки и образования у нас пал — просто надо достойно платить молодежи за занятия наукой. Невостребованность науки в новой России я считаю преступлением перед грядущими поколениями. Мой оптимизм в том, что я верю: страна не допустит этого преступления.
Перед 1917 годом и наука, и Академия, и университеты испытывали значительные трудности (и лучшие их представители в знак протеста даже покидали свои посты). Но катастрофа насильственного Октябрьского переворота привела к парадоксальному расцвету науки в нашей стране.
Я надеюсь, что и в будущем произойдет подобный расцвет (хотя некоторые вполне квалифицированные математики называют меня за это «милитаристом, пытающимся навязать школьникам военный налог в виде таблицы умножения»).Без науки и образования обороноспособность страны действительно падет, и, чтобы это все поняли, потребуется не так уж много лет. Умение думать важнее умения нажимать на кнопки компьютера.
— Почему стало возможным административное надругательство над Академией наук, творимое ныне чиновниками-менеджерами и нацеленное не столько на действительно назревшее реформирование РАН, сколько на передел академической недвижимости и встраивание Академии во властную вертикаль? Кто виноват (или что виновато)? Торжество принципа «все на продажу»? Дистрофия стратегического дальновидения у власти? Овечья покорность научного сообщества, допускающего такое обращение с собой? Или все дело в том, что, по словам Льва Толстого (их вы приводите в одной из своих книг), «сила правительства держится на невежестве народа, и оно знает это, а потому всегда будет бороться против образования»? Остается только экстраполировать эту мысль и на науку?
— К сожалению, беда не только в чиновничьем произволе, но и в создании историей нашей страны целых поколений трусов, запуганных реальными преступлениями властей, в рядах самой Академии. Кто был не столь труслив, тех уничтожали. Президиум РАН недавно сменил главного редактора научного журнала за его попытки исполнять законы Российской Федерации.
Российские лучшие биологи отказываются печататься в нашем академическом журнале «Доклады Академии наук». Виноваты не только чиновники (продавшие издание на английском языке американскому миллионеру, доведшему тираж биологического раздела до 16 экземпляров). Наши (замечательные) ученые предпочитают печататься в «Трудах Национальной академии наук США», опасаясь, что в «Докладах РАН» исправить ничего нельзя (журнал был погублен еще Т.Д. Лысенко).
Эти и сходные другие преступления в истории нашей Академии до сих пор не были должным образом исправлены — от этого и сделался возможным нынешний беспредел. Страх продолжает владеть даже лучшими учеными. В 2004 году редколлегия «Успехов математических наук» пыталась отвергнуть спорную статью за то, что «она выражает мнение автора».
Но и здесь есть место оптимизму: упомянутую статью тут же опубликовал журнал «Успехи физических наук».
— Многие учителя и представители педагогической науки полагают: сегодняшнее реформирование системы образования в РФ ведет не к повышению интеллектуального, культурного, духовного уровня общества, а к дальнейшей его дебилизации. Не случайно навязанный стране чиновниками пресловутый ЕГЭ (единый государственный экзамен) основывается на том же принципе, что и ТВ-шоу «Как стать миллионером». Каких только убийственных сравнений не удостаивался этот «бренд» нынешнего реформирования российского образования! А «васьки» из Минобрнауки «слушают да едят». И Госдума послушным большинством превращает ЕГЭ во всеобщую повинность…
Но у меня к вам в связи с этим вопрос, касающийся той области науки, в которой вы работаете: не кончается ли с нынешним реформированием науки и образования в стране Эра Математики, длящаяся в России чуть ли не со времен Эйлера?
— Нет, никакие вредные реформы не повлияют на образование так, как хотелось бы их авторам. Во всех школах России, вплоть до сельских глубинок, квалифицированные и добросовестные учителя долго еще будут продолжать учить своих школьников, что дважды два четыре, несмотря ни на какие столичные инструкции, утверждающие будто это пять. Но и учителям надо достойно платить.
— Почему в нынешнее драматическое и даже трагическое для науки и образования время вы все-таки «возитесь» с талантливыми мальчишками и девчонками, отдавая, в частности, немало сил поддержке энтузиастов из Московского центра непрерывного математического образования? Верите, что — как там у Визбора? — «придут другие времена»?
— Я безусловно верю, что «другие времена придут» и даже скоро. Центр продолжает делать много полезного и даже необходимого. Я был поражен весной 2007 года, увидев в окрестностях «Силиконовой долины» в Калифорнии, что тамошние математики развили в Калифорнии аналогичную деятельности центра в Москве образовательную систему. Они добились у американских школьников 10—15 лет такого же интереса к математике, который так восхищает меня и в Московском центре непрерывного математического образования, и в проводимых ежегодно в Дубне (на базе Объединенного института ядерных исследований) школах по современной математике для победителей математических олимпиад России (среди участников которой бывают школьники и из других бывших республик СССР).
P.S.А теперь вернемся к задаче Арнольда о двух томах Пушкина и книжном черве. Ответ: 4 мм. Загляните на свою книжную полку и убедитесь: первая страница любой книги на ней соседствует с последней страницей следующей. Все очень просто: элементарные логика, здравый смысл, адекватное восприятие мира. Боюсь, правда, как бы объЕГ(Э)оренное молодое поколение не отучили в конце концов от этой адекватности. Но надеюсь, что академик Арнольд все же прав: ни за что не отучат!
