Серия публикаций на медицинскую тему обрушила газетный форум «Новой». «Смерть бывает «Скорой» (№ 44) и «На больного ребенка по графику у меня часто остается 10 минут» (№ 51). В первой речь шла о трагической гибели в машине «скорой помощи» от удушья 6-летнего Миши Спевака. Врач, оказавшийся рядом, не сумел оказать ему помощь. Вторая публикация — монолог фельдшера педиатрической бригады, которая рассказала о том, в каких условиях приходится работать сотрудникам «скорой» и как это отражается на качестве помощи. Смысл читательской дискуссии на первую публикацию (большей частью это были отклики родителей маленьких детей) сводился к тому, что рассчитывать на то, что в «скорой» помогут, а если надо, спасут, нельзя. То есть верить в это можно, а рассчитывать безоговорочно — нет. И несколько десятков примеров из собственного опыта.Отклики профессионального сообщества на монолог фельдшера (именно их мы приводим ниже) эту читательскую уверенность подтвердили. Честно говоря, у потенциального потребителя этих услуг, то есть любого из нас, профессиональная оценка ресурсов и стиля руководства службой «скорой помощи» может вызвать шок. Шок не от системного медицинского разрушения — это понимание стало уже слишком очевидным, а от того, что мера ответственности за человеческую жизнь практически исчезла.Бывает же. Спустя неделю после публикации пришлось везти ребенка с тяжелой ангиной в больницу на «скорой». Бригада приехала быстро. Ехали в разбитой машине через весь город в «инфекцию». Кроме носилок, в салоне не было ничего, только пустая стойка для капельницы. От отека горла к этому времени дочь уже не могла говорить. Противоотечный укол сделали только в больнице. Как перевозка «скорая» сработала безупречно.Я не www.руИскательИ все-таки эта статья, на мой взгляд, чрезмерно пессимистична. Я не чувствую себя рабом и люблю мою работу. А лечу я от души и не всегда по стандартам. А если с центра начинает старший врач звонить и спрашивать, почему так долго лечу, то говорю, что сейчас очень занят, и передаю трубку родственникам больного. А родственники всегда на моей стороне и очень эмоционально объясняют старшему врачу, что их больной — очень тяжелый, что врач «скорой помощи» — молодец и что нельзя так формально подходить к больным и требовать соблюдения каких-то нормативов.Доктор МигелеЯ не буду водителя подгонять, рискуя попасть в аварию. Ради чего я должен рисковать жизнью своей и фельдшера? За какие такие высокие ценности? А помощь оказывать буду, сколько положено по стандартам, не больше, но и никак не меньше. На претензии начальства задаю обычно вопрос: «А что делать?». Ехать быстрее — не буду. Это значит рисковать жизнью своей и бригады, а при госпитализации — и больного. Лечить быстрее — не буду. Это рисковать жизнью пациента. Накажете — в суд подам.ТимофейЯ являюсь заведующим отделением московской поликлиники. В нем в общей сложности работают семь человек. О профиле отделения умолчу. Скажу только, что мы являемся узкими специалистами, которые, кроме приема собственных пациентов, консультируют пациентов других врачей по их направлениям. И я, к сожалению, понимаю того заведующего, о котором рассказывал герой статьи «Новой газеты», поскольку принцип функционирования отечественного здравоохранения одинаков, что на «неотложке», что в стационаре, что в отделении поликлиники. Врачи всех специальностей с недавних пор обязаны работать сообразно «Стандартам медицинской помощи», т.е. «нормативному документу, устанавливающему требования к процессу оказания медицинской помощи при данном виде патологии», которые были утверждены правительством РФ и вступили в силу еще 1 января 2005 года. Если там указана норма приема врачом столько-то человек в час, то врач, если хочет иметь заработную плату, а не милостыню на паперти, обязан принять именно столько. Сложность заболевания, с которым пришел пациент, его возраст (а пожилые и на стул усаживаются порой по пять минут. Куда уж там выполнение манипуляций в процессе обследования!) и иные причины, задерживающие прием, в расчет не берутся. Медицинских сестер на такую зарплату не заманишь, а значит, врач работает и за себя, и за сестру, что тоже удлиняет время приема. Осмотры в амбулаторные карты пишутся в основном во внерабочее время. Иначе план приема сделать нельзя. Руководство же поликлиникой на вполне резонные замечания заведующих — мол, «врачи и так пашут за двоих» — так же резонно отвечает: «Они за двоих и получают, а план по приему еще никто не отменял! Если вашим врачам нужна помощь, то пусть сами ищут медсестер. В наши обязанности это не входит».Вернемся к «Стандартам». Они предписывают объем обследования и оказания помощи. И чтобы ни шагу за них! А ведь мы не гайки по ГОСТам точим, а работаем с людьми. И каждый наш шаг должен быть строго задокументирован. У пациента что-то болело? Дать анальгетик, указать этот факт в амбулаторной карте. Через какое-то время врач там же обязан сделать запись о том, что «препарат снял болевой синдром». Пациент отказывается от госпитализации? Врач обязан заполнить официальную форму об отказе. Внизу подписи пациента, врача и медсестры (если есть в наличии) или иного свидетеля. Пациенту необходимо какое-либо исследование для подтверждения диагноза или уточнения хода и метода лечения? Пациент должен подписать бланк «Информированное согласие», где подробно расписываются суть процедуры, ее цель и возможные осложнения. Даже если это исследование проводится по ургентным показаниям (то есть оно жизненно необходимо), все равно — сначала подпись.Если пациент не может по тем или иным причинам подписать документ, то за него все равно должен поставить подпись его законный представитель (близкий родственник, родители, дети) или официально назначенный опекун. «Только грамотное оформление документов и четкое следование «Стандартам» может оградить вас от претензий и гарантировать оплату вашего труда!» — говорится нам, заведующим, раз в неделю с трибуны конференц-зала. Скоро будет хуже, поскольку на российский страховой рынок выходят иностранные фирмы. Уже сегодня 49% компании РОСНО принадлежат крупной страховой фирме из Германии. А уж они знают, КАК обосновать отказ от оплаты медицинских услуг поликлиники, основываясь на данных нормативных документов, ею представляемых.Поэтому, исходя из всего вышеперечисленного, можно сделать вполне логичный вывод: правильное заполнение амбулаторной карты ценнее выздоровления пациента. И это — суровая правда жизни. Вашей жизни, заметьте. Почему вашей? Потому что я, будучи врачом, ни за что просто так не вызову «скорую» на дом, не отправлю на амбулаторный прием и уж тем более не положу в стационар никого из своей семьи или своих друзей. Только в том случае, если на «скорой», в поликлинике и в стационаре за ними и ходом их лечения присмотрит или займется лично мой друг-врач, мой однокурсник или друг моего однокурсника. И никак иначе.DollyГосподи, как дети! Если невозможно доехать за 20 минут — не доезжайте! Дурные приказы потом отменят, если выполнить их невозможно. А если вы за 20 минут доезжаете — значит, скоро за 10 сможете добираться. А забирать время у пациентов — это вообще ни в какие ворота. Потом на суде будете рассказывать, почему недосмотрели. А про практику: кто-то мешает приходить в реанимацию или морг набивать руку? (Всегда можно договориться: или через руководство — по бумажке, или в частном порядке — по конфетам и т.д.). Или кто-то не дает делать вены или промывать желудки на вызовах? Не будет желания — никто не научит.От первого лицаПочему наше начальство делает нам неудобно?Мнение фельдшера педиатрической бригады о медицинском ящике нового поколения для срочных выездовНа московской «скорой» с нового года действует новый приказ — теперь у бригад будет не 1, а 2 рабочих ящика с унифицированной раскладкой ампул, причем один из них будет находиться в аптеке. Смысл в том, что ты, сдавая смену, сдаешь ящик с рецептами в аптеку, а новая смена берет другой, пополненный, ящик. Плюсы — несомненны. Не надо задерживаться из-за этого на первый вызов и в конце смены.Минусы — зашкаливают. С новым приказом пришли инструкции по комплектации ящика. В ящике будет 5 анальгинов и 2 (ДВА) супрастина.Честно, мы с доктором потратили кучу времени, чтобы работать нам было удобно. Мы перебрали реанимационный ящик. Мы перебрали рабочий ящик. Доктор на свои деньги купила тест-полоски для глюкометра (измеритель уровня сахара в крови. — Прим. ред.), потому что таких в аптеке нет. Мы выбили из аптеки пульмикорт (препарат для снятия астматических приступов). Мы хотим работать не кое-как. Мы не хотим, как некоторые товарищи, делать из спецбригады перевозку — мы не просто возим детей по больницам, мы их лечим. Нам не в лом дышать детеныша небулайзером (ингалятор для снятия тяжелых удуший. — Прим. ред.), мы не хотим тупо возить все крупозные воспаления в больничку с преднизолоном в жопе. Мы, в отличие от практически всех остальных педиатров, научились работать со всей аппаратурой, пришедшей с нацпроектовской «Газелью» (только, пожалуй, дефибриллятор друг на друге не пробовали). В нашем рабочем ящике было 10 анальгинов и 5 супрастинов. Хватало. НИКОГО до нас не озадачило: на фиг в ящике ларингоскоп, если в нем нет трубок!!! Мы полночи перекладывали содержимое ящика так, чтобы стало удобно. И вот теперь нам впихивают унифицированный, в котором ни хрена нет.Мы ходили к начальству с просьбой позволить скомпоновать новые ящики. «Нет, ребята, по приказу не положено».Спрашивается: КАКОГО ЧЕРТА бригада не может САМА комплектовать ящик? Мы ничего не выкинем. Мы хотим ДОБАВИТЬ. Причем не каких-то препаратов, а просто КОЛИЧЕСТВО АМПУЛ!!!Просто плюнули в душу. Никому не нужен ни твой энтузиазм, ни твое желание работать хорошо. Работай как-нибудь и не выступай . Дети — ну и хрен с ними, с детьми. Ну нет супрастина — ну уколи месячному димедрол. Нет пульмикорта — ничего: в аптеке же не было — значит, ты не виноват.Почему наше начальство делает нам неудобно?Ну мы же не просим много денег. Нового оборудования. Новую машину.Мы хотим только, чтобы НЕ МЕШАЛИ РАБОТАТЬ!Взято с неофициального сайта «скорой помощи» — feldsher.ru