Ситуация эта и для меня лично, и вообще одновременно и нелепа, и сложна. Во всяком случае, из-за нее я оказался не только в сложном, но и в ложном положении. Начну сначала. Я не политик, но в прошлом русский политэмигрант (во всяком случае, человек, оказавшийся в эмиграции по политическим мотивам), антисоветчик, антикоммунист, вообще антитоталитарист, безусловно, либерал, но также русский патриот и государственник. Не думаю, что какая-либо из этих моих ипостасей противоречит какой-либо другой. Я либерал, но никогда не забываю, что непременным условием того, чтобы в России была свобода, является существование самой России, о чем тоже следует беспокоиться… Некоторые почему-то это обстоятельство упускали.
При этом с 1980 года я гражданин Соединенных Штатов, причем гражданин лояльный, хотя и в 1980-м году оставался русским патриотом (почему и был антисоветчиком). Правда, веры в то, что я когда-нибудь снова увижу Россию, у меня тогда не было. К Америке, стране, которая меня приютила, я и тогда относился, и теперь отношусь хорошо и доброжелательно. Это не значит, что я одобрял когда-либо или теперь одобряю ВСЮ американскую политику по отношению к постсоветской России. Ее политику по отношению к СССР я если иногда и не одобрял, то только как недостаточно жесткую. На мой взгляд, беспримерная по своей (к тому же недостаточно обеспеченной) агрессивности наглость советской дипломатии, ее целенаправленная атака на свободу как таковую требовали другого ответа.
Кстати, я никогда не соглашался с тем, что Запад выиграл «холодную войну» – он просто не успел ее проиграть: процесс разложения советского строя шел намного быстрее, чем Запад успевал понять, что происходит. Правда, Рейган оказал действенное сопротивление советской политике, что, конечно, ускорило этот процесс. Но процесс уже шел. И это понимали не только диссиденты и сочувствующие им интеллигенты, а и почти все, кто к тому времени входил в состав советского руководства. Не только Горбачев, но и вся команда Андропова. Андропов сам откровенно признал крайнее, просто-таки опасное состояние советской экономики. «Если не пойдем на кардинальные изменения, превратимся в страну третьего мира» – вот к чему сводился его доклад на заседании собранного незадолго до его смерти так называемого «совещания старых коммунистов». Оно было засекречено, как ни странно, только от своих, но не от Запада. Западные корреспонденты на нем присутствовали, и Запад дня через два о нем узнал. А свои и через несколько лет о нем не знали, не слышали даже. Но это здесь к слову. Речь у нас о другом.
В связи с этим другим напоминаю: что Америка (не говоря уж об остальном Западе), хотя она много способствовала крушению советского строя, никогда не была страной, враждебной России как таковой. И вовсе (это уж камень и в ее огород) не выиграла «холодную войну». И уж точно не победила в ней Россию. И никаких оснований обращаться с Россией как с побежденной страной у Америки не было, в том числе и оснований моральных. Порыв России к свободе в начале перестройки, теперь почти забытый иностранцами и скомпрометированный внутри страны некомпетентной активностью его энтузиастов, восхитивший в свое время весь мир, – явное тому доказательство.
Политика Соединенных Штатов по отношению к постсоветской России была не столько американской, сколько советологической. Такое создается впечатление, что эти «спэшыалысты» стремились сбыть свои залежалые проекты. Например, мне рассказывали, что кто-то когда-то предложил в ответ на советское натравливание стран третьего мира на Запад начать натравливание советских республик на Москву. Предложение это при всей его неаппетитности имело смысл как ответный акт в «холодной войне», но тогда его не приняли – слишком оно было хлопотно и чревато. Его пытались реализовать, когда СССР перестал быть врагом, когда это стало не нужно, зато возможно и безопасно, но, на мой взгляд, вредящим интересам Америки.
Я был и тогда уже твердо убежден, что исходя из своих геополитических интересов (китайская опасность, например), Россия (СССР) нуждается в сильной и дружественной Америке, а она, в свою очередь – в сильной и дружественной России (это относится и вообще к Западу, но речь у нас об Америке). И при этом Россия делала все возможное, чтобы Запад и Америка стали враждебными и слабыми. А когда Россия сама разоружилась, той же политической графоманией занялась Америка по отношению к России.
К слову сказать, именно тогда, в момент величайшего всплеска российского прекраснодушия, очень уважаемая мной за все другие ее проявления Маргарет Тэтчер вдруг поразила меня попавшим в печать «лирическим» признанием – мечтой о распаде России (это после сердечного общения с Горбачевым).
Как известно, наши псевдопатриоты объясняют все наши беды заговорщицкой активностью Запада, и это душевное движение госпожи Тэтчер должно подкреплять их уверенность в этом. Но они не правы. Беловежский заговор трех советских выдвиженцев, разрушивший нашу страну, никак не связан с влиянием или подкупом иностранных агентов.
Но этого радостного желания использовать порыв нашей страны к свету и добру я очень мной уважаемой «железной леди» никогда не простил и не прощу – так или иначе ее высказывание подкрепляло аргументы наших псевдопатриотов и тем самым вредило нашей стране.
Возможно, над ней довлела традиция – англо-российского соперничества XIX века («англичанка мутит»), но и этим теперь руководствоваться было бы явно неуместно, а главное, недостойно (а значит, и политически недальновидно – как Мюнхен).
Впрочем, у президента Буша-старшего не было и этого «смягчающего обстоятельства», когда он во всеуслышание вдруг объявил, что Крым всегда принадлежал Украине (имелось в виду: «а не России»). За такое открытие он у любого сносного школьного учителя истории тут же огреб бы «двойку», но в политике важны не академические знания, а намерения. Впрочем, что Крым? Эти намерения перед референдумом по вопросу о независимости Украины президент проявил вполне открыто. Состоя в нормальных дипломатических отношениях с государством, частью которого тогда была Украина, он объявил, что если результаты референдума будут в пользу независимости, Америка сразу признает новое государство. Безусловно, это было беспардонным вмешательством в дела другого, даже дружественного государства, посягательством на целостность его территории.
Но объяснялось ли такое поведение ее враждебностью к России? Конечно, вонзать нож в спину стране, только оправляющейся от тоталитаризма и к тому же наивно расположенной видеть в свободных странах и их жителях воплощение разума и благородства, – в человеческом смысле не очень этично. Но в политике, как я слышал, этика не всегда применима, хоть знаю, что с этим постулатом надо обращаться более чем осторожно.
Но забудем об этике, хотя и в политике пренебрежение ею тоже не всегда полезно. Это беспардонное вмешательство американского президента во внутренние дела СССР было воспринято многими тоже как доказательство правоты тех, кто противился необходимому (не только России) демонтажу советского тоталитаризма: «Вот видите, – вразумляли они, – говорили же вам, что все эти западные демократии только того и хотят, чтоб нас прижать, что-нибудь оттяпать у нас, ослабить. И вот смотрите – только мы, поверив нашим прогрессистам, распустили губы и разоружились, они тут как тут – пробуют садиться нам на голову и диктовать, что хотят, с позиции силы».
Это реакция, которую следовало предвидеть, особенно при том количестве «спэшыалыстов» по России, которое было тогда на Западе.
Кстати, реакция эта последовала не сразу, а через несколько лет. Еще несколько лет, и общественнное мнение, и отчасти политика как бы не ощущали никакой потребности в настороженности – даже при принятии политических и внешнеэкономических решений. Понадобилось идиотское «продвижение НАТО на Восток» и некоторые другие акты, чтобы…
Чтобы что? Чтобы спала с глаз пелена и обнажилась реальность? Да нет! Просто одно фантастическое представление о Западе, особенно об Америке, сменилось другим, столь же фантастическим, но прямо противоположным, враждебным. Не надо забывать, что в стране тогда еще было много и тех, для кого атмосфера тоталитаризма была естественной средой обитания, и кто мечтал о возрождении этих светлых времен и использовал все, что могло скомпрометировать ненавистную им свободу, и, в связи с этим, восстановить в сознании, созданный официальной пропагандой, образ Запада, а особенно Америки, как коварного врага. И тем самым доказать правоту и мудрость «родной партии». К сожалению, американская политика этого фактора не учитывала и, как говорится, регулярно «подкидывала им материал» для такой антиамериканской пропаганды.
А уж они умели его использовать. И он действовал – Америка в сознании многих постепенно представлялась не только не другом или помощником в восстановлении России, а с самого начала коварным и хитроумным врагом. Было это во вред самой России и уж никак не на пользу Америке. И вина за это лежит отнюдь не только на России. Государственные деятели Запада должны были понимать, как будет восприниматься в России – при ее истории и психологическом наследстве – такое, с моей точки зрения, графоманское (практически никому ни на что не нужное) мероприятие, как пресловутое «продвижение НАТО на Восток». Или Россию и впрямь стали воспринимать как побежденную страну, с которой незачем считаться? Вряд ли. Уж слишком глупо. Все это работало на недоверие и отчуждение – на разрушение. Особенно во время и после американских бомбежек Югославии.
Вообще, решение администрации Клинтона поддержать вмешательство НАТО в конфликт вокруг Косова я всегда считал несправедливым и контрпродуктивным. Хочу напомнить, что Америка отнюдь не была инициатором этой акции. Наоборот, она долго сопротивлялась давлению европейских сирен, стремившихся втянуть ее в эту операцию: «Что же вы – вы ведь лидер Свободного мира!». Она долго отказывалась от этой чести, но потом по каким-то до сих пор мне неясным (может быть, даже – как я где-то читал – случайным) причинам уступила. И силою вещей сыграла в этой атаке на Югославию главную роль. И такую, что в глазах многих, не очень вникавших в предысторию этого конфликта обывателей, ее нетрудно было представить инициатором этой военной кампании. Хотя Америка к ней только примкнула.
Но, так или иначе, в России резко портиться ее репутация начала именно с этого. Поверить в то, что ее участие в этой кампании объясняется просто глупостью, бывший советский человек не мог – мешала «патриотическая» убежденность, что дураки наверху могут быть только у нас, и объясняли все это стремлением к мировому господству, коварством, а также глубинной враждебностью Америки к России.
К слову сказать, сегодняшнее (от 20.07.2007) заявление Кондолизы Райс, что, несмотря на противодействие Белграда и Москвы, Косово все равно получит независимость – даже вне рамок ООН, – еще больше укрепляет это неверное представление и опасное взаимонепонимание.
Смею уверить читателя, что ничего подобного ни в Америке как в стране, ни в американской политике не было и нет. Скорее, ей свойственно наивное стремление осчастливить всех на свой салтык, по своим представлениям. Это тоже иногда раздражает, приводит к недоразумениям, но это все-таки другое…
И хотя я очень осуждал (и осуждаю) вмешательство НАТО и Америки в югославскую драму и, конечно, их бомбежки Белграда и других городов, их общую всегдашнюю игру против Сербии, но тот взрыв антиамериканских настроений, с которым я столкнулся, вскоре после этого приехав в Москву, меня неприятно удивил и огорчил.
Нет, не из-за осуждения этой американской политики (я и сам ее осуждал), а из-за «глубокого проникновения» в ее мотивы. Столкновение это произошло на моем выступлении в Политехническом музее, в интеллигентной аудитории – как-никак люди эти собрались специально, чтобы слушать стихи. До тех пор, такие аудитории бывали, по моему ощущению, слишком прозападными, проамериканскими, и к любым моим критическим замечаниям об Америке и Западе относившимися как к курьезу.
Но на этот раз все было как раз наоборот. Теперь моим чудачеством стала для нее защита Америки. Спорили они со мной вполне доброжелательно, но мое утверждение, что участие Америки в войне против Югославии объясняется недомыслием ее тогдашней администрации, вызвало возмущенные возражения, фактически враждебные – правда, по отношению не ко мне, а к Америке – возгласы:
– Нет, Америка просто всюду стремится показать, как она сильна, утвердить свое господство. Хочет главенствовать…
Дальше – больше. Мое, пусть не исчерпывающее, но все же основанное на личных впечатлениях определение «Америка – страна прикладного христианства» вызвало чуть ли не взрыв возмущения:
– Да вы что? Это страна, отпавшая от Христа, антихристианская страна!
Это была оголтелая неправда, жестокая несправедливость.
Как и то, например, что американцев в массе своей во всем интересуют прежде всего только выгода и деньги. Я стал им рассказывать о реакции американцев на любую беду в мире. Например, на землетрясение в Армении. Что такое Армения, большинство американцев представляло себе весьма смутно – живущие в Америке армяне в их сознании с этой страной не связываются. Но они, увидев по ТВ, какое несчастье случилось на другом конце земли с неизвестными им людьми, тут же стали обзванивать все им известные учреждения, газеты, теле- и радиоканалы и т.п. с одним-единственным вопросом: «Куда направлять свою помощь для этой Армении?». Кстати, так же вели они себя и по отношению к России, когда в начале перестройки начались всякого рода перебои со снабжением, – желали помочь и помогали.
Материалисты? Но если так рассуждать, то и некоторые евангельские тексты – где подробно расписывается, как должно распределять еду среди бедных верующих, тоже материалистичны.
О том, как я отношусь к этой операции НАТО и участию в ней Америки, я уже высказался здесь достаточно определенно. И взглядов своих не меняю. Но все же…
Все же речь у нас зашла не о чем-нибудь текущем, а об отпадении от Христа.
По этому поводу я мог кое о чем напомнить своим тогдашним оппонентам. И напомнил.
– Отпали от Христа? – спросил я их. – Однако вспомните тот способ, который сербы применяли для защиты своих мостов от американских бомб. Причем в момент обостренной враждебности к Америке. Они семьями заполняли эти мосты – в полной уверенности, что из-за этих мостов эти «отпавшие от Христа» американцы женщин и детей убивать не станут. И эта уверенность их не обманула.
И я спросил своих собеседников, что было бы, если бы в ответ на акции «Солидарности» Политбюро ввело советские войска в Польшу, а поляки стали сопротивляться – пришло бы им в голову применить такой способ защиты и что бы произошло, если бы применили? Тогда это было еще свежо в памяти, а мои собеседники были людьми честными и на последовавший за этим напоминанием вопрос: «Так кто же больше отпал от Христа?» – ответили смущенными улыбками. Правда, от своего утверждения не отказались.
Интересное дело – тот нелепый антиамериканизм, который столько лет вдалбливался в головы всего народа советской пропагандой и который такими же молодыми людьми, как эти, столько лет остроумно высмеивался, теперь без всяких ее стараний свободно и добровольно лился из их уст.
Не хотел бы быть понятым так, будто, не считая американцев отпавшими от Христа, я считаю таковыми самих русских. Нет, их много лет с кровью отрывали от Христа, и бесследно такое пройти не могло, но в целом их так и не оторвали. Однако речь сейчас о другом.
Конечно, как здесь уже сказано, антиамериканизм этот, при всей несправедливости, не был неспровоцированным, но так ли уж это мудро и достойно – поддаваться на провокацию?
И уж совсем не мудро объяснять любое мероприятие Америки, даже очень нам не нравящееся, ее стремлением нам вредить и над всеми господствовать. Безусловно, она тоже не святая, она органическая часть нашего несовершенного, грешного мира, но отнюдь не самая худшая и не самая зловредная его часть. И, уж конечно, она не фанатичный враг России, стремящийся причинить ей зло везде, где это удается. Уверяю вас, как человек уже 33 года живущий в Штатах, что никакой фанатизм ей вообще не свойствен.
Ее еще обвиняют в стремлении быть мировым жандармом. Ох, если бы это было так!
Сегодня нашей цивилизации, находящейся под непрерывным свирепым давлением исламистской закомплексованности, жаждущим стереть нас с лица Земли, уничтожить, было бы совсем неплохо иметь такого жандарма, стоящего на охране ее существования и развития. Америка, на которой сосредоточилась вся ненависть и враждебная активность исламизма, была вынуждена взять на себя эту роль, возглавив это сопротивление исламистскому тоталитаризму (как раньше советскому). Но, к сожалению, у нее это не всегда хорошо получается – история не подготовила ее к такой роли, не выработала в ней никакой великодержавности. Да, в духе этой страны, для многих олицетворяющей империализм, но в течение почти всей своей истории культивировавшей изоляционизм, вообще нет и следа имперских амбиций, то есть стремления господствовать и верховодить в чужих делах.
Может быть, поэтому она часто и ведет себя так неловко теперь, когда эта обязанность легла на ее плечи , – сказывается недостаток такого опыта и традиций, такого самоощущения. Могут сказать, что она вообще не годится в спасители цивилизации, да ведь кто-то должен взять ЭТО на себя, а больше почти некому.
И это, к слову сказать, еще одно и, наверное, главное обстоятельство, из-за которого мы должны быть вместе (на сегодняшнюю Западную Европу пока надежды нет).
Я бы не хотел, чтобы у читателей создалось впечатление, будто я считаю, что во всех российско-американских недоразумениях виновата одна американская сторона. Это не так. Я заострял внимание на тех ее шагах, которые считаю ложными еще и потому, что они стимулировали, как бы служили доказательством истинности и справедливости той советской лжи, преодолеть последствия которой России необходимо, чтобы выжить. И всей цивилизации, чтобы Россия была активным и равноправным участником ее самозащиты.
К сожалению, очень часто поведение Кремля, как во внешней политике, так и внутри страны, никак не укрепляет атмосферу доверия и не побуждает к дружественности. Я имею в виду такие факты, как поддержка репутаций и прикрытие активности террористических исламистских организаций и режимов, в конце концов, опасных не только для других («Хамас» и Иран), а также постепенное хитроумное искоренение свободного телевидения, а потом и свободной печати, и т.п.; и, конечно, такие художества, как антигрузинская акция. Все это тоже работает на взаимное отчуждение. А это, так или иначе (и кого бы в этом ни обвинять), необходимо преодолеть.
История нам не простит: ни Америке доверчивого следования хитроумным построениям ее уверенных в себе «спэшыалыстов», ни России – с закомплексованной конкурентностью ее лидеров и чрезмерной обидчивостью части ее интеллигенции. Снисходительней следует быть друг к другу, ибо все мы не ангелы и все не подручные дьявола. Просто люди одной цивилизации. Надо помнить, что враг действительно у ворот. У наших общих ворот.
