В шахматы Роберта Фишера научила играть его старшая сестра. Этот еврейский мальчик, росший без отца, переселился в мир шахмат с решительностью человека, которому маневры ладьи важнее всех истин человечества. Школу он бросил, потому что она мешала ему изучать открытые и закрытые начала. Очевидцы рассказывали, что когда Фишер молодым гроссмейстером приехал в Москву, то все время с утра до позднего вечера проводил в здании шахматной федерации на Гоголевском бульваре, беспрерывно играя блицы. Его мама и сестра осматривали достопримечательности Москвы, а Фишер плевал на Кремль и Большой театр.Он вообще на очень многое плевал. Самый знаменитый свой плевок он совершил в 1992 году, когда публично плюнул на факс Госдепартамента США, запрещавший ему играть матч со Спасским в Югославии. Плюнул и бросил факс под стол. Америка, однако, не была первой сверхдержавой, с которой он вступил в бой, до Америки он разгромил Советский Союз. Когда он начинал, во всемирных шахматах правили бал советские гроссмейстеры — Фишер бросил им вызов, подобно герою вестерна, который в одиночку бьется с мафией. И Фишер бил их ужасным образом, колотил головами о шахматную доску, влеплял оплеухи с размаха, пинал ногой в зад. Тайманова он обыграл 6:0, непробиваемого Петросяна — 6,5:2,5.Чемпиону мира Борису Спасскому Фишер подарил очко, просто не явившись на партию. В мире шахмат, где люди готовы часами прижимисто отстаивать малейшее преимущество, таких безумных поступков не совершал никто. Но Фишер бросил Спасскому это очко, как пять копеек — нищему. И пока Спасский со своим штабом трудолюбиво готовился к следующей партии, молодой Фишер по ночам легкомысленно играл в теннис. Это были белые ночи Рейкьявика — города, где он стал чемпионом мира.Кто-нибудь более разумный и деловой наверняка сумел бы использовать чемпионское звание себе на пользу, но только не Фишер. Это Карпов стал шахматным боярином, это Каспаров попытался сменить шахматный ресурс на политический, а Фишер ни в какие такие глупо-мелкие человеческие игры не играл. Этот человек прямо с шахматной доски стартовал в состояние особенной резкости, которое одни называют безумием, а другие — свободой. Полубезумным оборванцем он шатался по Калифорнии, был арестован и даже написал книгу о том, как его два дня пытали в участке города Пасадена. Америку он ненавидел. За что? Я думаю, в его сознании Америка была олицетворением силы и тупости, а точнее, тупости силы. Чертова страна, не пробиваемая даже вторжением ладьи на седьмую горизонталь! Когда самолеты террористов ударили по небоскребам, Фишер сказал в интервью, что это «прекрасная новость».На одной из последних фотографий Фишера он — в бейсболке, и у него седая окладистая борода пророка. Пророк скитался в эмиграции по Швейцарии, Филиппинам, Японии, где в конце концов был арестован и едва не выдан американцам. Сам Фишер, сидя в японской тюрьме, утверждал, что в Америке его убьют. А может, он умрет тут, потому что его специально посадили в камеру, расположенную рядом с неисправным атомным реактором. Так он считал, хотя все остальные не знали поблизости ни одного атомного реактора. Но ни его бессердечная радость по поводу терактов в Америке, ни его непристойный антисемитизм почему-то не могли отвратить от него людей. Триста членов японской шахматной федерации, все как один, поднялись на его защиту, а исландский парламент единогласно принял решение о предоставлении ему гражданства. Безумный Фишер, великий Фишер, безграничный Фишер, любимый Фишер… принц Гамлет и король Лир в одном лице… Мы прощали ему все.Действительно ли Фишер, став чемпионом мира, ни с кем больше не играл в шахматы? Я в это не верю. В восьмидесятые периодически просачивались слухи о том, что на чьей-то вилле он сыграл тайный матч с тем или иным гроссмейстером и, конечно, без труда выиграл 6:0. Но это для него было так, потеха. Этот гений шахмат, познавший их до дна, больше не мог играть в обычные человеческие игры с карликами-гроссмейстерами; Фишер, я думаю, играл в шахматы с Богом.Я прошу не считать это всего лишь красивой фразой или спекулятивным предположением. Такая мысль приходила в голову многим. Чем-то же он должен был заниматься в своем уединении, этот гениальный шахматист, удалившийся от мира в безумие? Однажды журналист, придумавший необычный вопрос для чемпиона мира, спросил Фишера, каким ходом он начнет партию против Бога. Фишер вопросу не удивился и серьезно ответил: «e2-e4». Большую часть своих партий он начинал именно так. Поскольку Фишер без труда мог играть на двадцати досках не глядя, то и для партии с Богом ему вряд ли нужны были доска и фигуры; Бог, надо полагать, тоже способен играть в шахматы вслепую. Может быть, Фишер играл матч с Богом по ночам, запершись в комнате придорожного калифорнийского мотеля; а может, он лежал на спине на обочине пустого хайвея и смотрел Богу в лицо через россыпи звезд. Оба игрока были бородаты и дружески усмехались друг другу через пять с половиной галактик.Вряд ли это были обычные шахматы: Фишер, как известно, изобрел собственные, в которых расстановка фигур случайна и определяется перед партией. Я играл в них, они отменяют знание дебюта. Я уверен, что Фишер играл против Бога именно в эти свои необычные шахматы, потому что в знании дебютов Бог, безусловно, превосходит Фишера; безумец же собирался тягаться со Всевышним в динамическом миттельшпиле, в котором всегда умел находить ходы страшной силы и точности. И еще я уверен, что запись этих партий когда-нибудь будет найдена в каком-нибудь уголке мироздания. Ничего невозможного в этом нет, прошлое и будущее закольцованы, и материя — это только воск, в котором отпечатывается информация. Партия «Фишер (белые) — Бог (черные)» может оказаться записанной на скальных породах раннего неолита, еще не открытых пытливыми исследователями, а может лет через сто удивить ученого, исследующего только что доставленную из Космоса пригоршню молекул.
