Рафаэль Акопов , председатель совета директоров «Проф-Медиа» (в холдинг входит «2x2»):(После того как продемонстрировал одну из серий мультфильма, за который вынесено предупреждение, и кадры из «Убить Билла». Кадры, созданные Тарантино, надо признаться, страшнее. Правда, и серия показана была одна из самых безобидных.)

— Этот фильм выходил неоднократно до 22.00 на семейных телеканалах. Никаких возрастных отбивок, никаких обращений со стороны протестантов (возможно, вас фильм устраивает), кстати, никаких предупреждений тоже. Я не показывал сейчас этот фильм, чтобы указать пальцем на других. Я хочу затронуть тему качества надзора в области СМИ. СМИ превратились в России в достаточно крупный бизнес. Как мы узнали из интервью Дмитрия Медведева газете Financial Times, суммарная капитализация российских медиа составляет $50 млрд. Для несырьевого сектора это вполне прилично. Для дальнейшего роста этого сегмента требуется благоприятная регулятивная среда. Рынку нужен сильный и независимый государственный регулятор, который нельзя использовать как инструмент вкусовой сегрегации или конкурентной борьбы. Сильный – это означает предсказуемый, ответственный, независимый от интересов различных общественных групп и разделяющий стратегические ценности с индустрией.

С моей точки зрения, требования, предъявляемые к контенту каналов, должны соответствовать какому-то стандарту. Понятно, что стандарт описать тяжело. Понятно, что в общих чертах он описан в ст. 4 закона (О СМИ). Тем не менее из-за отсутствия или широты такого стандарта, и особенно – регламента его имплементации процедура наложения взыскания выглядит как произвольная и избирательная и подвержена конъюнктурным корректировкам.

Второе. Надзор должен быть предсказуемым и ответственным. Если смотреть на другие сферы государственного надзора мы увидим большое количество подзаконных актов, регулирующих процедуру надзора, его методы, права участников процесса, правила назначения экспертов, способы разрешения конфликтных ситуаций. В СМИ, конечно, есть особенность, связанная с тем, что речь идет о конституционных положениях и политических свободах. Тем не менее такие нормы как возможная конкурентная экспертиза, права канала давать пояснения, досудебный порядок обжалования могли бы привести к большей предсказуемости. Авторитетные индустриальные организации такие как НАТ и Коллегия по жалобам на прессу могли бы играть более существенную роль саморегулирования отрасли. Надзор не может осуществляться в интересах или под давлением тех или иных общественных групп. Мы крайне обеспокоены попытками оказания давления на Россвязьохранкультуру: используется весь арсенал традиционных средств – письма трудящихся, сигналы с мест, запросы в прокуратуру, кабинетная дипломатия, размещение видеороликов в интернете, агитационная кампания в прессе и т.д. Попытка манипулирования регулятором с любой идеологической или вкусовой позицией вредны для всего общества и индустрии СМИ, и должны быть пресечены в первую очередь самим госрегулятором. Наша задача как индустрии – обеспечить поддержку идеологической нейтральности госрегулятора при осуществлении надзора в сфере СМИ.

И последнее. Обеспечение разнообразия программного предложения – это обязанность и госрегулятора и нашей индустрии перед зрителями. Самое главное помнить, что телеканалы существуют для них.

Даниил Дондурей ,социолог:— Я хотел бы поблагодарить Россвязьохранкультуру, поскольку этот государственный орган в методологическом плане сделал очень важный жест – обратило внимание общества на проблему. Возможно, на одну из самых серьезных проблем, если говорить о капитализации в $50 млрд и влиянии на человеческий капитал в две трети триллиона долларов. Моя тема напрямую не связана с каналом «2x2», тема – контент российского телевидения и самое главное – экспертиза этого контента. Существуют ли возможности, технологии этим заниматься? Мы знаем, что в последнее десятилетие у нас существовали две институции – дюжина телевизионных критиков, которые достаточно регулярно что-то субъективное представляют в разных изданиях, и топ-менеджеры каналов, которые являются важнейшими и единственными теоретиками представлений о том, что такое фабрики смыслов. Это касается заявлений топ-менеджеров об «общественных столовых», о «сфере обслуживания» или о «продаже эмоций и более ничего». Все эти сюжеты, которые 15 лет управляют представлениями общества о том, что такое современная медиа-среда и что такое влияние на современную жизнь.

Мы прекрасно понимаем, что очень многие вещи связаны с деньгами. Общество не научилось анализировать рейтинги, не умеет это делать, не знает, что это такое. Безусловно, это не только методы распределения рекламных денег, но и способ конструирования реальности. Это слишком серьезные проблемы. Мы не готовы сегодня к каким-то действиям в этой сфере, к этому надо подготовиться, это потребует многолетней работы. Понятно, что закон сегодня ничем не управляет, иначе был бы совершенно другой контент. Здесь говорили о том, что нужно обращаться в суды. Но если вы не знаете, то 78% российских предпринимателей в 2007 году не обращались в конфликтных ситуациях в суд – из-за неверия в его справедливость. И только 9% пытались это сделать. Я не призываю к правонарушениям, но в этой реальной ситуации нужно научиться выживать. Эти старинные телевизионные обманки типа поместить фразу «дети, отойдите от телевизора», или «люди могут выключить телевизор» – все равно что призывы отключиться от жизни, света и воды. Абсолютно другая ситуация сейчас. Это не работает. Также как невозможна сейчас работа общественного совета. Вы говорили о пошлости, безнравственности, безвкусии. Но кто это может сегодня решать? Это когда-нибудь обсуждалось в нашем обществе? У нас почему-то религиозные институты готовы отвечать за нравственность и духовность, но в обществе не работают другие институты – такие как школа, деятели культуры, институты гражданского общества. Они не участвуют в выработке представлений об этой невероятно сложной ситуации.

Россвязьохранкультура впервые поставила вопрос о том, что не может быть двойных стандартов. Мы все живем в общей медиа-среде. Почему Россвязьохранкультура обращается к дециметровому, сетевому, кабельному каналу? Мы понимаем, что основные драмы, связанные с состоянием того, что вас беспокоит, касаются четырех федеральных каналов, которые сегодня смотрят каждые 6-7 из 10 человек в нашей стране. Но они вообще выведены за сферу нравственного надзора! Никакая церковь не обратилась по поводу того, что у нас в прайм-тайме главного канала демонстрировались съемки с камеры мальчика, покончившего с собой. Подробнейшее интервью с битцевским маньяком об удовольствии убивать людей шло с 8 до 8.30 вечера в субботу на другом федеральном канале. Где Россвязьохранкультура? Где православная церковь? Где протестантские организации?

Мы все еще понимаем, что на телевидении за последние 15 лет создан невероятно опасный консенсус – никогда не касаться содержания, только если есть какие-то политические интересы. Только реклама и пиар. Когда я в своем журнале «Искусство кино» пытаюсь получить фотографии к текстам о телевидении, руководители всех телеканалов мне говорят: пришлите текст, а после этого мы будем решать.

Почему только рейтинг, а не социологические исследования? Потому что это дешево делать. Но если половину или пятую часть денег, которые каналы тратят на измерения TNS Gallup Media, направили бы на другие способы анализа зрительских представлений, о чем говорил Владимир Вигилянский, это невероятно изменило бы климат. Этого никто не делает. Не делает государство. Думаю, причина только одна – это так серьезно, так важно для управления страной, что лучше этого не касаться. Да, вам, профессиональному сообществу, повезло, да, вас 13 лет никто не трогал. Но общество сейчас приходит в ситуацию, когда не трогать вас уже не будет. Лучше всего вам самим двигаться в этом направлении. И не с помощью жестов господина Боярскова. Потому что широко известно, у нас либо цензура, либо мнение президента, других инструментов нет.

Последнее. Все эти идеи 70-х годов, эти старые сказки о том, что «ТВ отражает жизнь», или «наша задача – биться с государством», или «мы всего лишь продаем эмоции» уже не работают. Это слишком серьезная сфера. Нужно немедленно начать вырабатывать механизмы. Профессиональному сообществу – через НАТ, государству – через свои структуры, а гражданскому обществу – через свои и, безусловно, обсуждая это в прессе. Нужно понять, какие заказывать исследования, как разоблачить все функции рейтинга, как готовиться к цифровой революции – все эти серьезнейшие проблемы, которые с 1995 года (года появления рекламы и другого принципа телевидения у нас в России) не ставились на повестку дня. Иначе мы просто страшно опоздаем. И будет та самая атака на свободу, которую никто здесь не хочет.

Протоиерей Михаил Прокопенко :

— Откуда такой страх перед общественным контролем? Видимо, люди, которые занимаются производством эфира, его заполнением, считают себя частью какого-то другого народа, не того, который топчет грешную землю Российской Федерации. И тогда – это сознательная политика вредительства. Что касается соблюдения закона. Он есть. Наверное, он хорош. Но если его существование не приносит никакого результата, если он никак не влияет на содержание картинки, значит его недостаточно. Кроме того, какие-то механизмы общественного контроля за тем, что происходит на телевидении, должны быть. Думается, что таким механизмом будет создание общественного органа. Каким образом он будет существовать – предмет отдельной дискуссии. Но таких вот междусобойчиков, которые могут созываться, а могут не созываться, которые никого ни к чему никогда не обязывают, недостаточно. И все это сейчас наглядно демонстрируется.

#

Генрих Юшкявичюс ,советник генерального директора ЮНЕСКО:— Разговор идет о самых больших проблемах страны – демография, коррупция, образ страны за рубежом. И все они связаны. Я живу в Париже, но ежедневно смотрю российские телеканалы. И большинство программ создают образ жестокой, безнравственной страны. Около 300 миллионов людей за рубежом владеют русским языком и они смотрят эти каналы (при всем уважении к Russia Today). Я могу с полной ответственностью заявить, что такой порнографической программы, которая идет на Ren TV и называется эротической, в Париже нигде увидеть нельзя. Три года тому назад в России я зашел к внучке, которой 13 лет и хотел включить Ren TV. Она сказала: «Дедушка, это тебе нельзя смотреть». Во Франции же существует закон, согласно которому такие программы должны быть закодированы (причем – двойным кодированием). Ограничения существуют. 10 лет тому назад там начали заниматься вопросом, как сцены насилия влияют на детей и подростков. А у нас? Звоню одному уважаемому юристу, а утверждает, что эти сцены на насилие в жизни не влияют. Это не так. Я прошу передать этот том Михаилу Федотову, чтобы он почитал (передает книгу одному из авторов закона о СМИ).

Я не думаю, что надо изобретать велосипед. В Германии в конституции есть ограничение свободы информации в интересах молодежи. Высший аудиовизуальный совет Франции действует на основании закона 1986 года и контролирует содержание программ, способных нанести вред детям. В частности согласно его директиве телекомпаниям не разрешается демонстрировать эротические сцены или содержащие насилие программы до 22.30 и их рекламу до этого времени. Это – четкие указания, как надо действовать. В 2003 году был Всемирный форум телевизионных организаций в Женеве, где был круглый стол, посвященный сценам насилия на ТВ. Каждая страна показывала самое жестокое, что у них есть на экране. Мы, конечно, впереди планеты всей. Таких извращенных сцен насилия нигде нет. Подросток в США до 18 лет может увидеть 11 тысяч убийств, у нас – 22 тысячи. Но психологи уже давно отметили, что сцены насилия подготовили нас и к «Норд-Осту», и к Беслану – на «Норд-Ост» и Беслан смотрели как на что-то такое, что «где-то уже это видели». Это страшно.

Есть еще одна проблема, о которой мы совершенно не говорим – о рекламе алкоголя на российском ТВ. Она есть и на литовском ТВ, которое я видел летом. И когда я председателю совета министров сказал: «Что вы делаете?», он мне ответил, что реклама алкоголя на потребление не влияет. Интересная мысль. Зачем же столько денег тратится на нее? А каков результат? Литва в Европейском Союзе занимает первое место по автокатострофам и по количеству самоубийств на 100 тысяч жителей. Россия – второе. Во Франции, стране вина и довольно свободной по нравам стране, нет ни жестокости на экране, ни рекламы алкоголя. Средний возраст мужчин во Франции – 72 года, в России – 59 лет. Вот вам и вопрос демографии.

То, что сделали предупреждение, трагедией не является. Будь моя воля, я бы сделал не одно предупреждение. И не каналу «2x2». Нигде телевидение не отдано только рынку. Бывали случаи в США, стране желтого дьявола, когда Федеральная комиссия связи отнимала лицензии у телевидения, если оно не служило целям общества или общины. И если у нас будет создана такая атмосфера, когда телеорганизации будут знать, что смогут потерять лицензии, будет и другое положение.

И последнее. Я считаю, что этим надо заниматься очень конкретно. Я дам Сагалаеву список ограничений в разных странах – для начала. Я не могу согласиться с религиозными деятелями. До сих пор ни протестантская, ни православная, ни католическая церкви не влияли. Но они молчать не должны.

Владимир Познер ,телеведущий:— Я хотел бы начать с того, что закон о СМИ не выполняется в самом основном своем проявлении. Я утверждаю, что на телевидении в России не существует свободы слова. Это кардинально. И это мы все знаем. Во время выборной истории – как в Думу, так и президентской, было совершенно понятно, что есть вещи, которые нельзя говорить, нельзя называть, нельзя приглашать… Для меня именно эта роль журналиста – называть вещи своими именами, – главная. Если не выполняется самое главное условие – свобода слова, которая якобы гарантирована Конституцией, тогда о чем весь наш разговор? Мне кажется, мы прикрываемся фиговым листочком и говорим: вот это пОшло. А не пОшло, когда из администрации президента (и я это точно знаю) кое-кто звонит: «Как это вы допускаете, чтобы у вас выступал тот-то?» И больше не допускают. Почему у нас почти все общественно-политические программы идут в записи? Как вы думаете? Ну, если напрячься? И сейчас я все это слушаю и думаю: «Ну да, нехорошо, не дали пациенту водички». А о том, что он подыхает, поговорим потом.

Почему мы придумываем велосипед? Как ограничивать коммерческое ТВ, которое стремится к заработку во всем мире, уже придумано. Во Франции – по-своему, в США – по-своему, в Скандинавских странах по-своему. Это все есть! И с учетом общепринятых, с иудейско-христианских, если угодно, взглядов на этику и мораль. Почему у нас нет такого порядка, когда любая программа во всех профессиональных изданиях не имеют отметок: «насилие», «мат», «обнаженное тело»? В мире это – само собой разумеющееся.

Вот несчастный канал «2x2». Вот такой (показывает часть мизинца). Его можно пинать. А ну-ка, не такой маленький – НТВ! А еще более не маленький – второй! А если совсем не маленький – Первый! А ну-ка! Так кто ими управляет? Государство. Одним – напрямую, другим – опосредованно, третьим – через «Газпром». Так государство – это ж монополия! Так оно само у себя что ли отнимет лицензию?

Мне кажется, если не говорить о главном, то все эти разговоры – в пользу бедных.

Я не могу согласиться с Даниилом Дондуреем. Все-таки можно выключать телевизор, все-таки это не воздух. И тот факт, что рейтинги чрезвычайно высоки на программах, которые у меня лично вызывают тошноту, это говорит об определенном состоянии населения или народа. И это не телевидение виновато. Оно ищет: «Ну-ка, вот это купите? А это?». Это состояние общества, которое является результатом 70-летия разврата самого серьезного – советского и полной потери всякой веры в широком смысле этого слова, разочаровании, цинизма, лицемерия. В этом смысле эти рейтинги интересны <…>