Спросите у любителей вокала, как там у них дела, и вам ответят: «У-у… тенора у нас как повымерли… Басов кот наплакал… Баритонов – и то днем с огнем…». Режиссеры мечутся в поисках «крепкого» сопрано на Турандот или Норму; не приживается в России изматывающий голоса Вагнер, а оперы Верди у нас – что советские утренники в ДК им. Чкалова… На каких же грядках растить нам голосистых, культурных, красивых?
Огород Галины Вишневской, как у каждой спорой хозяйки, ухожен. Заметим, что не все, так сказать, старые русские, в свое время оказавшиеся на чужбине, по-прежнему воюют за будущее процветание России, до которого нам не дожить. Но они верят.
Ну, не старомодно ль? Как-то даже по-советски. Вишневская и вообще оказалась ретроградкой, подняв скандал по поводу авангардного «Евгения Онегина» в Большом театре. Полтора года прошло, а все приятно: в кои-то веки ругались не о том, как в коммуналке раздельно оплачивать воду, спущенную в унитазе, а по сути искусства. В споре было две правды. В высоких сферах так, слава богу, бывает. Иначе перебить бы уже всем деятелям культуры друг друга до основания.
Но насчет того, чтобы Галину Павловну переспорить – тут уж дудки. Как скажет что-нибудь своим зычным голосом – то в памяти навек. А задумает что – лучше не мотайтесь зря под ногами. Захотела преподавать в Москве вокал – и в 2002 году создала свою вотчину: Оперный центр на Остоженке. С крошечным роскошным залом а-ля Большой театр: ярусы полукругом, сплошь ультрамарин с позолотой, «царская» мини-ложа и даже аллюзия на пресловутую люстру! Отсюда Вишневская пустилась в очередное отчаянное плавание. Доучивает певцов после наших консерваторий. Ведь будь ты хоть Каллас – если стоишь на сцене пузатой колодой, рот косой, а роскошный от природы голос не знает хитрых ремесленных тайн, век оваций не видать.
Два года назад она затеяла еще и международный конкурс. В эти дни кончается уже второй, его посвятили памяти Ростроповича. 26 мая с 18.00 в Оперном центре – последний тур.
На предыдущем туре пели 35 человек, многие из Оперного центра. Девушки все фигуристые, длинноногие и длинноволосые. Парни – рослые, стройные, белозубые. И тенора тебе, и басы, и сопрано вплоть до колоратурных. В общем, хороши тут грядки. Сама царица сидит в жюри набычившись, профиль римский, ноздри напряжены. Слушает с пристрастием: и вот это она сама когда-то пела, и в этой партии блистала… Не знаешь, на кого и глядеть – то ли на сцену, то ли на Галину Павловну.
Нет, ее врасплох не застать. Всегда черная корона волос, кутюрные то ли пиджаки, то ли шушуны, грозно сдвинутые брови, массивные перстни – каждый с историей. Какая она в жизни? Именно такая и есть. А не та глубокая старушка в сандалиях из сокуровского фильма «Александра», какой могла бы стать, не будь она женщиной великой. С некоторым даже царским самодурством – топнула б иной раз ногой, да каблук высоковат… Зато с душою русской, какая вся уж вытравлена у персон ее ранга.
