Мы знакомы с этой страной 25 лет и отношения у нас за эти годы складывались по-разному. То они были взаимно теплые, то, по крайней мере с моей стороны, иногда возникали чувства недовольства и разочарования.

Моя маленькая дочь — страстный патриот, но ее чувство любви к Великобритании основано на факте места рождения. Она с таким же успехом обожала бы Камерун или Монголию, если бы там родилась. Взрослому человеку этого, как мне кажется, недостаточно. Моя страна должна заслужить мое уважение, и только тогда я смогу ее полюбить.

И вдруг жизнь предоставила мне такую возможность.

На прошлой неделе ко мне должен был приехать из Америки мой школьный друг Сергей. Он, знаменитый молекулярный биолог, был приглашен на конференцию в Кембридж. Мы собирались вместе провести время в Лондоне, и рано утром я поехала его встречать.

Я уже была на полпути в аэропорт, когда зазвонил мобильный. Молодой строгий женский голос представился «иммиграционной службой аэропорта» и спросил, как меня зовут. Я ответила. Голос спросил, не ожидаю ли я прибытия кого-нибудь в гости. Я ответила, что да, ожидаю. «А кого?» Я назвала полные данные Сергея. То, что говорил им Сергей, очевидно, сошлось с тем, что говорила я, и голос уже менее напряженно сообщил, что Сергей задержан, потому что приехал без действующей визы. Вернее, было добавлено в ответ на мое недоумение, он неправильно прочитал срок действия выданной ему визы. Он прочитал штамп визы на американский лад — они пишут сначала месяц, потом число и затем год. А британская виза написана на европейский лад — число, месяц, год. Его виза (12.04.2008) закончилась в апреле, а он думал, что она до 4 декабря. «Так что хотя мы понимаем, что это просто ошибка, — уже совсем спокойно продолжала она, — но технически у него нет визы и он не может въехать в страну. Визу надо получать в стране проживания, куда он и будет сейчас отправлен». «Когда?» — закричала я. «Или сразу, или чуть-чуть попозже», — ответила она. Зная англичан, я поняла ее ответ так — или сию минуту, или дадим чаю выпить до отлета.

От растерянности я потеряла дар речи. Мы планировали нашу встречу в Лондоне очень долго. На следующий день Сергею нужно выступать на конференции. И его не пускают в страну из-за дурацкой ошибки. «Но он же ЗНА-МЕ-НИ-ТЫЙ ученый! — кричала я по телефону «иммиграционной службе» почему-то по слогам. — Я должна его увидеть! Он должен быть на конференции! У него мировое имя!» — «Мы не оспариваем тот факт, что он знаменитый ученый, — спокойно отвечала «служба», — однако у него нет действующей визы и мы его должны отправить обратно». Я быстро обзвонила опытных знакомых, которые подтвердили, что надеяться не на что. Тогда я позвонила в Кембридж организаторам конференции. Они обещали связаться с иммиграционной службой, подтвердить, что Сергей действительно приглашен ими.

…После трех часов ожидания я смирилась с тем, что ситуация непоправима, и собралась домой. Вдруг зазвонил телефон. «Таня, — сказал уже знакомый женский голос, — это Тина из «иммиграции». Встречайте Сергея, мы сделали для него исключение и разрешили ему въехать в страну на открытие конференции, но он должен будет выехать на следующий же день».

Я была поражена, что безликое бюрократическое государственное учреждение может проявить человечность, «войти в положение». Сергей был поражен учтивостью и доброжелательностью офицеров службы. Хотя ему не разрешалось звонить из комнаты задержания, его постоянно оповещали о ходе разбирательства, предлагали горячие напитки. Хотя технически он был арестован — страшно, неприятно, неудобно ему не было.

Я не могла пережить, что по дурацкой ошибке мы не провели с Сергеем 10 дней вместе, как планировали. Я, когда путешествую, перепроверяю все документы 100 раз. До этого случая с Сергеем я думала, что весь остальной мир тоже так делает. Оказалось, что не весь.

Моя подруга Энн, которой я жаловалась на происшедшее, рассказала мне такую историю. Несколько лет назад ее послали за границу в срочную командировку. Собиралась она в дикой спешке, в аэропорту ее быстро зарегистрировали, и она с удовольствием

предвкушала, как после окончания бюрократических процедур выпьет, наконец, чашку кофе. Повеселевшая, она отдала паспорт на контроль. Пограничник очень долго всматривался в ее лицо и сравнивал с фотографией в паспорте. Она — голубоглазая высокая блондинка. Решив поделиться с ним своим хорошим настроением и пококетничать, она сказала: «Да, я совсем нефотогенична и на этой фотографии я совсем не похожа на себя», — и захохотала над своей шуткой. Пограничник мрачно ответил: «Это уж точно» — и вернул ей паспорт. С фотографии на нее смотрело лицо ее коллеги-негритянки. Энн работала в христианском благотворительном обществе, обеспечивающем медицинскую помощь для стран третьего мира. Их в любую минуту могли отправить в срочную командировку, и все служащие хранили свои паспорта на работе в сейфе на случай спешного отъезда за границу. Энн в суматохе сборов схватила чужой паспорт, не проверив. В ее ситуацию тоже «вошли» — она так и осталась стоять у окна этого пограничника, пока с работы не привезли ее паспорт.

Но самая интересная история о паспортах — в данном случае об их отсутствии — была недавно описана в одной из воскресных газет. Какой-то скандинавский магнат, сделавший состояние на производстве мороженого, живет в Лондоне (как и подобает уважающему себя магнату), но наезжает в свою скандинавскую страну проверить производство. Он так часто путешествует, что тоже, видно, разучился проверять собственные документы. Мороженщик явился в аэропорт без паспорта. Но ему очень нужно было не пропустить полет. Он назвался пограничнику — его фирма носит его фамилию, и он явно считает себя и свое мороженое знаменитым. Его попросили доказать, что это именно он. Он попросил жену сбегать в кафетерий и купить бумажный стаканчик с мороженым их фирмы — стаканчик украшен его фотографией, с которой он был сверен пограничником.

Господину мороженщику посоветовали быть поаккуратнее в будущем, и он был допущен к полету.