Диктуя адрес, Павел Глухов сказал: «Когда войдете во двор, увидите железную винтовую лестницу. Эта лестница уникальна. На второй этаж и налево…». Лестница в этом дореволюционном доме старого Тбилиси действительно уникальна. Как и судьба Павла Глухова. Как, может быть, и любая человеческая судьба.
По этой лестнице Павел Глухов спускался, уходя в армию. Подняться по ней ему удалось только через четыре года. А он-то думал, что, как все, уходит служить на два года. Его должны были призвать в сороковом, когда исполнилось восемнадцать. Но весной Павел слег с менингитом. И ушел со следующим призывом – в апреле сорок первого.
Первая смерть, которую увидел новобранец Глухов в начале войны, была не боевой. Командир показывал солдатам устройство гранаты. Случайно выдернул чеку. Успел упасть и закрыть собой снаряд. Солдаты не пострадали, как и бензовоз, рядом с которым командир решил провести занятие.
Потом было слишком много смертей. Часть Глухова попала в окружение в районе Умань-Подвысокое. Они сопротивлялись месяц. Когда закончились боеприпасы и горючее, когда немцы подбили четыре последних танка, поступил приказ: срочно уничтожить технику и прорываться на восток. После ночного боя выживших осталось мало. Немцы прочесывали лес, в котором прятались немногие уцелевшие. Павел прятался на дереве. Его не заметили.
Он долго шел, пытаясь прорваться к своим. В районе Запорожья попал в плен. Немцы гнали десятерых пленных по заминированной дороге в качестве живых миноискателей. Трое подорвались. Павел Глухов выжил и сбежал из лагеря. И снова шел к своим. А потом заболел пневмонией и, изнуренный лихорадкой, понял, что больше не может идти. Зашел в деревню, стучался в дома. Его гнали отовсюду: в деревне немцы, говорили местные, мы не можем тебя спрятать, иди на хутор Коринталь, попробуй там укрыться.
Больной измученный мальчик дошел до хутора. Постучался в дом, на котором висело объявление: «За укрывательство советских солдат – расстрел на месте». Дверь открыла молодая женщина. Ни о чем не спрашивая, уложила Павла за печкой. Рядом положила своего сына Семена. Больной Павел стонал в забытьи. И когда приходили немцы, Семен тоже начинал стонать и вздыхать. И хозяйка дома объясняла немцам: дети болеют, мучаются лихорадкой, и соваться к ним за печку не стоит – они заразные. Немцы заразы боялись.
Анне Бровченко, не побоявшейся спрятать советского солдата, было тридцать четыре. А девятнадцатилетний исхудавший и больной Павел Глухов выглядел не старше шестнадцати. Анна так и звала его: «Сынку». Староста деревни, конечно, догадывался, что за «сынку» внезапно появился в доме Бровченко. Но молчал и тайно добавлял им зерна к норме (в оккупированных деревнях на каждого человека полагалась определенная норма зерна в месяц, все остальное забирали немцы). Иначе – не прокормиться.
В сорок восьмом году Павел Глухов специально поехал в Коринталь разыскать семью Бровченко и еще раз сказать спасибо. Анна вышла на крыльцо и ахнула: «Сынку…» Они дружили всю жизнь, до самой смерти Анны. А теперь дружат их дети и внуки. Пять лет назад в Тбилиси вышла книга воспоминаний Павла Глухова. На первой странице написано: «Посвящается светлой памяти моих мам Юли и Ани».
Анна вылечила и выходила Павла. Он ушел – снова прорываться к своим. И дошел. Потом были допросы в подвале Краснодарского НКВД и месяц в лагере. А потом его все-таки снова отправили на фронт. Иначе как чудом Павел Вячеславович назвать это не может – он помнит, что чаще всего происходило с солдатами, которые возвращались с оккупированных территорий.
Зимой сорок пятого Глухов был тяжело ранен: в нем засели 23 осколка. Его демобилизовали по инвалидности за два месяца до конца войны. В марте он с трудом, но поднялся по крутой железной лестнице в старом тбилисском дворе. И больше из этого двора надолго не уезжал.
После войны Павел Глухов стал инженером-механиком и работал на кахетинских винзаводах. Он механизировал процесс виноделия. Входил в секцию виноделия научно-технического совета при Минпищепроме СССР. Фальсификацию вин инженер-винодел Глухов воспринимает как личное оскорбление. Кстати, Павел Вячеславович утверждает, что первым фальсификатором вина в Грузии был не кто иной, как первый секретарь ЦК компартии Грузии Шеварднадзе. Когда-то в семидесятые выдался в Грузии неурожайный год. А план нужно было выполнять. И Шеварднадзе разрешил добавлять в виноград сахар: тогда за счет брожения резко ухудшалось качество вина, зато увеличивалось количество, и можно было дотянуть до плана. А вкус… Советский народ был непривередлив и вина часто различал лишь по цене: за рубль пять или за рубль семь.
О винах Павел Глухов может говорить часами. И о Грузии – тоже. Всю Грузию он прошел пешком или проехал на велосипеде. И весь Северный Кавказ. В пешие походы 86-летний ветеран войны ходит до сих пор. Мы встретились через два дня после того, как Павел Вячеславович вернулся из очередного похода. Друг семьи в тот раз отправил с ним своего сына-подростка. Молодой человек вернулся, еле волоча ноги. А Павел Глухов спокойным твердым шагом поднялся по своей уникальной лестнице и сел чертить план нового похода.
Жена Павла Вячеславовича Нелли в походы с мужем не ходит. Но весь маршрут Военно-Грузинской дороги она прошла пешком дважды – во время изысканий. Она всю жизнь строила мосты и всегда радовалась, проезжая в любой точке СССР через свой мост. У этой пары светлые лица людей, которые всю жизнь жили честно и радостно. У них нет старческих сожалений о том, что раньше цены были ниже, а девушки моложе. Они знают, что и в будущем ждет немало интересного. Например, шестидесятилетие совместной жизни, которое Глуховы отметят зимой.
Их дети живут в разных странах. Дочь Марина – в США. Сын Николай – в Беларуси. Уехал в Минск по распределению после Тбилисского политехнического, да там и остался. И после встречи с Павлом Глуховым я, конечно же, везла в Минск Николаю и лобио, и сулугуни, и зелень – все то, чего так не хватает людям, выросшим в Грузии и уехавшим оттуда.
Я провела в доме Глуховых почти два дня. Когда Нелли Владимировна узнала, что у меня маленький сын, она тут же начала упаковывать для него чурчхелы со словами: «Вот, это для твоего мальчика. Можешь считать, что у него есть в Грузии прабабушка и прадедушка». Спасибо, Павел и Нелли. Я буду рада когда-нибудь подняться вместе с ним по той старой железной лестнице и постучать в квартиру слева.
Ирина ХалипТбилиси«Развитие банковского сектора в Грузии идет стремительными темпами. Задача нашего банка, входящего в международную Группу БТА, обеспечить клиентам самый современный сервис, достойный и нашей страны с ее древней историей и богатейшей культурой, и брэнда БТА, входящего в мировую банковскую сотню. Мы облегчаем людям жизнь - и в Грузии, и в других странах – везде, где живут наши соотечественники».Михаил Шавдиа,финансовый директор, БТА Банк (Грузия)
