За несколько дней до судебного заседания в Краснодаре, на котором должен был решаться вопрос о мере пресечения Николаю Елизарову, в одной из федеральных газет появилась заметка. Со ссылкой на «источник, пожелавший остаться анонимным», автор, также скрывшийся за псевдонимом, сообщил, что буровик Елизаров, сидящий в Краснодарском СИЗО и ведущий хозяйственный спор на Ямале, приготовил два миллиона долларов в виде взяток судьям. Резюме было прямолинейно: не вздумайте отпустить его под подписку о невыезде, пресса бдит. Никаких доказательств этому сообщению представлено не было.
Белые нитки
Эту историю мы развернем с конца, выдергивая «белые нитки», которыми шьются так называемые заказные дела. «Заказуха» в прессе, которая также может указывать на рейдерский характер конфликта, скорее дополнительная опция, а в первую очередь присмотреться следует к тем, кто участвует в нем «со стороны государства»: это следственные органы, судебные приставы, прокуратура и отдельные (какие есть в любом крупном суде) судьи. Тут целая индустрия. О ней и рассказ. А о газете, которую мы не назвали, если прямо сказать, по дружбе, тут упомянуто лишь в плане «давления на суд».
Заявление оппонента Елизарова о мошенничестве, по которому было возбуждено уголовное дело, оказалось рассмотренным за четыре дня — случай сам по себе редкий. Зато суд по просьбе следователя и со ссылкой на то, что «с 20 по 21 мая» обвиняемый прочел в СИЗО всего два тома дела, ограничил срок для дальнейшего ознакомления с оставшимися 34 томами тремя днями. После этого и до передачи всех непрочитанных томов в суд Елизаров бездельничал в изоляторе еще месяц.
Между тем обвинение строится на противоречивых показаниях и документах, изъятых где попало и как попало. В тридцати четырех протоколах выемки и осмотра в разных местах и в разные дни фигурируют одни и те же понятые, чего не может быть. Решающими доказательствами в деле являются даже не документы, а электронные записи из личного компьютера бывшего главного бухгалтера Елизарова Веры Масюк. Против нее самой чуть раньше было возбуждено уголовное дело за воровство и подделку документов, это и по сей день подтверждается вполне документально. Из обвиняемой в своем деле Масюк превратилась в свидетеля по делу бывшего шефа вместе со своим компьютером. В него до сих пор никто не влез, чтобы посмотреть (чего ж проще?), когда именно — до или после ее увольнения — появились «доказательства».
Выдергивание «белых ниток» из дела, которое по мере этого выглядит все более отчетливо «заказным», можно было бы и продолжить. Но пора сказать о главной нестыковке: следствие в Краснодаре представило дело так, как если бы это была первая глава короткой повести о некоем имуществе ЗАО «Югнефтесервис». Следователь долго отказывался приобщить к делу приговор по обвинению некоего судебного пристава Бежана из Нового Уренгоя. На самом деле первые главы этого романа писались не в Краснодаре, а за Полярным кругом, в Ямбурге.
Нам тоже туда, в дебри бесчисленных договоров, арбитражных тяжб, ЗАО и ООО, потому что иначе мы не только не поймем, за что же сидит Елизаров, но и не увидим вслед за ним, словно мираж, заветную «дельту «Газпрома».
От любви до ненависти
Елизаров, окончивший нефтяной факультет Куйбышевского политехнического института, работал «на Северах» с 1976 года. К началу девяностых он был уже главным инженером буровой экспедиции. Интересно, что в КПСС он не состоял и в приватизации не участвовал, а, сохранив экспедицию, выкупил оборудование, бывшее у них в аренде. Ко времени начала интересующих нас событий Елизаров возглавлял компанию «Югнефтесервис», где работали вахтовым способом нефтяники из Краснодарского края, а базу она имела в Тюменской области.
Сергей Веселков, чья биография не лишена таинственности (подробнее об этом позже), появился в Уренгое ближе к концу девяностых. Оказавшись владельцем АОЗТ «Армавирпромбургаз» (также крупной вахтовой организации), он получил контракт на ремонт газоконденсатных скважин в Ямбурге по договору с тамошней структурой «Газпрома». Елизаров был нужен Веселкову как опытный специалист, который сумеет наладить ремонт скважин по субподрядному договору, а другой конец денежной цепочки уходил в ООО «Ямбурггаздобыча» (ЯГД).
Они ударили по рукам в декабре 2001-го, и в течение 2002 года специалистами «Югнефтесервиса», но на деньги «ЗапСибГаза», параллельно с проведением работ докупалось оборудование. Затем Веселков убедил Елизарова, что оборудование лучше держать на балансе буровиков, и в сентябре 2002-го и в январе 2003 года между ними был подписан договор купли-продажи техники примерно на 33 млн рублей. Тут же путем новации договоры были превращены в займы на ту же сумму со сроком погашения 18 месяцев. Елизаров, с которым я встречался в СИЗО, утверждает: подразумевалось, что долг за технику будет погашаться зачетом стоимости работ. Веселков, с которым мы говорили в Новом Уренгое, эту договоренность отрицает, но она выглядит логично: иначе предоставленную им рассрочку погашения долга трудно объяснить.
Так бы все, наверное, и сложилось, но совместный проект дал трещину. Дружба Веселкова и Елизарова продолжалась, включая новогоднюю поездку с женами на остров Аруба (см. фото), только до начала первого годового расчета, и уже первую половину 2003 года они провели в конфликтах. Видимая их часть (подводную часть айсберга мы пока не трогаем) касалась оценки стоимости работ. Елизаров считал, что «Югнефтесервис» на Ямбурге работает себе в убыток, Веселков объяснял, что больше платить не может, поскольку больше не платит «Газпром». Эти переговоры велись уже на фоне подготовки обеих сторон к войне, которая в открытой форме началась 31 июля 2003 года.
Описывая эти события в терминах «рейдерства», мы торопим вывод, который еще предстоит обосновать. Тут лучше говорить о названии явления: так, следя за шахматной партией, мы не знаем, кто выиграет, кто тут прав или не прав, но заранее знаем, что в шахматах есть такие-то и такие-то варианты и правила. Или еще есть борьба без правил. Стороны пока маневрировали. Елизаров, не извещая Веселкова, переводил людей и технику из одной фирмы в другую, Веселков готовил еще менее ожидаемые ходы: он не только создал новую фирму-пустышку, но 30 июля, за день до лобовой атаки, заказал в Москве в оценочной фирме, которую возглавлял его старый товарищ, заочную оценку стоимости имущества ЗАО «Югнефтесервис», как будет потом сказано в отчете оценщика, «для продажи с торгов».
Прокурор против пристава
31 июля 2003 года судебный пристав Владимир Бежан приехал из Уренгоя в Ямбург на базу «Югнефтесервиса», чтобы в порядке обеспечительной меры по иску в арбитражном суде арестовать имущество на 8 млн рублей. Бывший в это время на базе руководитель связался по телефону с Елизаровым, тот велел отдать «под арест» резервный подъемник «Купер». Главный бухгалтер Масюк тут же по факсу прислала балансовую справку, по которой стоимость подъемника составляла 16 млн рублей. Однако пристав Бежан им не внял и арестовал все, что было на этом месторождении. Тогда только стало понятно, что «ЗапСибГаз» создает угрозу банкротства по долгу за оборудование, хотя финансовые претензии друг к другу предъявляли обе стороны, а сроку на полный расчет за технику оставалось еще год (так возникла и цифра долга: 33 млн рублей — 6 месяцев из 18 = 11 миллионов). Техника тут же была передана «на хранение» заранее созданной (видимо, для этой цели) и подконтрольной Веселкову организации. Вопреки правилам имущество пристав Бежан точно не перечислил и не описал и умчался, не оставив никаких документов в «Югнефтесервисе». Когда через несколько дней в службу судебных приставов в Новом Уренгое прилетел адвокат Елизарова Иван Алтунин, пристав Бежан исчез и нашелся в отпуске «на материке».
Параллельно с этой решающей атакой представители «ЗапСибГаза» развернули кампанию по дискредитации «Югнефтесервиса» перед заказчиком — руководством ЯГД — и перед его собственными рабочими. Чтобы избежать аварий на скважинах и не оставить без денег вахту из Краснодара, Елизаров посоветовал своим людям согласиться на переход в новую структуру Веселкова.
Спустя четыре месяца обеспечительный арест был отменен окружным судом, но вернуть технику в натуре в сражениях с ЧОПом «ЗапСибГаза» и с органами милиции Надыма оказалось делом непосильным. Впоследствии то, что от нее осталось после 15 месяцев использования, было продано еще одной фирме, подконтрольной Веселкову, за 5 млн рублей. А по той экспертной оценке, которая ляжет в основу приговора приставу Бежану (он будет вынесен судом в Салехарде в декабре 2006 года), рыночная стоимость имущества, арестованного им 31 июля 2003 года с превышением своих полномочий, составляла около 80 млн рублей.
Уголовное дело против пристава было возбуждено осенью 2003 года благодаря в том числе принципиальной позиции прокурора Нового Уренгоя Апанасенко. Он поплатится за это. После попытки лишить прокурора гражданства (Михаил Апанасенко приехал на Ямал с Украины в 1993 году) он будет уволен за два телефонных разговора «в рабочее время» со старыми знакомыми в Уренгое, ничего прямо криминального в себе не содержавших, подслушанных в нарушение закона, но квалифицированных как «нарушение присяги прокурора».
Дело Бежана, который все же отсидел полтора года из трех, определенных ему судьей, оказалось непростым. Жертвуя прокурором Нового Уренгоя, за Бежана вступались зам генпрокурора по Уральскому федеральному округу Золотов, а все следствие упиралось, как в стену, в бывшего первого зама Устинова Бирюкова. Дело в отношении пристава было прекращено, но снова возобновлено в 2005 году. В Салехарде я видел уникальный документ, хранящийся в деле: постановление о возобновлении следствия, подписанное заместителем генерального прокурора РФ Кехлеровым собственноручно. В обычном случае ему было бы довольно позвонить, но в этом документе еще и перепутаны инициалы, исправленные его собственной рукой. В Генпрокуратуре не может быть сотрудника, который был бы способен перепутать инициалы Сабира Гаджиметовича Кехлерова. Вероятно, бумага была подписана не здесь, а где-то в ином месте, где даже не нашлось компьютера и принтера, чтобы исправить недоразумение. А отложить, выходит, было нельзя: до завтра пристава Бежана, значит, кто-нибудь бы отбил. Его бывший прямой ямальский начальник, кстати, сейчас представляет генпрокурора Чайку в Государственной думе.
О весовых категориях
Поразителен уровень должностных лиц, которые принимают решения по таким, казалось бы, пустякам, как спор вокруг подъемников и вагончиков на Ямале. По мнению одной из воюющих сторон, это стоит 5 млн рублей, по мнению другой, пускай 80 млн рублей — все равно: что это для Генеральной прокуратуры? Что это и для Веселкова, который еще до дружбы с Елизаровым участвовал каким-то боком в банкротстве ЗАО «РОСПАН ИНТЕРНЕШНЛ»? На фоне сумм, которые мелькали в той истории, оборудование «Югнефтесервиса» — мелочь, досадное, но разрешимое недоразумение, «не тот уровень».
За что уволили прокурора Апанасенко? Зачем уже год сидит под стражей по не самому опасному и ясному хозяйственному делу буровик Елизаров? Может быть, какой-то ключ для ответов на эти вопросы даст биография Сергея Николаевича Веселкова, насколько нам удастся ее восстановить.
Как рассказал мне сам Веселков, он окончил в 1978 году параллельно Академию им. Дзержинского и иняз, потом еще Академию внешней торговли и что-то имени Андропова, а в 1985 году защитил диссертацию по теме о международно-правовом положении Ватикана. Вплоть до 1991 года работал в КМО — Комитете молодежных организаций при ЦК ВЛКСМ, состоя одновременно в штате КГБ. После 91-го следы Веселкова на время теряются, но в середине 90-х, по рассказам работавших в этой сфере людей, Веселков проводил партии нефти на Украину в обмен на сахар, который продавал в России, — так, очевидно, он и попал в нефтяной бизнес, где решил оглядеться.
Около 1996-го Веселков взялся спасать от банкротства АОЗТ «Армавирпромбургаз», в котором в лучшие времена работали до 6 тысяч буровиков. Кончилось это тем, что он сам и возглавил компанию, о чем ее бывший директор Ковалев до сих пор вспоминать не любит, но квалифицированных специалистов для работы на скважинах там уже не было. После этого была история с «РОСПАНом», который был интересен не столько сам по себе, а как обладатель лицензий на разработку крупнейших месторождений. В результате банкротства, которое инициировали подконтрольные Веселкову фирмы «Ямалстрой» и «Нафта-Энергия», лицензии в конечном итоге достались ТНК.
«ЗапСибГаз» и его ответвления отметились и в Центральной и Южной России, в частности, ими было инициировано банкротство биофабрики в центре Краснодара — на ее территории вместо прежнего производства вакцин теперь строится жилье. В 2001 году Веселков начал работать с «Югнефтесервисом», но до этого, не имея, кроме бренда «Армавирпромбургаза», ни специалистов, ни оборудования, он получил контракт на ремонт скважин под «Газпромом». Как поясняют специалисты, ремонт — не такая выгодная работа, как бурение, но тоже, если прийти просто с улицы, объемы никто не даст.
Из сравнения жизненных путей буровика Елизарова и специалиста по Ватикану Веселкова уже понятно, что в рейдерских (или антирейдерских, ведь для нас это только обозначение «правил игры») делах первый против второго — все равно что шестиклассник против черного пояса по карате. Но и достижения Веселкова, если принять во внимание стартовые условия, нельзя назвать блестящими. Среди его коллег по КМО, даже не считая представителя России в НАТО Рогозина, есть немало интересных людей, которым незачем было уезжать в Уренгой. Веселков между тем не производит впечатления человека, который мог бы в зрелые годы до такой степени полюбить Север и морозную романтику буровых. Мне кажется, он больше любит деньги. Какова же его роль за полярным кругом?
Самое полезное ископаемое
Во всей этой истории оборудование для ремонта скважин, которое было объектом захвата в Ямбурге, а теперь стало и предметом уголовного дела против Елизарова в Краснодаре, оказывается не целью, а способом решения задачи — убрать Елизарова с Ямала. Само по себе Веселкову, как мы вправе предположить, оно не так уж было и нужно. Но, требуя повысить расценки, Елизаров просил объяснить ему, сколько же получает посредник, и за этим пошел напрямую к заказчику — в ЯГД, то есть в ямальский, реальный, «Газпром».
Кое-что не на бумаге, а на пальцах, как буровики буровику, ему там объяснили. В одном из документов фигурируют цифры, свидетельствующие, что дельта между тем, что получал «ЗапСибГаз», и тем, что он платил «Югнефтесервису», достигала трех четвертей. Если это так, то вряд ли все доставалось только Веселкову. В своих заявлениях, в частности председателю совета директоров «Газпрома» Медведеву Д.А., Елизаров в конце 2003 года писал, что ни одна другая компания не прибегает к такого рода посредничеству, да и посредник, получивший контракт на ремонт скважин, для «Газпрома» партнер несолидный: первая «фамилия» «ЗапСибГаза» — ООО «Бар Трейдинг» — так изначально была зарегистрирована на подставное лицо эта фирма с уставным капиталом в 10 тыс. руб., приобретенная затем Веселковым.
Сигнал этот, между прочим, был услышан, и в начале 2004-го Елизарова приняли в головном офисе «Газпрома» в Москве, где обсуждалась его будущая работа с ЯГД. Оставалось только вернуть свое оборудование, в то время по судебному решению освобожденное от ареста, но этого сделать не удалось. Когда Елизаров спорил с Веселковым по поводу расценок, его поддержал главный инженер ЯГД Салихов, предложивший вести ремонт «на конкурентной основе» — пусть одними бригадами командует Елизаров, а другими — «ЗапСибГаз». Веселкова это устроить не могло. В июне 2003-го, накануне намеченной встречи Елизарова с главой ЯГД Андреевым, Веселков позвонил ему из Инсбрука, кричал, потом, перезвонив, как-то уговорил отложить эту встречу в обмен на повышение расценок. Через два месяца, ушедшие на укрепление тылов, в «Югнефтесервис» с «обеспечительным» арестом пришел пристав Владимир Бежан.
Заместитель гендиректора ЯГД Зульфар Салихов не ответил нам на вопрос, что было предметом обсуждения между ним и Елизаровым в мае — июле 2003 года. Мол, давно было, не помнит. Не помнить этой истории нельзя — слишком громкой она получилась. Почему заслуженный газовик Салихов не захотел протянуть руку своему коллеге Елизарову, сидящему в СИЗО? Наверное, слишком близко подобрался Елизаров к тайнам добычи самых полезных ископаемых из бюджета государственного «Газпрома», а тут опасно.
Елизаров и сегодня со своими письмами и воззваниями из Краснодарского СИЗО представляет опасность, по крайней мере для Веселкова. После посадки пристава Бежана его положение в Ямбурге, видимо, пошатнулось. Пока тянулись споры за не нужное ему оборудование в арбитражных судах, Веселков чувствовал себя, как профессиональный воин, лишенный наступательного вооружения. Но тут Елизаров уволил главного бухгалтера Масюк, а затем против нее за махинации и хищения было возбуждено уголовное дело. Из районного УВД его тут же затребовали в следственную часть ГСУ при Краснодарском ГУВД, где оно и было прекращено. Следователь как бы переварил обвинение Масюк делом по обвинению Елизарова в мошенничестве. По поводу все того же, по сути, оборудования в Ямбурге, которое он, владея им только юридически, но не в натуре, попытался передать в доверительное управление третьему лицу. Масюк помогла наполнить дело доказательствами из собственного компьютера, а заодно рассказала что-то про налоги…
Но при чем здесь вообще налоги? Если всерьез говорить об ущербе, нанесенном в этой истории государственному бюджету, то его надо искать в другом месте.
«Новая» будет следить за развитием событий
