Улицу Димитрова в Сарове всегда называли улицей Димитрова. А потом перестали. Поменял ударение, причем абсолютно ненасильственно, глава администрации Сарова, однофамилец болгарского коммуниста, Валерий Дмитриевич. Шутку об этом озвучил местный КВН, и ее встретили овацией. Сити-менеджеру ЗАТО* Саров Димитрову это было приятно. Уточним термины — главой города в Сарове называют председателя городской Думы Александра Орлова, которого выбирал народ. Главу администрации в Сарове население не выбирает — это делает конкурсная комиссия. Точно так же поступают в демократической Финляндии: муниципальный совет — выборный, мэр — наемный.
На гербе Сарова изображены колокольня Саровской Успенской пустыни и ядро атома. В двух символах — вся его история, головокружительная, как лента Мёбиуса. Два века монастыря, потом перерыв на советскую власть с исправительной колонией, атомная бомба и снова монастырь, но с наукой в соседях. Обитель в здешних заповедных и дремучих, как в песне Высоцкого, не муромских, но мордовских лесах основали при царе Петре, еще через 70 лет сюда пришел купеческий сын из Курска Прохор Мошнин, чтобы сделаться чудотворцем и подвижником Серафимом Саровским. При жизни с него писали портреты и записывали факты биографии, после смерти канонизировали, причем в торжествах по этому случаю участвовало до 150 тысяч народу и царская фамилия с императором и императрицей. Над кельей Святого Серафима к торжествам возвели и освятили храм. Императрицу искупали в святом источнике, и Серафим не оплошал — явил чудо: вожделенный наследник таки родился.
Никакого села ни при жизни Серафима, ни по его канонизации близ монастыря не возникло. За воротами с колокольней работы Карла Бланка стояли только гостиницы: для простонародья, для купцов и для чистой, как водится, публики. Последняя теперь вся, как медалями, обвешана мемориальными досками: сюда заселяли всех этих атомных (впоследствии) академиков: Харитон, Зельдович, Забабахин, Сахаров… Но до этого еще случится революция, которая растопчет монастырь и определит в его кельи сперва малолетних, а потом и взрослых преступников. В 1938-м колонию ликвидируют, а производства передадут в Наркомат машиностроения. В 1946 году машзавод номер 550 в поселке Саров, к которому в «колониальную» бытность проложили узкоколейку, понадобился для высшей государственной цели. 9 апреля 1946 года выпустили секретное постановление, завезли 30 тонн колючей проволоки, и Саров на полвека исчез с географических карт. В секретных документах мелькают названия: «Населенный пункт КБ-11», «Москва Центр 300», «Кремлев», «Арзамас-75», головотяпски приподнявший завесу секретности, поскольку раскрыл расстояние до настоящего Арзамаса, и, наконец, «Арзамас-6». Жителей всех как есть прописали в Москве, рассказывают, что весь город по одному адресу, и в паспорт шлепнули некий знак, по которому их опознавали знающие органы и отпускали даже в случае «хулиганки» — чтобы истинное место жительства наружу не просочилось.
Сами академики называли потом первую советскую атомную бомбу «цельнотянутой». Выражаясь корректно, идеи и технологии стояли на разведывательной информации. В этом нет ничего обидного для ученых — советские физики могли создать и на самом деле создали бомбу, основанную на оригинальных идеях. Но Сталин в ученых не верил, а верил в разведчиков и Берию. Под присмотром последнего и в обстановке строжайшей секретности, так что и главного конструктора Харитона знакомили с избранными страницами документации, атомную бомбу сладили даже раньше, чем планировали. И 29 августа 1949 года испытали. Единственную на тот момент бомбу побоялись подвесить к самолету — мало ли что. Построили в степи под Семипалатинском вышку, подняли на нее заряд и… После удачного испытания участников атомного проекта наградили, но секретно — страна не должна была знать своих героев.
Пульт, с которого осуществили подрыв на Семипалатинском полигоне, мы потрогали своими руками. Подержали в руках амбарный замок дореволюционной увесистости — на языке техдокументации он называется «устройство предотвращения несанкционированного включения». Сфотографировали бомбу РДС-1 — копию той самой, семипалатинской, «татьянку» — первое истинно русское чудо, вдвое легче и вдвое мощнее американского заемыша, и «кузькину мать», то есть самую мощную в мире водородную бомбу, испытанную в 1961 году на Новой Земле в половинную мощность — чтобы полмира не разнести. Кто б подумал тогда, в «холодную войну», что она встанет в музее, безопасная, как беззубая акула. Музей ядерного оружия — одно название чего стоит, валом бы народ валил, когда б не ЗАТО — в Саров и сегодня без пропуска не приехать.
В 1949-м, отмеченном советской бомбой, году в Арзамасе-16 открыли театр. Для этого разрушили келью Серафима Саровского — под театр приспособили надкелейный храм. В остальных храмах ничего нужного не устроили, и это пагубным образом сказалось на их судьбе: храмы взорвали. Колокольня чудом уцелела — ее не дал тронуть тогдашний директор КБ-11 Борис Музруков. На камень, где совершал подвиг столпничества и молился за излечение болящих Серафим Саровский, и на обе пустынки, дальнюю и ближнюю, где чудотворец и подвижник жил и принимал страждущих, своего заступника в 20-е годы не нашлось: их раскидали, разбили, разграбили. «Наверное, боялись, чтобы народ здоровым не стал», — откомментировал Игорь Харичев, генеральный директор журнала «Знание — сила», с которым мы осматривали саровские святыни. И узнавали подробности жизни с «колючкой» по периметру и коммунизмом внутри — по мнению соседей с той стороны забора. О коммунизме местные заговорили в 50-х, и их, право слово, можно понять: снабжение в Арзамасе-16 всегда было в полном соответствии с пропиской, то есть московское, преступности — практически никакой. Все потребное для нужд КБ доставлялось немедленно. За коммунизм в Арзамасе-16 платила остальная страна: отсутствием капрона, когда шили парашют для бомбы, дефицитом градусников, когда физикам зачем-то понадобилась ртуть.
Построившая коммунизм вокруг отдельно взятых КБ страна не уцелела. Всем вышло послабление строгого режима, и Саров снова объявился на карте. Все, что уцелело от монастыря, стряхивает наваждение безбожных лет: амфитеатр с партером из храма выехали. Пока обитель — проездной двор: через нее проложена городская улица со всем вытекающим в центре движением. Но это пока — дорогу в объезд спешно достраивают. Обе пустынки уже восстановили, на дальней — каменный Серафим работы скульптора Клыкова вздымает в молитве руки к небу. Нимб над святым на всякий случай устанавливать не стали — подростки шалят, вот недавно сосну, свидетельницу Серафимовых чудес, изуродовали. «Раньше двери, бывало, не закрывали, совсем спокойно было, теперь не то», — горюют местные. На наш взгляд, им горевать рано: квадратные километры охраняемого периметра пока что единственный виданный нами кусок родины, где проистекает жизнь, напоминающая человеческую. Такая, знаете ли, «зона наоборот» — поглядишь на Саров и понимаешь — это у нас тут с вами зона, даром что они под охраной и за КПП.
Любители простых ответов опять станут упирать на инкубаторский коммунизм. Ведь РФЯЦ-ВНИИЭФ, то есть Ядерный центр, если расшифровать корявую аббревиатуру, существует на федеральные деньги. Необходимое, что и говорить, но недостаточное условие, прожиточный минимум, обязательная пайка, предел мечтаний патерналистски настроенного населения. Но в Саров два с лишним поколения отбирали лучшие мозги, и не все они готовы оставаться под патронатом государства. На 20 тысяч работающих в градообразующей конторе в Сарове насчитывается 12,5 тысячи занятых в малом бизнесе. Они дают до четверти городского бюджета и даже в область что-то отстегивают. Город, как это ни парадоксально звучит, по-прежнему является донором областного бюджета. И никакой безработицей, несмотря на кризис, тут пока не пахнет — в Саров даже завозят рабочую силу из окрестных поселков и деревень.
Придется ли городу затянуть пояс в кризис? Да, придется — на ядерном щите Россия по-прежнему не экономит, зато урезает сопутствующие капремонт и капстроительство. Местные покорно стричься не желают и бодаются в ответ: «Мы уверены, — демонстрирует оптимизм сити-менеджер Димитров, — в сохранении таких принципиальных позиций, как строительство первых двух блок-секций социального жилого дома, реконструкция бассейна «Дельфин» и моста через Саровку, капремонт гимназии №2». Но кое-чем поступиться придется: не дождутся ремонта многие инженерные сети, будет ждать лучших времен дорогое оборудование для клубов и стадионов. «На чем еще экономим? Планируем постепенную реорганизацию сети муниципальных образовательных учреждений. В этом году начнем с объединения двух школ».
А вот на традиционных грантах одаренным детям экономить городская администрация не стала. Ежегодно город вручает 15 премий по 11,5 тыс рублей тем, кто добился выдающихся успехов. Видели бы вы этих, которые добились! Выходит королева красоты в юбке до грани приличия и оказывается победительницей престижных олимпиад. А мальчик Алеша Бычков 10 лет от роду, пианист от Бога, лауреат конкурсов… В прошлом году гранты вручали в рамках Дня науки, в этом — решили, что дети заслуживают отдельного праздника. И устроили, и в полном зале пацанов сидело все городское начальство. Такие люди и без охраны. Впрочем, чтобы задать им вопрос, не надо ловить их в гортеатре — все это вполне можно сделать на сайтах. Причем Димитров не только отвечает горожанам, но и сам задает вопросы. На днях глава администрации спросил, готовы ли жители Сарова участвовать в соревнованиях «Лыжня России» и «Кросс наций», если город не станет из экономии выдавать им майки и шапочки. Только так и поймешь, что в Сарове тоже кризис, — горожане никакой озабоченности не демонстрируют и вопросов о кризисе не задают. А вот открытию своего ЗАТО активно противятся: модель города без коррупции и рэкета пока осуществима только за «колючкой».
- Закрытое административно-территориальное образование.
