В 1999 году Шамиль Басаев и Хаттаб вторглись в Дагестан. На тот момент Чечня стояла на пороге гражданской войны между ваххабистами и сторонниками Масхадова, и Басаеву показалось разумней вместо войны внутри Чечни вести войну за ее пределами. Войну, в ходе которой Масхадов остался бы президентом Чечни, а Шамиль стал бы имамом всея Чечни и Дагестана.

«Он тогда ходил и говорил, что России конец, — говорил мне друг одного из вернейших аварских союзников Басаева, основателя насквозь террористического джамаата «Шариат» Расула Макашарипова, — у него крышу снесло на ихнем джихаде».

Однако представления Басаева о поддержке, которую могут оказать ему дагестанцы, оказались сильно завышены. Вторжение провалилось: отчасти потому, что местные союзники Басаева не получили первых ролей (Надыр Хачилаев из-за отказа воевать был приговорен Басаевым к смерти), отчасти потому, что гордые чеченцы даже и не подумали договориться с не менее гордыми аварцами («Они даже не предлагали договориться, — как-то с обидой заявил мне мэр Хасавюрта Сайгидпаша Умаханов, — просто сказали «уйди»), но более всего потому, что Басаев переоценил степень влияния в Дагестане ваххабизма — «чистого» ислама, с презрением относящегося к местным обычаям и именующего традиционные ленточки на могилах шейхов «куфром» и «язычеством».

Вторжение провалилось. Оружие, стрелявшее в уличных разборках, было направлено против чеченцев. Женщины в горах кормили русских солдат (которым, как всегда, выдали просроченные пайки), а мужчины просили солдат: ты посиди покушай, а я пока возьму твой автомат и постреляю. Дагестанцы с удовольствием вспоминают, как они обгоняли русские бэтээры, спеша в бой на «гелендвагенах», а бойцы, сидевшие на этих бэтээрах, вспоминают, как мусульманки крестили их вслед.

— Это было для нас необычно, — с почтительным изумлением сказал мне один из офицеров элитного подразделения, прошедший ад Чечни.

Мэр Хасавюрта Сайгидпаша Умаханов преградил своими отрядами путь сначала Басаеву, а потом самому главе Дагестана Магомедали Магомедову, когда тот решил поехать на переговоры с Масхадовым. Басаев не мог воевать с народом, который он пришел освобождать от ига неверных, и вторжение превратилось в серию бессмысленных дерганий туда-сюда.

После 1999 года казалось, что «чистый» ислам в Дагестане обречен на роль маргинального течения, существующего в изолированных селах вроде села Гимры или изолированных ячейках вроде уже упоминавшегося джамаата «Шариат», способных разве что взрывать ментов и служить киллерами по демпинговым ценам.

За последние два года правления президента Алиева Россия умудрилась совершить невозможное: мы теряем Дагестан. Республика, десять лет назад воевавшая с Россией против ваххабитов, превратилась в место, где ваххабиты открыто облагают данью бизнес, а органы вместо борьбы с ними погрязли в интригах, крышевании и разводках. Опыт Сомали, Пакистана, Афганистана свидетельствует: после того как эта болезнь перешла определенный порог, она неизлечима.

За права террористов

Я сижу в небольшом вагончике, заклеенном фотографиями пропавших без вести людей и плакатами с проклятиями ментам. Передо мной — две руководительницы движения «Матери Дагестана за права человека» Гульнара Рустамова и Светлана Исаева.

Гульнара — грузная, закутанная с головы до ног женщина лет шестидесяти, привычно и гладко рассказывает мне о произволе ментов и невыносимых преследованиях, обрушившихся на ее брата Вадима Бутдаева. Гульнара рассказывает, как в январе 2005 года оперативники ворвались в их крошечный домик, подкинули Вадиму гранату и украли 20 тыс. долл. Вскоре Гульнару тоже вызвали в милицию и трясли перед ней какими-то распечатками.

— Кто-то умер, и мы выражали соболезнование, — говорит Гульнара.

— А кто? — уточняю.

— Не помню, — говорит Гульнара.

В конце концов выясняется, что умер Расул Макашарипов: лидер джамаата «Шариат», взрывавший ментов, как курей. И к его зятю Вадиму Бутдаеву у ментов есть вопросы относительно звонков, сделанных Вадимом после его смерти почему-то с телефона сестры.

За гранату подлый режим дал зятю Макашарипова аж полгода.

— На процессе судья сказал, что с ваххабистами надо поступать, как это делают евреи, — говорит Гульнара Рустамова.

— А как делают евреи? — уточняю я.

— Разве вы не знаете? Они уничтожают палестинцев целыми семьями.

Отсидев полгода, Вадим пошел работать в обувной цех. Он работал очень старательно, с утра до ночи, но милиционер Арсен Закарьяев каждый раз приходил к каждому новому цеховику, и Вадима выгоняли. В конце концов Вадим стал работать дома.

— И вот однажды он входит в комнату и видит, как две маленькие девочки вертят над свечкой петарду. Он спас их и отшвырнул их от свечки, — и тут петарда взорвалась у него в руках, — говорит Гульнара.

Тут надо уточнить, что на одном из учебных роликов о том, как взрывать ментов с помощью ведра со взрывчаткой (фирменный прием джамаата «Шариат») и делать из шприца детонатор, Вадим Бутдаев сам показывает свою искалеченную руку и говорит, мол, осторожней.

О мужестве и понтах

Вадим Бутдаев был очень мужественный человек. После того как у него в руках взорвался детонатор, у него хватило силы воли убежать из дома. Он убежал на явку к человеку по имени Мамед Курбанов, а тот пригласил для операции хирурга Ахмеда Гасанова. Операция была настолько сложной, что понадобился второй врач.

Еще Вадим Бутдаев был тщеславный человек. Он обожал сниматься в рекламных роликах о том, как делать джихад, и у его сестры Динары (вдовы Макашарипова) изъяты целые кучи рекламных фотографий из серии «Ты записался в ваххабисты?» с улыбающимся, чистеньким Вадимом, поднимающим ПСМ на фоне гор или в аккуратном камуфляже целящимся куда-то из автомата с глушителем.

Поэтому первое же убийство, которое Вадим Бутдаев совершил по выздоровлении, было обставлено так, чтобы иметь максимальный пиар-эффект. Вадим Бутдаев убил своего соседа Арсена Закарьяева и позаботился о том, чтобы имя убийцы стало известно.

— Арсен вечером был у меня и жаловался, что за ним следят, — говорит один из его сослуживцев. — Я сказал ему, чтобы он хватал жену и подушку и ехал на другую квартиру. Утром проснулся — а его уже убили.

Утром 2 сентября 2008 года Вадим Бутдаев и еще один боевик, Шамиль Гасанов, вышли из леса и поймали такси. Так как таксист был не мент и не неверный, они его не убили, а связали и положили на заднее сиденье. И поехали домой к Арсену, который всегда в это время отвозил в садик детей.

Арсен выскочил из машины и был расстрелян на месте. «Передай, что это сделал Вадим Беспалый», — бросил Бутдаев таксисту.

Автомат, из которого расстреляли Закарьяева, Бутдаев спрятал неподалеку от места убийства. Это киллеры бросают оружие, а ваххабисты забирают его с собой — во-первых, оружие штука дорогая, во-вторых, поймают — пригодится отстреливаться. Но тут рядом стояли посты, и Вадим побоялся везти с собой автомат, а выбрасывать эту полезную в хозяйстве вещь было жалко. Поэтому Бутдаев автомат спрятал, а через два дня вернулся за ним.

К этому времени автомат нашли и выставили рядом засаду. Вадим, раненный, ушел. Ахмед Гамзатов снова вынул пулю у него из ноги, и на этот раз операцию засняли на видео, — как я уже говорила, Бутдаев любил сниматься во всяких рекламных пособиях по собиранию бомб или извлечению пуль в полевых условиях.

Бутдаева объявляли убитым много раз и в конце концов убили 18 ноября 2008 года на ул. Керимова. Сдаваться он отказался. Вместе с ним был убит Магомед Салихов, ранее оправданный присяжными: его обвиняли во взрыве дома в Каспийске.

Когда Арсена Закарьяева несли хоронить, брат Бутдаева Исмаил стоял на дороге и хохотал. Когда Бутдаева убили, брат Закарьяева Мурад позвонил его сестре Динаре и сказал: «Следующая ты».

— А почему вашего брата преследовали? — спрашиваю я Гульнару.

— Он просто молился.

Неужели Пророк предписал молиться со «Стечкиным» в руках?

Несправедливость

12 ноября 2008 года в Дагестане убили главу администрации Чародинского района Муртуза Курамагомедова. Его с семьей расстреляли на горной дороге. Ничуть не ваххабисты. Среди задержанных киллеров — родственник бывшего министра ЖКХ. Брат министра говорит, что Муртуз зазнался до того, что не встречал их, когда они приезжали в район. Веский мотив вы не находите?

А месяц назад сын главы администрации Шамильского района не поделил дорогу с троюродным братом. Брата вытащили из машины, забили битами, а потом проехались по нему несколько раз. В машине были дети десяти и четырнадцати лет. Мальчики бросились наутек. 14-летний успел спрятать младшего, а сам бросился бежать.

Я сижу со своим старым знакомым. Пожилой и мудрый человек.

— Они говорят: «Несправедливость». Они говорят: «Мекъаб». Я говорю им: «Вы же погибнете», а они: «Так что лучше смерти на пути Аллаха»?

— У меня в гостиной двое ребят клали плитку. Очень чистые. Очень качественно работали. Прошло несколько лет, я одного из них встречаю на рынке. Спрашиваю, как дела у него и его друга. «У нас с тобой плохо, — отвечает, — а у него хорошо. Он в раю». И ушел, улыбаясь.

Они говорят: «Это все потому, что нами правят неверные». Они говорят: «Джихад — это единственный верный способ попасть в рай». Они говорят: «Сегодня нам нужны мечи, а не мечети». А когда править будут те, кто приучился стрелять в затылок ментам, будет лучше?

О знакомствах в тюрьме

Светлана Исаева — глава «Матерей Дагестана за права человека». Так сказать, парадная вывеска. Во-первых, русская, во-вторых, без платка. Ее сын Иса не погиб с оружием в руках. Он просто исчез бесследно: вышел из дома в тапочках и не вернулся, пропал в одной из секретных тюрем ФСБ возле Буйнакска или Хасавюрта.

— А какие претензии были к вашему сыну? — спрашиваю я.

— Мой сын познакомился в тюрьме с Хизри Маммаевым. Вот и все.

— Ваш сын сидел? За что?

— Моего сына оговорила какая-то шлюха, — с железной материнской убежденностью отвечает глава «Матерей Дагестана». — Менты убедили ее дать показания, чтобы вытащить из нас деньги. Мой сын получил 5 лет условно, это стоило нам 11 тыс. долл.

Продолжение следует

* Несправедливость (аварск.).