День одиннадцатый

Платон Лебедев прокурорам: «Я еще на предварительном следствии говорил, что порву обвинение как Тузик грелку…» Прокуроры Лебедеву: «Только не пугайте…»

В понедельник, 20 апреля, подсудимые отвечали на вопрос судьи, понятно ли им обвинение. Первым слово взял Ходорковский, который прибегнул к своему любимому способу донесения информации до аудитории — презентации. Адвокаты проецировали на стену слайды. Требования о разъяснении того или иного пункта обвинения были представлены в виде схем, таблиц, чертежей, выдержек из УПК… Подсудимый просил разъяснить способ, время и место хищения, и что он, собственно, похитил: «Ведь мое право — точно понимать, в чем меня обвиняют». К каждому слайду Ходорковский делал необходимые пояснения и по каждому заявлял ходатайства…

— Я возражаю против подобных дополнений, — не вставая с места и прерывая подсудимого, сказала прокурор Гульчахра Ибрагимова. — Что это вообще все такое? Какие-то слайды… Я прошу сделать Ходорковскому замечание. (Это были первые слова Ибрагимовой, сказанные на процессе.)

— Михаил Борисович, давайте конкретней, — спокойно сказал судья Данилкин.

Ходорковский продолжал.

— Я возражаю, — вмешался Валерий Лахтин. — Фактически Ходорковский инициирует на данной стадии процесса судебное следствие… Такая постановка вопроса не корреспондируется с шестой статьей Конвенции о защите прав человека и основных свобод…(послышались смешки). Потому я прошу ограничить его выступление двумя-тремя словами.

Но судья ограничений не установил и презентацию не свернул. А прокурорская нервозность достигла апогея, когда слово взял Платон Лебедев: «Ваша честь! Уважаемая защита и Михаил Борисович! Глубоко презираемые члены преступной группы — «подставные прокуроры» Лахтин и Шохин! Уважаемая «прекрасная» прокурорская половина, незнакомки — Ковалихина и Ибрагимова, еще не до конца понимающие, в какую мерзость и глупость они вляпались, а также и «липовые» потерпевшие и гражданские истцы…»

— Ваша честь, это переход на личности! — очнулась до того молчаливая Валентина Ковалихина.

Мужчины-прокуроры честь дам не отстаивали и уткнулись в бумаги. Лебедев продолжил: «Это вовсе не обвинение. Это полная шизофрения, противоречащая не только закону, но и здравому смыслу фальшивка, изобретенная преступной группой Бирюкова—Каримова* для легализации преступлений и злоупотреблений власти, совершенных по так называемому делу ЮКОСа, по которому была уничтожена и разворована разной политической и уголовной шпаной лучшая нефтяная компания России…»

Все закончилось тем, что прокурор Ибрагимова обвинила подсудимых в давлении на общественное мнение: «На самом деле обвинение им не непонятно, а им нужно создать ореол политических мучеников».

К семи часам вечера судья отклонил все тридцать ходатайств подсудимых о разъяснении пунктов обвинения.

День двенадцатый

Когда Ходорковский окончил свое выступление, адвокаты сообщили ему, что Светлана Бахмина получила УДО. Он улыбнулся и промолвил: «Я счастлив».

Во вторник, 21 апреля, Михаил Ходорковский и Платон Лебедев не признали себя виновными ни по одному из пунктов обвинений. «Никакие преступления, которые написаны в обвинении, я не совершал, а именно прокуратура вместе со следствием совершила преступление, предъявив мне такое обвинение…» — резюмировал Лебедев.

Затем Ходорковский и Лебедев получили возможность высказаться насчет обвинения. Ходорковский снова прибег к так раздражающей прокуроров презентации со слайдами. Он говорил, что следствие, рассуждая о хищениивсей добытой ЮКОСом нефти, представило только свои домыслы, не установив главного — факта изъятия нефти.

Рисунок на очередном слайде показывал, что теоретически присвоить нефть из трубы можно двумя способами — либо сделать врезку в трубу (физическое изъятие), либо сокрыть от собственника факт наличия нефти в трубе (документарное изъятие). Документарное изъятие невозможно хотя бы потому, что 350 млн тонн нефти нигде не скрыть. А физическое изъятие можно было бы выявить довольно просто — сравнив показания счетчиков производителя и потребителя. Но следствие на такой шаг не пошло.

— Где рапорт об обнаружении факта пропажи нефти? — спрашивал Ходорковский. — Где подпись под результатом ревизии остатков? Положено же (ст. 140—144 УПК РФ). А теперь представим, что я правда «хитил» нефть, но ведь государство получило с ЮКОСа 40 млрд долларов налогов, за что тогда мы платили налоги? Тогда верните налоги ЮКОСу, и значит, банкротство ЮКОСа незаконно! И кто же это придумал? Обвинение слеплено за взятку Каримову. Ведь Каримов был вызван в Москву из Башкирии в ноябре 2006 года по рекомендации Сечина…

— Ваша честь, — не выдержала прокурор Ибрагимова, — прошу занести в протокол слова Ходорковского о том, что Каримов брал взятку.

— Михаил Борисович, переходим к обвинительному заключению и оставим Каримова в покое! — пытался предотвратить дальнейший спор судья.

День тринадцатый

«Вы хоть бы уроки у меня брали! Я еще с 2007 года вам это предлагаю, — обратился к прокурорам Шохину и Лахтину Платон Лебедев. — У меня тридцатилетний опыт в сфере финансов. Но вы перед началом процесса не удосужились даже ни с одним финансовым экспертом проконсультироваться…»

Заседание началось со скандала: по просьбе прокурора Шохина судья отключил трансляцию процесса в комнате для журналистов, где были установлены три телеэкрана. Мотивировал свою просьбу Шохин тем, что трансляция может привести к утечкам информации и негативно повлиять на допрос будущих свидетелей, которые могут затесаться вместе с репортерами.

Судья, не заслушав мнение защиты и подсудимых, молниеносно нажал на кнопку на своем столе — трансляция вырубилась. Журналисты ругались и пообещали «допускать утечки».

В начале заседания адвокаты заявили отвод гособвинителям Шохину и Лахтину. Причин было много: и сотни ошибок в обвинительном заключении, и заинтересованность обвинителей, специализирующихся на «деле ЮКОСа», и абсолютная неподготовленность к процессу (прокуроры не владеют элементарными экономическими понятиями, например, Лахтин убежден, что экспорт нефти — это не что иное, как легализация).

В числе прочего адвокаты напомнили и про отказ прокуроров допросить на территории иностранных государств некоторых свидетелей защиты. Прокуроры заявляли, что им необходимо явиться в суд лично. Про одного такого, явившегося «лично», попавшего под программу защиты и через год выбросившегося из окна — Антонио Вальдес-Гарсия — и рассказали адвокаты. Они оглашали показания к счастью выжившего испанца, в которых он перечислял фамилии должностных лиц Генпрокуратуры, лично избивавших его и заставлявших подписывать документы. Упоминались следователи: В.А. Козловский, В.Н. Юрченко, В.Н. Алышев, Р.А. Хатыпов, В.А. Стрыгин.

Прокурорский квартет заметно насторожился, а затем начал дергать судью с просьбами приостановить чтение показаний, так как якобы достоверность их сомнительна. Но судья чтение не приостанавливал.

Лахтин в итоге заявил, что Вальдес-Гарсия получил увечья (сотрясение мозга, переломы ног и выбитые зубы) самостоятельно: «Находясь в состоянии алкогольного опьянения…»

День четырнадцатый

«Как косвенной, так и личной заинтересованности Шохина и Лахтина в исходе дела не усматривается», — зачитал судья Данилкин. Отвод гособвинителям суд отклонил.

Адвокаты в ответ на это заявили ходатайство, которое потерпело фиаско еще на стадии предварительных слушаний: вновь попросили вернуть уголовное дело прокурорам — на доделки. Дело в том, что обвинительное заключение и материалы уголовного дела (по сути первое — выжимка из второго) сильно разнятся. Как выяснилось при сопоставлении, в обвинительном заключении появились некие домыслы, которых нет в деле. Так, сумма выданного банком «Менатеп» кредита оказалась завышенной на 3 миллиона долларов, странным образом видоизменились и показания свидетелей, таких, например, как Вальдес-Гарсия…

Адвокат Константин Ривкин назвал подобное творчество «мелким шулерством» и попросил судью поставить перед Следственным комитетом вопрос о проведении в отношении изложенных фактов проверки. Прокуроры попросили перерыв, чтобы найти возражения: теперь им предстоит штудировать 19 томов дела — именно в них рассыпаны перечисленные защитой ошибки.

*Бирюков — бывший заместитель генерального прокурора, курировавший следствие. Каримов — следователь по «делу ЮКОСа».