Наличие нештатного оружия у сотрудников правоохранительных органов (не только милиции, но и прокуратуры, других силовых структур) не является ни для кого откровением.
До чеченских войн в сейфы оперативников попадали те пистолеты и автоматы, которые в свое время были изъяты у преступников, по бумагам числились уничтоженными, а фактически нет. Ими сотрудники пользовались, или продавали, или подбрасывали тем, кого хотели арестовать.
С началом войны на Кавказе во все регионы России, чьи сводные милицейские отряды принимали участие в контртеррористической операции, хлынул целый поток незарегистрированного оружия. Этот поток не оскудел до сих пор: горячих точек на Кавказе много — Чечня, Ингушетия, Дагестан, Южная Осетия…
Привезти оттуда оружие можно не только каким-то хитрым, контрабандным путем, но и практически официально. Один мой знакомый полковник ГУБОПа, выезжая в командировки на Северный Кавказ, брал с собой не штатное оружие, а трофейный пистолет «Макарова». Руководство ГУБОПа, не подозревая о том, ставило на командировочное удостоверение печать, в том числе на то место, где был записан номер оружия. Продолжалось это до тех пор, пока полковник милиции не прилетел из очередной командировки в Москву пьяным.
Сотрудники аэропорта, выдавшие оружие после прилета, наконец увидели, что номер пистолета в командировочном предписании не соответствует тому, что записан в удостоверении. Возбудили уголовное дело, которое потом закрыли, а полковника милиции быстренько отправили на пенсию по выслуге лет.
Сколько такого оружия по всей России? Где, когда и в кого оно выстрелит? По-моему, эти вопросы несколько более достойны бессонницы министра внутренних дел Рашида Нургалиева, нежели его озабоченность трансляцией по ТВ реалити-шоу «Дом-2».
