Фашист — не обязательно тот, кто кричит «Зиг хайль!» или «Хайль Гитлер!». Фашист — он и без Гитлера фашист. И даже без ксенофобии и антисемитизма.
В России каждый день кого-нибудь убивают. Но не каждый день об этом сообщается. Если говорят об убийстве, так потому, что зарубежный МИД шум поднял. Это преступление, объясняют нам в прокуратуре, совершено не по причине национальной нетерпимости, это хулиганство, обычный бандитизм. Согласен: ксенофобия — далеко не главный мотив. Для тех, кому нравится убивать, большой разницы нет, кого убивать, кошку или человека, черного человека или белого. Благо можно. Никого в России за это особенно не ищут и не преследуют. Если и наказывают, то не сильно и не за то, что убил, а за то, что попался. Убив одного «черного», любители этого дела убивают и калечат куда больше своих сограждан, о чем знают только местные правоохранители и родственники жертв. Своих убивать сподручней, их вон на каждом шагу полно. И никто не кричит об этом на всю страну и на весь мир. Убили, закопали, дело закрыли. Профессиональные «патриоты» так и говорят, чего вы шумите по поводу иностранцев, а как русских убивают, так никто не видит! А ведь и правда видим плохо.
Павел Бардин снял кино «Россия 88» о наших «селекционерах», борцах за чистоту расы. В конце фильма жуткие, долгие, безмолвные титры с именами людей, погибших от их рук. Те, кто сверху в бинокль заботливо наблюдает за нами и за нашим душевным здоровьем, распорядились, чтобы этот фильм поменьше показывали. Нет у нас никаких ужасных фашистов. Есть только безобидные садисты.
Вдесятером с ножами и железными прутьями шакалы-чикатилы набрасываются на одиноких беззащитных людей, на ребенка, на женщину, а потом как крысы — в кусты. Полагать, что они уничтожают иностранцев из каких-то, пусть диких, но идеологических соображений, значит слишком хорошо о них думать. Этими «подвигами» они заполняют свое бесцветное существование. Страна для жизни и работы плохо приспособлена, надежд никаких, усердием и честностью мало кому удается достигнуть благополучия. Таким способом они преодолевают ощущение собственного ничтожества. Перспектив не видно. Жить им скучно, делать что-то путное они не научились, ничего хорошего в жизни им не светит. Мучая жертву, они обретают уверенность в своем превосходстве. А как же! Их много, а ты один. Они могут бить тебя ногами по лицу, а ты, имей такую возможность, не сможешь. Тебе страшно попасть в тюрьму, а им нет. Они могут воткнуть тебе в бок заточенную железку, а у тебя на это духу не хватит. И вообще ты жалок. Тебя сбили с ног, ты валяешься в грязи, а они стоят вокруг и решают, жить тебе или не жить.
Они готовы хором орать «Слава России!», обучаться бойцовским приемам в тайных лагерях, кодлой избивать одного и не способны без кнута и палки спокойно трудиться, хотя бы ради собственного благополучия.
Убить и остаться безнаказанным — это же такая сладость, ощущение хмельной полноты жизни. Водянистая их душа наполняется газировкой, все там булькает и пузырится. Когда они истязают инородца, к их садистскому удовольствию примешивается еще и мутное сознание, что, видите ли, они «родину зачищают». Иностранцев убивать куда веселей, совсем зверьки, они и говорить-то по-нашему толком не умеют. Их режешь, а они верещат, как зайцы. Но их мало, на всех желающих не напасешься, а шума много. В прошлом году убили всего-навсего сотни полторы инородцев. Смешно — на фоне нескольких десятков тысяч русских, невинно убиенных русскими. Эти цифры названы по телевизору не один раз.
Ксенофобия, расизм — это для убийц мотивация и некое самооправдание, в котором они на самом деле не очень-то и нуждаются. Им просто по вкусу это дело, побить, искалечить, убить. Но если их прижмут, оправдание находят. Убить бомжа — это зачистка родины от вони; убить алкоголика — зачистка от пьяни; убить богатого — борьба с кровопийцами; убить калеку, чтобы генофонд не портил; убить проститутку, чтобы нравственность не разрушала.
В душе каждого фашиста теплятся страсти Чикатило, кому больше досталось, кому меньше. Все остальное — наносное. Фашизм — это модель порядка, созданная теми, у кого комплекс превосходства сочетается с природной склонностью к глумлению и издевательству. Эта склонность и привела к созданию удобной идеологии. Кто-то подверстывает свои дела под нее, другие обходятся и так.
Чикатило не страдал ни ксенофобией, ни антисемитизмом. Ему хотелось убивать, он находил в этом радость и удовлетворение. Такая была незаурядная натура. В предельном выражении он и есть незамутненный словоблудием чистейший образец фашиста.
