День шестьдесят девятый
Судья читает постановление об отказе в отводе прокурорам (на прошлой неделе этого потребовали адвокаты подсудимых) и отчего-то сильно нервничает. Постановление было странным и противоречивым: в нем были отражены все основные доводы защиты. Отражены и не опровергнуты! Однако: «Суд не усматривает оснований для отвода, личной либо косвенной заинтересованности прокуроров в исходе дела также не находит», — просто отметил Данилкин.
И прокуроры вернулись к доказательствам. Зашла речь о выемках в инвестиционном банке «Траст»*, некогда сотрудничавшим с банком «МЕНАТЕП» и ЮКОСом. Выемки проводились без санкции суда. Но гособвинитель Лахтин об этом ни слова, лишь все время повторял: «Замечаний от понятых не поступало». В стандартных валютно-финансовых операциях «Траста» был обнаружен «преступный характер», и они были названы «операциями легализации». «Легализация» заключалась в следующем: клиент, у которого в банке свой рублевый счет, дает банку поручение купить валюту — банк покупает, то есть совершает валютную сделку. В чем «легализация»?
— Ваша честь, — берет слово Платон Лебедев. — Сейчас я продемонстрирую, как он (Лахтин. — В. Ч.) вас внаглую обманывает. Смотрите, принципиальная разница: банк со своего банковского счета зачисляет денежные средства, а только потом их дебетует, то есть списывает. Все, что оглашал Лахтин в отношении средств в иностранной валюте, было оглашено ровно наоборот: там, где счета списываются, у него зачисляются… Ну меня-то зачем обманывать, я худо-бедно, но был все же президентом банка!
День семидесятый
— Не слышно! — сегодня доказательства предъявляет прокурор Гюльчехра Ибрагимова. «Не слышно» — это Платону Лебедеву, делающему ей замечания за неточное оглашение «Глобального генерального соглашения по сделкам РЕПО»**… Ибрагимову сменяет Лахтин. Озвучивает проект соглашения о форвардной продаже между продавцом — Standard London Bank Limited и покупателем — Yukos Universal Limited. Причем называет документ не проектом соглашения, а именно соглашением, то есть заверенным и подписанным обеими сторонами документом, что в действительности не так…
Перед тем, как продолжить дальше, Лахтин остановился, подумал и вспомнил, что забыл сказать самое важное:
— Да! Ваша честь!..
Судья поднял голову, внимательно прислушиваясь.
— …Данный документ и все последующие, ваша честь, подтверждают обвинение Ходорковского и Лебедева в части легализации средств, полученных в результате хищения нефти…
Судья разочарованно закрыл глаза, вздохнул и отвернулся. Однако замечания за обвинительную ремарку «раньше прений» делать не стал.
…Лахтин переключается на мемориальные ордера, пытаясь показать, как ЮКОС при помощи Доверительного инвестиционного банка нелегально перечислял себе денежные суммы…
— Ну что, ваша честь, ликбез! — не отставал Лебедев. — Представьте документ судье (прокурор передает том. — В. Ч.). Это валютный счет ЮКОСа. Указанные в счете 60 миллионов долларов Доверительный инвестиционный банк КУПИЛ у ЮКОСа, а не ЮКОС ПЕРЕЧИСЛИЛ себе эту сумму, как обманул прокурор…
День семьдесят первый
Скандал. За чтение взялась прокурор Гульчехра Ибрагимова. Тема — выемки в рамках «дела ЮКОСа» в компании «Русские инвесторы», заключавшей сделки с Доверительным инвестиционным банком. Читает: «Илья Юров (один из руководителей ДИБа. — В. Ч.) обвиняется в том, что в составе организованной группы с Ходорковским и Лебедевым и используя служебное положение участвовал в легализации 7 миллиардов 270 миллионов рублей, полученных от реализации похищенной нефти…»
— Ваша честь, прокурор наврал, — воскликнул Лебедев, — я же вижу в мониторах то, что в документах зачитала Ибрагимова. Многое не сходится! Прошу вас отразить в протоколе те моменты, которые потом обвинению еще предстоит нам доказать…
— Не вам нам указывать, что нам доказывать! — вскричала прокурор. — Вы не судья! Вы вообще — хам! Вы ведете себя по-хамски. Вы забыли, что вы в суде, а не в следственном изоляторе…
— Мадам, вы не на базаре, — заметил ей подсудимый.
— Вы слишком много себе позволяете! — прокурор все больше раздражалась. — Привыкли, что у вас главенствующее положение! Придите в себя!
— Платон Леонидович! Гюльчехра Бахадыровна! — пытался не допустить скандала судья. Но — поздно: реплики терялись в общем крике.
— Успокойтесь, мадам! — советовал прокурору подсудимый.
— Перестаньте называть ее «мадам» — она же гособвинитель! — требовал судья.
А Ибрагимова решила высказать все, что у нее накопилось на душе за пять месяцев процесса:
— А я говорила вам, ваша честь, говорила: сделайте ему замечание! А вы не сделали! Что уж говорить, если вы даже не обращаете внимания на публику, на эти постоянные смешки, позволяете этой публике кричать вам «Позор!»… И эта публика на наши слова реагирует, сидит тут, возмущается! А вы молчите! В таком случае мы требуем удаления из зала…
Все замолчали, но Ибрагимова вдруг вспомнила, с чего начала:
— В конце концов, пусть Лебедев поимеет совесть…
— Ну по поводу совести мы еще разберемся! — пообещал ей тот.
— Хм… У вас она, конечно же, есть, — произнесла Ибрагимова и победно села на место. — …Теперь Челищева напишет… — отдышавшись, прошептала она прокурору Шохину.
За чтение взялся Лахтин. Защита тут же уличает его в использовании «шпаргалки» — предварении документов выдержками из обвинительного заключения. Лахтин разозлился и рассказал о подробностях своего досуга:
— Это лично мною изготовленные документы, по моей собственной инициативе, как надзирающего прокурора, как правило, во внеурочное время, в выходные дни.
«Сейчас заплачу», — откликнулся адвокат Краснов. Тогда Лахтин пригрозил:
— И если подобные оскорбления со стороны защитников будут иметь место и далее и в отношении меня, моих коллег, потерпевших и следователей в виде фраз «фальсификация доказательств», то мы направим исковые заявления в порядке гражданского судопроизводства о защите чести и достоинства как граждане Российской Федерации…
— Я буду счастлив, — под смех пока еще не разогнанного зала воскликнул Ходорковский, — если такое произойдет, это то, о чем мы и говорим, — в документах кроме обвинения содержится еще и клевета, которую надо разбирать именно в гражданском процессе…
— Прошу отразить в протоколе, что член преступной группы Лахтин… — опять было взялся за свое Лебедев…
— Я делаю вам замечание. Вы проявляете неуважение к суду, поскольку прокуроры — участники процесса! — отрезал Данилкин.
— Тогда я в ваш адрес делаю возражение! — ответил Лебедев. — Поскольку вы позволяете члену преступной группы Лахтину неоднократно упоминать термин «преступная группа, в которую входят Лебедев с Ходорковским». Но почему-то никаких замечаний вы этой шпане не делаете.
Судья помолчал, помедлил… и окончательно занес Лебедеву замечание в протокол «за несдержанность»…
День семьдесят второй
Лебедев решил вернуться ко «вчерашнему обману» прокурора Лахтина. Подсудимый применил ноу-хау: по его просьбе защита включила на полную громкость магнитофонную запись вчерашнего заседания.
Слова прокурора: «Представляются документы, касающиеся ЗАО «Роспром», которое являлось управляющей компанией НК ЮКОС на основании договора о передаче полномочий, который подписал, в частности, Платон Леонидович Лебедев».
Слова Лебедева: «<…> Только что прокурор Лахтин сделал заведомо ложное и клеветническое утверждение о том, что договор <…> между ЗАО «Роспром» и ЮКОСом подписал я, Лебедев Платон Леонидович».
Голос прокурора: «Я так не говорил, ваша честь, я говорил, что подписал его Ходорковский Михаил Борисович».
Динамики замолчали. Прокуроры сидели, не шевелясь.
— Таким образом, — подытожил Лебедев, — Лахтин, ваша честь, обманул вас дважды: сначала сказал, что договор подписал Лебедев, второй раз — когда заявил, что «так не говорил». В третий раз он вас обманул 12 августа, когда заявил, что, «находясь в условиях заключения, Ходорковский и Лебедев сокрыли зарубежные активы ЮКОСа в виде Мажекяйского НПЗ и трубопроводной системы «Транспетрол»…
Подсудимый сослался на ряд судебных документов, доказывающих, что бывший конкурсный управляющий ЮКОСа Эдуард Ребгун был прекрасно осведомлен о положении с этими активами и участвовал в судах по ним, одновременно осуществляя банкротство ЮКОСа.
Прокуроры не успели ответить на это заявление Лебедева: оно прозвучало в самом конце заседания.
*Банк «Траст» до 2002 г. или 2003 г. назывался Доверительный инвестиционный банк (ДИБ).
**Сделки с правом обратного обмена.
От редакции
В перерыве заседания Валерий Лахтин заявил корреспонденту «Новой», что никаких комментариев от прокуратуры газета не дождется. Мы — в удивлении. Ведь неделей ранее прокуроры публично в ходе заседания обвинили нас в «крайней необъективности» при освещении процесса. Мы тогда заявили на страницах газеты, что готовы к любой форме общения с прокуратурой. Наше предложение не встретило отклика. «Мы комментировать не имеем права, неэтично это как-то, — сказал нам прокурор Лахтин. — И адвокаты не имеют такого права, на мой взгляд. Так что в пресс-службу обращайтесь, а лучше тщательнее следите за тем, какие доказательства мы представляем».
Что мы и продолжаем делать.
