Филипп Пегорье приехал к нам за рулем собственного авто (естественно, «Пежо») из Киева, где несколько лет возглавлял экономическую миссию. Жизнерадостный, улыбчивый и полный энергии, этот истинный француз, как ни странно, еще и прекрасно говорит по-русски.

Его любовь к России началась еще в школьные годы в Бордо. В солнечном городке на юге Франции, столице виноделия и родине Жака Кусто, 11-летний мальчик каждую неделю посещал уроки языка северной страны.

Так шаг за шагом Франция осторожно приближается к России, стремясь восстановить теплые и дружественные отношения, имеющие богатую и насыщенную историю. Правда, в последнее время в них появилось какое-то непонимание. Читатели французской прессы с удовольствием «поедают» только коррупционные скандалы да тему отсутствия демократии в России. А языковой барьер делает представление самих россиян о французах чересчур стереотипным.

Франция отправила правильного человека в страну, где с предпринимательством, действительно, не все так просто. Проработавшего пять лет в «горячем» Тегеране, мсье Пегорье едва ли что-то удивит в России. Теперь его цель — повлиять на французов, которые пока еще с большим подозрением относятся к предложениям открыть у нас свое дело.

— Филипп, вы ведь еще возглавили филиал UBIFRANCE в России. Это агентство, которое помогает французским бизнесменам за рубежом. Расскажите, чем занимается эта организация?

— UBIFRANCE — это государственное ведомство, которое помогает французским фирмам экспортировать товары за границу. Еще мы знакомим их с местным рынком: организуем выставки, семинары, миссии. Работа ведется почти во всех крупных странах мира, куда мы экспортируем. В СНГ наши главные партнеры — это Россия и Украина. Может быть, скоро будет открыто представительство в Казахстане.

— С чем сталкиваются французские бизнесмены, когда впервые приезжают работать в Россию?

— Во-первых, с условиями жизни и работы. С этим в России дела обстоят несколько хуже, чем в той же Украине. Например, сложно получить право на работу и визу. Чтобы поехать в Киев, европейцам визы не нужны. Однако с Россией тоже планируется подписать такое соглашение, уже готовы все документы и проведены переговоры в Париже. И это уже хорошо.

Во-вторых, кризис есть везде. А малому бизнесу сейчас приходится особенно тяжело. Мы их зовем в Россию, а они говорят, что надо решать вопросы во Франции, что нет денег и так далее.

В-третьих, приходится иметь дело со сложными юридическими условиями. Для наших фирм как в Украине, так и в России рискованно работать с местным правосудием. Совсем не рекомендую. По-моему, лучше подписать плохое соглашение, чем попасть в суд. Как говорят: «Худой мир лучше доброй ссоры». Чтобы создать свою фирму, нужно собрать просто огромное количество подписей. Счет открыть в банке можно только за две-три недели. Я не скажу, что во Франции это легко сделать, но наше правительство значительно улучшило этот процесс. Открыть фирму можно теперь сидя, не выходя из своего офиса.

Есть и другие проблемы, связанные, например, с нарушением прав интеллектуальной собственности. Французские компании, которые работают в моде, производстве вин, промышленности, стараются вести себя очень осторожно. Все соглашения, которые мы подписываем между собой, надо соблюдать, а судьи как российские, так и украинские должны их воспринимать. Для России это даже актуальнее, так как она не является членом ВТО. Она создает препятствия для импорта…

— То есть занимается протекционизмом?

— В какой-то мере да. Мы это видели на примере Польши, когда срывались поставки мяса. Та же история была с молочными продуктами из Белоруссии. С молдавскими и грузинскими винами. При этом тарифные барьеры часто использовались с политическими целями. На мой взгляд, торговля должна быть торговлей, а политика — политикой.

— Те, страны, которые вы назвали, входят в СНГ. Политика здесь имеет советское наследие. А Франция тоже страдает от торговых барьеров, выставленных Россией?

— Напрямую, конечно же, нет. Например, мы инвестировали в Украину, чтобы производить сыр, так как там больше молока и коров, чем в России. В этом смысле любое эмбарго против Украины аукается и во Франции.

— Как вы считаете, не было ли ошибкой для «Рено» инвестировать в убыточный АвтоВАЗ? Или это тоже политическое решение?

— Это частная компания, которая захотела участок российского рынка и взяла на себя риск. Вы знаете наверняка пословицу: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского». «Рено» входил в капитал АвтоВАЗа накануне кризиса. И они четко представляли, в каком состоянии был завод. С другой стороны, «Рено» уже давным-давно работает в России и в Союзе. 30 лет назад они одними из первых приезжали в СССР делать бизнес с заводом «Москвич». Так что у этих отношений тоже есть свое прошлое.

— А решение французского ритейлера Carrefour свернуть свой бизнес в России тоже обусловлено кризисом или же компания просто не смогла вести бизнес «по-русски»?

Ведь еще в июне этого года член правления Carrefour Тьерри Гарнье произносил вот такие оптимистичные слова: «Розничный рынок России обладает значительным долгосрочным потенциалом и стратегически важен для развития нашей компании. Тот факт, что мы открываем гипермаркет в Москве в такое непростое время, демонстрирует то, что мы настроены решительно». Куда так быстро делась та самая решительность?

— Эта история с политикой никак не связана. Решение принималось в Париже, и уже новым руководством компании. Причем закрыть бизнес Carrefour собирается не только в России, но и в некоторых странах развивающегося мира. Да, прежние шефы тоже хотели рискнуть и во время кризиса завоевать привлекательный, по их мнению, рынок. Теперь политика компании поменялась, они хотят увеличить рентабельность, а для этого мало двух-трех гипермаркетов. Нужно гораздо больше, что и стало камнем преткновения.

— Однако прямой конкурент Carrefour — «Ашан» — уже около 10 лет успешно развивается в России…

— Все зависит от целей, которые ставит перед собой та или иная компания. «Ашан» — это семейный бизнес, ориентированный на долгосрочную прибыль. Для акционеров Carrefour важнее краткосрочные дивиденды.

—«Перекрестный год» (2010 объявлен годом России во Франции и годом Франции – в России – Н.М.)позиционируется сейчас как серьезный прорыв в российско-французских отношениях. Что лично вы ждете от 2010 года?

— Думаю, что мы должны лучше познакомиться с Россией. Французы имеют очень слабое представление о том, что здесь происходит. А то, что пишут в наших газетах, не всегда объективно и ударяет по имиджу России. Читайте: по инвестициям в вашу страну.

— А какой сейчас имидж России во Франции?

— Почти все говорят о Кавказе. Читателям прессы нравятся политические скандалы. Тема отсутствия демократии тоже любимая. Французские власти не всегда согласны с тем, что передают наши газеты. Но журналисты же свободны, не так ли? (Улыбается.)

— Безусловно!..

— Они пишут, что в России люди живут в селах, что они бедные. Что надо закрывать много заводов. Я не скажу, что факты неправильные. Но иногда надо меньше утрировать. Российские власти должны работать над своим имиджем. Ведь Россия — красивая страна. Очень жаль, что так мало туристов сюда приезжает…

— Что вы ждете от новой работы в России? Чем наша страна отличается от Украины в глазах иностранца?

— Ну, во-первых, Россия — это масштаб. Очень крупное государство. Самая большая страна в мире. В Украине жить хорошо. Погода очень комфортная, более южный климат. А Киев — красивый город. Там кругом зелень. Москва в плане жизни тяжелее, конечно. Много пробок. А чего я жду? Очень хочу, чтобы французы и русские работали вместе. Нашим фирмам надо не бояться приезжать сюда работать. В общем, для этого я и здесь, чтобы их вытаскивать из Франции. На самом деле, французы очень любят работать сами по себе. Это ошибка! А если и работают в России, то лишь в Москве и Питере. Они должны обязательно познакомиться с регионами. С Краснодаром, Сочи, Татарстаном, Мурманском…

— Что такое кризис по-французски и по-русски?

— Почему во Франции кризис не был таким сильным, в отличие от Англии, Испании, США или России? Почему наши банки чувствуют себя более или менее стабильно? Ответ на этот вопрос прост: Франция — страна накопления, а не потребления. Лучше жить со своими деньгами, чем с чужими. Россияне, как и американцы, брали много кредитов. На жилье и особенно на машины. Россия очень любит… как это сказать…

— Жить на широкую ногу?

— Точно! Владение автомобилем для москвичей — это как наручные часы, признак престижа. Франция уже прошла через эпоху потребительского бума. Так что есть машина или нет, французам без разницы. Я вот с удовольствием езжу на велосипеде. И чувствую себя отлично!