«Твой Шиллер Шекспирович Гете», — подписывал Чехов письма брату Александру, и как в воду глядел. Ему предстояло обогнать Шиллера и Гете, сравняться с Шекспиром и стать чемпионом и рекордсменом мировой сцены.

Что и будет воочию доказано на предстоящих торжествах. Хотя 150-летие со дня рождения Антона Павловича грянет только 29 января, Чеховский год уже начался. И пусть мало кто в нашей культуре так чужд юбилейной патоке, как Чехов, пусть вся русская литература так устроена, что почитание по календарному случаю, за выслугу лет, ей, страдалице, никогда не к лицу, праздновать — уж будьте любезны — придется. Сегодня с чеховским началом в бурные отношения уже вступили режиссеры и актеры по всему свету, бюджеты «под классика» кроят государства и города, земли и регионы мыслят об отмечании, идут репетиции, обсуждения, споры. В этом околочеховском пространстве носится множество реплик, и многие из них Чехов бы очень оценил.

А КАК ЖЕ БЕЗ ЮБИЛЕЙНОГО ЗАСЕДАНИЯ?! Этот вопрос недавно со всей остротой возник на сборе чеховского комитета в Министерстве культуры РФ. Там города и веси, причастные к чеховской биографии, — от Таганрога, где родился, до Сахалина, куда путешествовал, — отчитывались, как потратили средства, выданные государством на классика, а заодно решали, как чествовать.

Без юбилейного заседания — с президиумом, докладчиком и прениями, а также, надо полагать, графином и зеленой скатертью, — министр культуры Александр Авдеев празднования не представлял. Вопрос о его необходимости завис в воздухе и висел, пока директор Чеховского фестиваля Валерий Шадрин со свойственной ему прямотой не парировал:

— Зачем нам заседание, как в советское время?!

— А что же будет? — вопросил министр.

— Конференция будет, — разъяснил Шадрин, — международная, чеховская, из 30 стран народ приедет и скажет свое «Слово о Чехове».

Тут со стороны, где сидели представители острова Сахалин, раздался слезный плач. Драматический театр на Сахалине видели больше чем пятнадцать лет назад. Тогда это был МХАТ. И вот опять дерзнули захотеть — и вновь Московского Художественного. Поднялся шум, в котором можно было различить отдельные фразы: «У вас и сейчас нет оснащенной площадки»; «Лететь дорого!»…

Но министр мигом сомнения подавил: «Запишите! Поедем осенью…»

ДВАДЦАТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ В ДЕНЬ, НИ КОПЕЙКОЙ МЕНЬШЕ! — такую цену за аренду для именитых гастролеров (на Дни Чехова в январе приедут театры из Европы) заломил Чеховскому фестивалю не торгаш какой-нибудь, а Юрий Мефодьевич Соломин, художественный руководитель Малого театра со товарищи из дирекции. И хотя Малый не столько благодаря репертуарной политике, сколько президентскому гранту более чем сводит концы с концами, виртуальные доходы фестиваля, очевидно, помрачили разум партнеров, разбудив в них крепких единоличников. Казалось бы, Чехов, век с лишним воспитывающий в публике изящество и человечность, накануне 150-летия заслужил некоторую солидарность театральных деятелей. Оказывается, нет. «А ведь глава театра — не агент по продаже недвижимости!» — прокомментировал скандал за кулисами директор Французского культурного центра, партнер фестиваля Доминик Жамбон.

— ЧЕХОВА БОЛЬШИНСТВО ЗРИТЕЛЕЙ НЕ ЧИТАЛИ! Мы это видим каждый спектакль по изумленным реакциям в зале, — уверен глава РАМТа Алексей Бородин, а уж он тему знает: аудитория РАМТа по преимуществу молодая. Действительно, российские социологи недавно выяснили, что знакомство с чеховской прозой ограничивается у 93 процентов населения России хрестоматийными рассказами, а драматургия знакома примерно тому же числу потенциальных читателей только по названиям пьес.

— ЧТО ДЕЛАТЬ ТЕМ, КТО БУДЕТ СМОТРЕТЬ СОТУЮ «ЧАЙКУ»? — от лица всего критического сообщества спросила Марина Тимашева у режиссеров, которые заняты постановкой Чехова в преддверии юбилея. На стартовой пресс-конференции Чеховского фестиваля таких присутствовало шесть. Постановка вопроса более чем справедливая: девальвация драматургии, «дежурные» три сестры, вахтенный дядя Ваня, рутинный Треплев рискуют превратить каждое новое приближение к Чехову в невыносимое испытание для нервов критика.

— Какая все-таки разница между тем, кто смотрит, и тем, кто делает, — не без высокомерия отозвался один из постановщиков. — Мне этот вопрос даже в голову не приходит!

Очень жаль. Потому что критики по умолчанию имеют в памяти объем сравнений, ассоциаций и трактовок, который, очень может быть, и не снился тому, кто заново начинает изобретать чеховское «колесо». Мы видели Эфроса и Любимова, Някрошюса и Штайна, Фоменко и Донеллана, Додина и Стрелера. И помним. А сколько еще видели того, что хотелось бы забыть. И тоже помним.

И тут как раз главная точка грядущих событий. Юбилейный, девятый Чеховский фестиваль тем и опасен, что на нем будет только Чехов. Как его прочтет Франк Касторф, Даниэль Веронезе, Дмитрий Крымов, Матс Эк, Даниэле Финци Паска, Александр Галибин, Алексей Бородин, Важди Муавад, Дмитрий Черняков. Как его станцует Надж, Лин Хвай-мин, Дзё-Канамори. Как его споют в постановке Владимира Панкова. Словом, Чехов тотальный.

— В МИРЕ ГОТОВЫ ПЛАТИТЬ ЗА НАШУ КУЛЬТУРУ БОЛЬШЕ, ЧЕМ МЫ САМИ, — Валерий Шадрин знает, о чем говорит. Его партнеры в будущем году — Франция, Испания, Канада, Швеция, Швейцария, Армения, Тайвань, Япония. Его детище — один из самых успешных опытов театрального менеджмента в России. Чеховский фестиваль — умный, точный в отборе, умеющий корректно партнерствовать и открывать новые горизонты. В январе именно ему предстоит стать центром столичных юбилейных торжеств. И это внушает тихую надежду на то, что классика не окончательно зальют елеем, не заглазируют под творожный сырок и будет сохранена должная доля иронии и культуры.

Когда интересуешься рецептом успеха, Шадрин признается: очень многим фестиваль обязан первым лицам мировой режиссуры. Петер Штайн научил обязательности, продемонстрировал, как переключается незримый тумблер от политизированного театра к вневременным ценностям. Джорджо Стрелер показал, что есть благородство и достоинство большого художника, а Боб Уилсон — как важен новый язык.

Кризис недавно накрыл VIII фестиваль форс-мажором: Минкульт без всяких объяснений перед самым началом снял из бюджета 15 миллионов, но Шадрин ничего отменять не стал. Слишком высокие репутационные потери понес бы фестиваль. Его бюджет более или менее стабилен и складывается из 300 с лишним миллионов, треть которых дает Юрий Лужков, треть — Министерство культуры, а треть фестиваль добывает сам, зарабатывая и привлекая спонсорские средства. Конечно, Шадрин знает «петушиное слово» — все углы и закоулки московской власти, но кроме того он сформировал команду, не просто профессиональную, а, что куда важнее, соприродную Чехову-автору.

Но в 2010-м, Чеховском году, фестиваль выступает как инициатор, копродюсер и покупщик кота в мешке одновременно. Что получится у российских режиссеров, как пройдут в Москве спектакли из Германии, Испании, Франции, Чили, удастся ли мировое турне чеховских спектаклей, — пока гадательно.

Не успеем оглянуться, как уже пора будет возлагать цветы на Новодевичьем, поднимать бокалы, слушать чеховедов (приглашен профессор Дональд Рейфилд, чья чеховская биография наделала столько шуму в России). В Ростове, Таганроге, Петербурге, Казани, Челябинске неизбежно произойдет что-то «чеховское». Герметичный, сложный, потаенный Чехов станет предметом культа. Где-то формального, а где-то искреннего. Впрочем, настоящее торжество Чехова может устроить себе каждый, кто знает буквы. Для этого достаточно прочесть короткий текст — письмо 26-летнего Антона брату Николаю, неполных тридцати лет, про то, каким, по мнению начинающего писателя, должен быть воспитанный человек. Оно, судя по всему, ничуть не утратило актуальности.