9 ноября 2009 года весь мир празднует 20-летие падения Берлинской стены. Благодаря перестройке и «новому мышлению» Михаила Горбачева сотни миллионов людей получили свободу выбирать свою судьбу. Мир кардинально изменился. Запад расширился и усилился — в НАТО теперь уже 28 стран, в ЕС — 27, в обе организации стоит длинная очередь желающих. Восток бурно растет. Китай из 11-й экономики мира в 1990 г. стал третьей, Азия стала вторым мировым экономическим центром после ЕС — США, главным локомотивом мирового экономического роста. Россия, страна, окончившая холодную войну, инициатор перестройки всего мира, потерпела за эти 20 лет тройное поражение. Она проиграла свою экономическую модернизацию. Проиграла свободу и демократию. Проиграла свой международный авторитет и репутацию.
1.С точки зрения результатов внутриполитического развития, главным итогом двух десятилетий транзита стала произошедшая в годы президентства В.В. Путина консолидация Российского государства не на демократической (что предполагалось и декларировалось на старте перехода), а на авторитарной основе. Существующий в России политический режим всецело соответствует общепринятым характеристикам авторитарных режимов. Власть осуществляется узкой правящей элитой при минимальном участии населения, существенно ограничены полномочия представительных институтов, игнорируется принцип разделения властей, ущемляются гражданские и политические права, произошло незаконное (или квазизаконное) присвоение власти правящей группой, региональные и местные органы власти превращены в марионеточные структуры, произошла резкая концентрация власти в руках исполнительной ее ветви во главе с президентом/премьером, велика персонификация власти в лице В.В. Путина.
Полтора года президентства Д.А. Медведева не принесли никаких изменений в российской политической жизни, политический режим и авторитарные практики сохраняются в неизменном виде. Новый глава государства действует в фарватере действий В. Путина. Последний открыто демонстрирует свои политические амбиции относительно возвращения в Кремль в 2012 году, что после известного изменения Конституции может обеспечить ему удержание власти как минимум до 2024 года. Россия сегодня как никогда близка к оформлению практически пожизненного режима личной власти В. Путина и его группы.
Хотя социология рубежа 90-х и «нулевых» годов фиксировала общественный запрос на «наведение порядка» и стабильность, ни одна из основных путинских мер по сворачиванию демократических свобод и демонтажу демократических практик и институтов не имела поддержки большинства, а часть из них была крайне непопулярна (такие как отмена всенародных выборов губернаторов и выборов депутатов Госдумы от одномандатных округов). Антидемократические реформы удалось легко осуществить не потому, что народ этого хотел, а потому, что он был пассивен.
Элиты вовсе не были грубо принуждены к новому путинскому порядку, как об этом часто принято думать. Основная часть элиты ельцинского периода (министры, олигархи, губернаторы) легко интегрировалась в новую властную структуру. Некоторые потери власти и влияния (в пользу силовиков, питерцев и кооператива «Озеро») были с лихвой компенсированы новыми приобретениями. А именно — ликвидацией политической конкуренции, отменой выборов, фактическим переходом к бессрочному и бесконтрольному правлению регионами, как и откровенной ставкой власти на поддержку монопольного крупного бизнеса, что особенно хорошо видно в текущий кризис. Лояльность путинской группе в обмен на возможность бесконтрольного и бессрочного властвования и обогащения — суть элитного «общественного договора» путинской эпохи.
2.На наших глазах создана новая государственная идеология, все более жестко навязываемая обществу, в том числе под видом борьбы с «фальсификациями истории». Она строится на заимствовании в обновленной форме трех базовых идеологем советской власти:
— идеала «великой державы», занятой защитой своего «величия» в мире, противостоянием прежде всего Западу, выполняющему важную для внутренней легитимации режима роль главного и извечного врага России;
— идеала государства «твердой руки», без которого, согласно официальной версии, Россия якобы не может ни быть великой державой, ни даже сохраниться как единая страна;
— представлении о необходимости государства дирижистского и патерналистского, непосредственно руководящего отраслями и предприятиями, а также берущего под свою защиту «простого человека», якобы не способного иначе выжить самостоятельно.
Подобная «суверен-демократическая» идеология несовместима с либеральными и демократическими ценностями и институтами. Отсюда «растут ноги» и у возрождения сталинского культа, так как именно Сталин в наибольшей степени воплощает «идеалы» великодержавности, сильного авторитарного государства, дирижизма/патернализма. Итогом двадцати лет транзита стало его завершение и превращение России постсоветской в Россию неосоветскую.
3.Сможет ли неосоветская Россия выдержать обостряющуюся глобальную конкуренцию в ближайшие 10—20 лет, решить жизненные задачи своей модернизации?
Вряд ли — у такой России нет шансов против молодых демократий Европы, Азии и Латинской Америки, как и против авторитарного Китая. Главным отличием России от других развивающихся стран является беспрецедентное сращивание публичной власти и бизнеса, немыслимое в Китае, Индии, Бразилии, в других странах. Авторитаризм в форме сращивания власти и бизнеса заражает нас болезнями, обусловленными самой природой режима, убивающими любые попытки модернизации. На три из них указывает Егор Гайдар:
— широкое распространение (с постоянным ростом) коррупции;
— «склеротичность» режима (неспособность к инновациям, к созданию условий для них, к повышению конкурентоспособности);
— прямое провоцирование «утечки мозгов» из страны.
К этим «врожденным порокам» системы добавлю от себя еще три:
— такой режим не способен на деле установить режим верховенства закона, в том числе защитить частную собственность и контракты, обеспечить независимость, а значит, дееспособность судебной системы;
— он не может обеспечить равные условия конкуренции на рынках, ограничить аппетиты монополий, ограничить субсидии и протекционизм;
— он не может снизить до приемлемого уровня социальное и региональное неравенство.
Без серьезных политических изменений Россия обречена на быстрый упадок, окончательный проигрыш в глобальной конкуренции (в рейтинге конкурентоспособности WEF за 2009 г. мы рухнули сразу на 12 позиций в сравнении с 2008 г. (на 63-е место в мире), пропустив вперед Турцию, Мексику, Бразилию, Индонезию, Азербайджан, не говоря о Китае и Индии). Неуклонное ухудшение качественных характеристик России, наблюдавшееся последние годы, прямо вытекает из базовых характеристик установившегося политического режима государственно-капиталистического и бюрократического авторитаризма, сращивания власти и бизнеса.
4.Нельзя недооценивать политическую волю и ресурсы тех, кто находится у власти. И шире — тех, кто стоит за сохранение сложившегося статус-кво. Они будут крепко держаться за власть и сверхдоходы. Не стоит забывать и то, что значительная часть населения страны поддерживает установившуюся, пусть и на очень низком уровне, стабильность, продвигаемые властью неосоветские идеологемы. На сохранение устойчивости режима будут работать и кажущиеся пока неисчерпаемыми природные ресурсы России.
В то же время Россия не является монолитным обществом, в нем есть слои, которые реально проиграли от путинской вертикали власти, недовольны своим положением и могут выступить питательной средой для перемен. Их три:
«Либералы» — Левада-центр стабильно насчитывает 15—20% населения страны, в основном проживающих в крупных и средних городах, с высшим образованием, с активным образом жизни, твердо стоящих за свободу и демократию. Не случайно именно в крупных и средних городах, с более высоким уровнем образования и жизни, самая низкая поддер-жка партии власти на выборах. Эти 15—20 миллионов человек не представлены сегодня в федеральном парламенте, большинстве региональных и местных собраний.
«Демократы» (в широком смысле этого слова) — от коммунистов до прочих левых, от независимых профсоюзов до многочисленных некоммерческих организаций, от умеренных националистов до автомобилистов, экологов и правозащитников. Все они, как и либералы, преследуются властями и лишены возможности нормального участия в политике.
«Земцы» — не встроенная в тесную едросовскую вертикаль значительная часть региональных и муниципальных элит, утративших политическое и экономическое влияние из-за монополизации и вертикализации власти.
Либералы потенциально могут получить массовую поддержку своих лозунгов защиты прав и достоинства людей, политических свобод, честных выборов, равенства всех перед законом, прозрачности и подотчетности власти, создания равных условий для политической и экономической конкуренции.
Демократы могут ожидать поддержки идей народного участия в политике, народного контроля, подотчетности власти народу, социальной справедливости, ликвидации сословных и материальных привилегий, беспощадной борьбы с коррупцией, национально-культурной автономии своих народов.
Земцы могут ожидать резонанса от идей развития местного самоуправления, укрепления самостоятельности и доходной базы регионов, городов и поселков, децентрализации ресурсов и властных полномочий, права людей самим решать свои дела там, где они живут и работают.
Теоретически возможный союз либералов, демократов и земцев, направленный против засилья правящих кланов, бесконтрольности высшей федеральной бюрократии и господствующих монополий, мог бы изменить соотношение сил. Как практически создать подобный союз столь различных сил в столь большой и разнообразной стране, как Россия, — возможно, и есть самая нетривиальная задача нашего времени.
(В основе статьи — доклад в Центре Карнеги, сделанный автором 16 сентября 2009 г.)