На встрече Дмитрия Медведева с его собственным Советом по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека 23 ноября имел место странный диалог между президентом и членом совета Марой Поляковой. Вот цитата по сайту президента РФ:
«Д. Медведев: Спасибо, Мара Федоровна. Я, честно говоря, единственное не понял из вашего выступления, то ли ослышался, то ли вы так сказали: сколько, вы сказали, у нас оправдательных приговоров?
М. Полякова: 0,8%… По данным Судебного департамента.
Д. Медведев:Я думаю, что это неточная цифра… Я позвоню председателю Верховного суда. У нас их, наверное, немного, но другие цифры назывались, не 0,8%. Я проверю, просто мне самому стало интересно».
Удивление президента выглядит вполне искренним, похоже, что этой цифры он до сих пор, в самом деле, не знал. В таком случае нам тоже интересно: что же он знал, так много и заинтересованно говоря о судебной реформе? Кто готовит для него соответствующие материалы и какие в них фигурируют «другие цифры»?
Наверное, сейчас уже президент, как он и обещал правозащитникам, позвонил председателю Верховного суда, и тот не только подтвердил цифры, но и объяснил (мы это слышали много раз), что плохо подготовленные дела до российского суда просто не доходят, прекращаются на следствии. Но, во-первых, есть слишком много противоположных примеров. Во-вторых, в суде присяжных цифра 0,8 вдруг превращается в 15–20% оправдательных вердиктов, и такой разрыв уже никак не спишешь на «дурь присяжных». Наконец, если копнуть глубже: а что это за дела, которые прекращаются на стадии следствия? Кто и зачем их возбуждал? Это сотни тысяч дел, среди которых около 40% составляют обвинения в экономических преступлениях. Органы МВД регистрируют ежегодно (данные приводились в пояснительной записке в Госдуме о моратории на аресты бизнесменов) до 3 млн экономических преступлений, а до суда доходит 1,2 млн дел, и почти в половине случаев сроки наказания тождественны времени, уже и так проведенному в СИЗО (в российском суде это обычно стыдливо заменяет оправдательные приговоры).
Как завершающий штрих надо учесть еще одну цифру официальной судебной статистики, без которой эта картина ментовского рэкета и рейдерства останется незавершенной: судьи удовлетворяют 90% ходатайств следствия об аресте до рассмотрения дела по существу, а сроки содержания под стражей продляются судом в 95% случаев. То есть задержанным по экономическим и не самым тяжким обвинениям напрасную надежду на защиту в суде питать не следует.
А этой надеждой, наверное, жил и задержанный по экономическому обвинению адвокат Магнитский, пока после многократного продления (судом) сроков ареста не умер в Бутырке из-за отсутствия лечения ровно за неделю до встречи президента с советом Эллы Памфиловой – она-то президенту про Магнитского и рассказала.
Самое страшное (не огнестрельное) оружие, которое вопреки Конституции и всей логике правового государства приватизировали силовики, состоит из двух компонентов. С одной стороны, это подмятый ими под себя (о чем свидетельствует до сих пор не известная президенту статистика) суд. С другой — это нечеловеческие условия в местах лишения свободы. 1,8 млн прекращенных на стадии следствия из 3 млн зарегистрированных «экономических дел» — это и есть примерно та пропорция, в которой бизнес, не рассчитывая на защиту в суде и понимая, что из СИЗО можно просто не выйти, уступает ментовскому рэкету и рейдерству.
