Уже прошел конкурс на лучший памятный знак: занятно, что на одном из проектов (автор — Артем Сытник) были изображены Каганович, Ленин и Лужков. Моя бы воля — я бы именно этот проект поместил в кабинете нынешнего начальника московской подземки. Это прекрасно гармонировало бы с представлениями господина Гаева о сохранении исторической памяти — судя по его эмоциональным высказываниям в связи со скандалом вокруг появления имени Сталина на станции «Курская» кольцевой линии.
Напомню, что и статуя «отца народов», и упоминание о нем были упразднены по решению властей еще в начале 1960-х, когда информация о сталинских преступлениях стала публичной. Кстати, и сам метрополитен по решению тех же властей вместо имени Кагановича получил имя Ленина — хотя в общем хрен не особенно слаще редьки.
Эмоциональности г-на Гаева не хватило на полномасштабный пересмотр этих решений: восстановлены только строки из старого гимна: «Нас вырастил Сталин на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил». Эта частичность «реставрации» ясно показывает, что слова о «восстановлении исторического облика» — не более чем отговорка, дымовая завеса.
Вообще восстановление исторического облика — вопрос сложный, даже если в него не включена политика. Например, надо ли на месте нынешнего каменного Кремля вновь построить деревянный? Не надо ли разрушить Царскую башню, появившуюся явно вопреки замыслу архитектора значительно позже?
Многие сооружения меняют свой облик, многократно перестраиваются, и вопрос о возвращении первоначального вида ставится лишь тогда, когда этот вид имеет несомненную историческую или архитектурную ценность, когда перестройки нанесли очевидный ущерб. Архитектурная ценность конкретных слов на станции «Курская» крайне сомнительна: по-моему, с точки зрения дизайна решительно безразлично, какой именно текст заполняет плоскость.
Иначе с исторической ценностью.
Коммунисты хором говорят, что метро якобы появилось благодаря Сталину. Такая у них, у коммунистов, интересная привычка — за все благодарить своего коммунистического батюшку-царя. Но Иосиф Виссарионович ни кирку, ни отбойный молоток в руки не брал, да и за чертежную доску не садился. Этим занимались другие.
А чем занимался Иосиф Виссарионович, показывают публикуемые документы.
Вот записка Ежова от 20 августа 1938 года:
С. секретноТов. Сталину
Посылаю на утверждение 4 списка лиц, подлежащих ВК:1. Список № 1 (общий)2. —»— № 2 (бывш. военных работников)3. —»— № 3 (бывш. работников НКВД)4. —»— № 4 (жены врагов народа)
Прошу санкции осудить всех по первой категории.20.VIII-38 г. Ежов
Сталин откликается на просьбу — списки на 670 человек подписаны Сталиным и Молотовым в тот же день. А в списке № 1 под номером 204 значится Адольф Антонович Петриковский, первый начальник метрополитена. Уже через 9 дней, 29 августа 1938 года, Военная коллегия Верховного суда приговорила его к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в тот же день — как обычно, по распоряжению Ульриха, напечатанному на бланке Военной коллегии. Список от 29 августа, по меркам Ульриха, не слишком велик — «всего» 44 человека.
Так вот если говорить о сохранении истории, то стоило бы не вспоминать «лучшего друга метростроевцев», а подумать об увековечении памяти первого руководителя метрополитена А.А.Петриковского. Да и не его одного — только в довоенные годы были расстреляны более 130 метростроевцев. Вот, к примеру, шахта № 82 — семь расстрелянных: проходчики С.А. Баттачини и И.Р. Кульнев, бригадир-проходчик В.С. Круль, комендант Д.Е. Кот, начальник участка В.С. Неповинный, экономист Н.Н. Редичкин, десятник И.И. Скерчинский.
А ведь кроме расстрелянных были еще многие сотни отправленных в лагеря!
Но, очевидно, господин Гаев не считает, что он чем-то обязан этим людям и что эти люди заслуживают памяти… Они ведь всего-навсего строили тот метрополитен, которым нынче Гаев руководит. И вместо мемориальной доски безвинно загубленным метростроевцам появляется здравица Сталину.
И тут, увы, приходится вновь говорить об «особом пути» России.
Особом — в том смысле, что нигде больше, кажется, покойные диктаторы не имеют шансов на популярность. Не только о Гитлере речь. Муссолини и генерал Франко были довольно травоядными по сравнению со Сталиным, но их поклонники в Италии и Испании обречены на маргинальность. И Пиночет в Чили популярен гораздо меньше, чем в России.
Да и к Сталину во всей его бывшей империи нет никаких симпатий нигде — за исключением нашей страны. Если бы Россия меньше других республик пострадала от сталинского террора — это еще можно было бы как-то объяснить. Но ведь в России почти в каждой семье кто-то или расстрелян, или прошел через лагеря, или был раскулачен, или депортирован как представитель «нехорошего» народа, или по крайней мере лишен избирательных прав — как сын священника или «эксплуататора». Однако помнить об этом очень многие не хотят.
И создается странное ощущение, будто наша страна населена людьми, которые любят не себя и не своих родных, а исключительно власть и государство. Людьми, которым безразлична история собственных семей и судьбы ближних. Людьми, которые считают себя собственностью государства. Людьми, для которых государство заменяет Бога. Но при такой нетрадиционной общественно-политической ориентации вряд ли можно надеяться занять достойное место в современном мире. Даже с учетом толерантности к меньшинствам, культивируемой на Западе.
При нынешнем общественном сознании мы обречены вместо движения вперед — на ходьбу по кругу. И в этом смысле появление имени Сталина на кольцевой линии можно считать символичным.
