В девять утра в минувший понедельник, в сумрачной снежной мгле, у высокого фасада Государственной думы появляются два десятка живых огней. Это люди в оранжевых, желтых и красных майках, надетых на свитера, растягиваются в линию вдоль ограды, преграждающей путь к главному входу в главное законодательное собрание страны. На майках написано: «Кто виноват?», «Щербинка — тоже Россия?!» Это обманутые дольщики Домодедова, Щербинки и Ногинска пришли на встречу с председателем Госдумы Грызловым.

«Верните наши квартиры!» — кричат дольщики. «Депутата Игнатову — к уголовной ответственности!» (Депутат Игнатова возглавляла компанию «Дружба», создатели огромного недостроя в Домодедове. Она же — депутат Думы от «Единой России» и член рабочей группы по работе с обманутыми вкладчиками.) «Требуем встречи с Грызловым!» В дружное скандирование врезаются резкие гудки и истошные завывания болельщицких дудок.

В Думе начало рабочего дня. На заснеженную парковку заезжают «Форды» и «Ауди». Дама в белой шубке и высоких сапогах на высоких каблуках идет к месту работы мимо орущих дольщиков, словно их здесь нет. Так же ведут себя высокие, дородные мужчины — они в распахнутых куртках, под куртками сияют белые рубашки и алеют галстуки. Мужчины с непререкаемой важностью на лицах проходят тридцать метров от автомобиля до дверей Думы по бренной земле. Ни один не останавливается, чтобы хотя бы из любопытства спросить, что это за люди, чего хотят и почему шумят? Им неинтересно.

Шесть дольщиков приковывают себя наручниками к ограде с витиеватыми буквами ГД. Тогда из дверей Думы выходит высокий человек с огромными, в метр длиной, кусачками и начинает деловито перекусывать одни наручники за другими. Обманутые дольщики не сопротивляются, сами поднимают кисти в наручниках, чтобы ему было удобнее работать. Он работает сосредоточенно, ничего не говорит, но на лице у него очень недоброжелательное выражение.

Фотокамеры действуют на охрану раздражающе. Они сразу же реагируют на них. Наверное, есть приказ ни в коем случае не допустить, чтобы фотографии попали в прессу. Они боятся не самой демонстрации, они боятся ее изображений. Ко мне подходит человек в штатском, но с дубинкой — кстати, что за странный вид? — и просит предъявить документы. Потом просит предъявить камеру и стереть тот единственный кадр, который я успел сделать. Вдруг мимо меня, как лоси, проносятся еще несколько человек в штатском. Они увидели, что женщина с камерой уходит в сторону метро, и бросились за ней. В самом центре Москвы, по широкому тротуару Охотного Ряда, вблизи модных галерей и классического балета пять или шесть здоровых мужчин с дубинками яростно несутся за пожилой женщиной. Набегают и валят на землю.

«Депутата Игнатову… депутата Игнатову… депутата Игнатову!» — несется в это время над Охотным Рядом. Но депутата Игнатовой нет. Не знаю, какой на сегодня у нее распорядок. Может быть, она еще пьет утренний кофе со сливками в своей огромной квартире в доме «Патриарх» в центре Москвы. И вообще никого нет. Нет губернатора Громова, который на митинги, обращения и голодовки дольщиков ответил ударным совещанием, где пообещал в будущем принять специальный закон, который защитит права обманутых людей. А пока терпеливо ждите закона, восьмой год ютясь в съемном жилье. Нет и депутата Александра Хинштейна, руководителя рабочей группы по работе с обманутыми дольщиками. Александр, Вы помните, как дважды звонили мне во время летней голодовки домодедовских дольщиков? Вы говорили, что люди в Домодедове получат свои квартиры в этом году, и предлагали мне написать об этом. Я готов написать. Но где квартиры?

Со стороны Красной площади бегом появляются омоновцы в серо-голубом камуфляже. Это большие, веселые, разрумянившиеся на морозе ребята. Они в отличном настроении. Подъезжают несколько милицейских «Фордов», из них выходят офицеры. Начинается разгон. На него в потоках метели с высоты Государственной думы с каким-то презрительным неодобрением взирает сияющий золотом огромный двуглавый орел.

На моих глазах высокие парни в штатском набрасываются на мужчину и волокут его по заснеженному тротуару. Он кричит. Они тащат его за руки по снегу, но в последний момент он делает усилие, упирается и кричит: «Снимайте! Снимайте!» Но фотографировать некому, фотографов нет. Я не рискую доставать камеру в присутствии вовсю орудующих охранников.

В десяти метрах дальше по тротуару четверо парней в штатском бьются с уже упавшей женщиной. Я подхожу с вопросом: «Что за бандитизм в центре Москвы?» Высокий здоровый парень оскаливается и толкает меня в грудь: «Ты! Иди отсюда!»

Другой, пониже, отделяется от кружка фигур, в котором барахтается на снегу женщина, и объясняет мне вежливо: «Мы — Федеральная служба безопасности. Это наша зона ответственности».

Теперь на моих глазах они тащат по снегу кричащую женщину в высокие, торжественные двери Государственной думы.

Законодательное собрание и по совместительству полицейский участок — так это выглядит.

Дольщики в оранжевых, желтых и красных майках гуськом идут в подогнанный милицейский автобус. Они не сопротивляются. Их уже увозят, когда запоздало появляется огромный трехосный бело-синий грузовик с надписью ОМОН. На окнах кузова решетки. Грузовик с натужным гудом ползет в потоках метели по Охотному Ряду, мимо сияющей огоньками новогодней елки, и паркуется прямо напротив главного входа в Государственную думу. Он выглядит чужеродным телом среди черных модных иномарок. Заседайте спокойно, народные депутаты, ОМОН защитит вас от ограбленных жителей страны.

Нет квартир. За год ни один дом не сдан на Овражной улице в Щербинке. Там, в захваченной еще летом, а сейчас промерзшей насквозь квартире круглосуточно дежурят дольщики. Недостроенные дома в Домодедове мрачно стоят в снежной метели. На стройплощадке в Ногинске мертвая тишина. Шуршат только деньги, вынутые из карманов доверчивых граждан России. И шуршание этих денег слышно повсюду. Они шуршат в высоких вестибюлях элитного дома «Патриарх», украшенного скульптурами. Их шуршание слышно в коридорах многочисленных органов власти, они так приятно, так сладострастно шуршат в банковских проводках, в дорогих кошельках, в ювелирных бутиках, в ресторане «Пушкинъ», в самолетных салонах бизнес-класса, в которых депутаты, столоначальники, градоуправители, стратеги и аналитики сейчас отправляются на новогодний отдых в теплые страны.

P.S. Людей, которым на моих глазах выламывали руки и волокли в здание Думы, зовут Константин Подъяпольский и Ольга Мазур. Они муж и жена. Муж вступился за жену, на которую напали несколько человек в штатском. Она фотографировала. Камеру у Ольги Мазур отняли. Двое этих немолодых людей (Константину 58 лет) получили травмы. Константина при задержании били по голове и ногами по почкам. Под охраной сотрудников Тверского УВД их отвезли в больницу Склифосовского. У Константина сотрясение мозга. Ольга госпитализирована с подозрением на трещину в грудине.

Несмотря на сотрясение мозга, Константин Подъяпольский был снова доставлен на допрос в УВД.

Еще одной участнице демонстрации у Госдумы, Г.А. Лихачевой (63 года), стало плохо в отделении милиции. Ей вызвали «скорую помощь». Она госпитализирована в 6-ю городскую больницу на Басманной.