В октябре завершилось следствие по делу майора милиции Дениса Евсюкова, устроившего стрельбу в супермаркете Москвы, и новые подробности апрельского расстрела вернули тему милицейского произвола в абсолютные лидеры медийной повестки дня. В последнюю неделю октября по результатам мониторинга 4 тысяч СМИ в двадцатку наиболее часто упоминаемых персон вошли два милиционера – Рашид Нургалиев и Денис Евсюков – с 1,5 тысячами упоминаниями на двоих.
В том же месяце сразу прозванный СМИ «омским евсюковым» лейтенант милиции Александр Мец расстрелял девушку и таксиста, после чего застрелился. Не прошло недели, как в Бурятии был арестован за контрабанду глава республиканского МВД, генерал-майор милиции Виктор Сюсюра, который еще летом пообещал невыполнимое – снизить преступность в регионе в два раза. Еще через неделю в Туве старший лейтенант милиции Аяб Павлов убил командира взвода ДПС, ранил инспектора и покончил с собой, другой же автоинспектор убил школьника и тяжело ранил его подругу – на этот раз должности лишился глава МВД Тувы, генерал-майор Виктор Лесник.
Ответами на октябрьские крайне негативные для ведомства события стали эксклюзивное интервью ИТАР-ТАСС заместителя министра МВД России Николая Овчинникова, курирующего направление по работе с журналистами, и речи самого главы МВД Рашида Нургалиева сначала на заседании Общественного Совета при МВД, а на следующий день, 30 октября, в Совете Федерации. По этим программным тексту и выступлениям, а также действиям и заявлениям сотрудников МВД от пресс-секретарей до министра можно сложить полную картину о том, как работают милицейские пиарщики, защищая и зачастую отбеливая «честь мундира».
Корпорация-монополия
МВД России не только монополист по охране общественного порядка. При выстраивании взаимоотношений со СМИ ведомство благополучно пользуется своей монополией на криминальную информацию. Даже Овчинников, подчеркивая, что «МВД является одним из самых открытых в информационном плане ведомств», отмечает, что у журналиста есть выбор – «позвонить в пресс-центр … уточнить оперативную информацию» или «гонясь за скоростью и сенсационностью, … пользоваться некими «анонимными» источниками». Таким образом, миллионы совершаемых в России ежегодно преступлений пресс-службы МВД конвертируют в PR-продукты корпорации – информационные поводы и в конечном итоге материалы СМИ. Для обслуживания этого «конвейера криминала» работают 102 подразделения информации и общественных связей, насчитывающие одну тысячу сотрудников . В 2008 году в центральных и региональных СМИ они разместили более 700 тысяч материалов о деятельности МВД. По словам Николая Овчинникова, «в первом полугодии текущего года при участии пресс-служб было размещено около 490 тысяч материалов». В МВД прямым текстом говорят, что они не инициируют, заинтересовывая журналистов, а именно размещают выгодную им информацию. На прошедшей 15 октября между двойным убийством Меца и арестом главы МВД Бурятии торжественной церемонии награждения лауреатов VIII Всероссийского конкурса журналистских работ на правоохранительную тематику «Щит и перо – 2009» из 971 творческой работы 432 подготовили сотрудники пресс-служб . Журналистов же благодарили и награждали «за активную работу по информационному сопровождению деятельности органов внутренних дел и формированию положительного образа сотрудников милиции».
Учитывая, каким бешеным спросом пользуется криминальная информация у читателей (только в газетах за полгода милицейские пресс-службы разместили 162 тысячи текстов) и особенно у зрителей (114 тысяч телесюжетов, то есть в среднем 625 в сутки), а также осознавая хотя бы среднюю стоимость рекламных модулей и эфирных минут СМИ, можно понять, как МВД приобретает журналистскую лояльность и формирует положительный образ сотрудника своей корпорации.
Однако конечным потребителем всей этой информации, очевидно, выступает не простой человек, а люди, распределяющие деньги – федеральный бюджет. От них зависит, сколько получит МВД в будущем году как в целом, так и на заложенную в Концепции совершенствования взаимодействия МВД со СМИ (2009-2014) «информационно-пропагандистскую работу». Зависит, сможет ли развивать МВД свои мощные профессиональные телестудии, радиостанции и выпускать периодику на 3 миллиона экземпляров в год. Содержание собственных 48 газет, 10 журналов и бюллетеней, 76 телевизионных программ и 36 радиопередач стоит налогоплательщикам немалых денег. Не говоря уж о содействии ведомства в выпуске «Ментов», «Оперов» и прочего художественного мыла. Массовый читатель подсажен на трешевые детективы с обилием крови и смекалистыми сотрудниками правоохранительных органов – «пипл хавает», а авторитет ведомства, по мнению милицейских пиарщиков, растет. Между тем, приказ об утверждении вышеупомянутой Концепции, направленной на «максимальное использование возможностей СМИ и общественных объединений в интересах оперативно-служебной деятельности», был первым приказом Рашида Нургалиева в этом году, подписанном 1 января 2009 года. Конечно, все это было до того, как майор милиции начал расстреливать работников и посетителей супермаркета «Остров».
Антикризисный корпоративный PR
Милиционеры стреляли на поражение в людей и до Евсюкова. За 5,5 лет до убийства школьника в Туве такой же инспектор ДПС Андрей Филиппов в тогда еще Читинской области выстрелом из табельного автомата убил водителя «Волги» Виктора Кокташева. В 2008 он был осужден за это на 1,5 года, сразу освобожден от наказания в связи с истечением срока давности и, как ни странно, благополучно вернулся в стройные милицейские ряды. В том же регионе оперуполномоченный Краснокаменского ГРОВД Андрей Соломин и милицейский стажер Станислав Шиляев после похищения и избиения 18-летнего Александра Иванова, застрелили его из табельного пистолета, расчленили и спрятали труп так, что родным парня пришлось хоронить его несколько раз по фрагментам. Эти факты были вопиющими, но именно Евсюков стал совокупным символом всего гнилого, что есть в российской милиции, потому что «майорово побоище» произошло не в далекой Чите, а в Москве, потому что он начальник и жертв могло быть намного больше. А поскольку Евсюкова не застрелили, и сам не застрелился, то живой майор милиции еще в апреле породил море информационных поводов на время следствия по этому делу, суда и после него, которых точно хватит СМИ, как минимум, до конца 2010 года. Профессиональные милицейские пиарщики сразу это поняли и приготовились к затяжной информационной блокаде со стороны СМИ и общественности.
Связей с журналистами и целыми изданиями, находящимися на игле эксклюзивной криминальной информации от МВД, как и периодически используемых с 2005 года «обращений Рашида Нургалиева к милицейской нации» явно оказалось недостаточно для тотального контроля над негативной медийной ситуацией. Тогда в ход пошли классические стратегии дедраматизации. Эти систематизированные, в частности, западными социологами Стивеном Хилгартнером и Чарльзом Боском, и дополненные рядом исследователей манипулятивные приемы, рассчитанные на массовую аудиторию, целенаправленно успешно применяются в России практически всеми пресс-службами правоохранительных органов.
«Такие же люди, как везде»
Самая примитивная, однако чаще всего безупречно срабатывающая из таких стратегий – это представление сложившейся ситуации естественной, в чем-то неизбежной и даже приемлемой для общества. Отвечая 30 октября на вопросы членов Совета Федерации, как же так, Рашид Гумарович, получилось, что ваши милиционеры по людям на улицах стреляют, Нургалиев быстро нашелся: «Я много думал о том, почему в милиции есть недоброжелательные люди. И понял, что там такие же люди, как везде. Душу нужно лечить всем вместе. По телевизору должны больше говорить о добре». Скажи министр это сразу после апрельской ночи майора Евсюкова, его пиарщики бы от испуга перекрестились, но к моменту речи самая острая фаза неприемлемости манипуляций уже миновала, и на такой PR-прием вполне можно было пойти. Как и новый руководитель ГУВД Москвы Владимир Колокольцев в одном из первых выступлений заявил: «Милиция – это плоть от плоти народа, но хотелось бы, чтобы она соответствовала этому званию».
Не вдаваясь в подробности, какому все-таки званию, по мнению Колокольцева, должна соответствовать милиция, отметим, что его предшественник, бывший глава московской милиции Владимир Пронин сходу масштабы случившегося с Евсюковым не оценил. Пошел в ночь апрельской трагедии на стандартное манипулирование по защите мундира и вместо соболезнования погибшим и извинений перед ранеными назвал Евсюкова «хорошим профессионалом» и «перспективным сотрудником», который «характеризовался только с положительной стороны». Видимо, он еще не осознал, что замять эту историю не удастся и нужно срочно переходить к новой стратегии дедраматизации – «максимальное дистанцирование».
Сотрудник милиции может чувствовать себя защищенным своей корпорацией до тех пор, пока внешний вред от его действий соизмерим с допустимым расходом репутации МВД. Как только отметка переваливает незримую «ватерлинию», корпорация перестает отстаивать, выгораживать и «сливает» своего члена без остатка, при этом пытаясь не только минимизировать репутационные риски для себя, но и получив как можно больше возможной выгоды. Так, например, управления собственной безопасности МВД рапортуют о победах по раскрытию в своих рядах «предателей в погонах». И замминистра Овчинников, открещиваясь от Евсюкова, отмечает: «Две трети правонарушителей и преступников в рядах МВД выявляется сотрудниками подразделений собственной безопасности и инспекции по личному составу».
Итак, Пронин вовремя не сообразил, что защищать Евсюкова бесполезно, что необходимо как можно скорее назвать его «отморозком», как это фактически сделал в октябре замминистра Овчинников, и что нужно отдать майора милиции на растерзание общественности и СМИ. Так поступает система. Допустив ошибку, глава ГУВД Москвы напоследок воспользовался-таки еще одной стратегией дедраматизации, как бы между прочим подчеркнув, что причиной беспорядочной стрельбы стала не служба Евсюкова, а неурядицы в семье. У социологов такой прием называется «утверждением, что причиненный вред имеет иные причины». Конечно, все, что угодно, но только не служба в милиции привела к тому, что милиционер убил двоих и совершил покушение на убийство еще 21 человека. Денис Евсюков как нелюдь, чей-то муж, поссорившийся с супругой – отдельно, а МВД как система и профессиональная среда – отдельно, и связи тут никакой. Поэтому акцентируется, что и оружие у майора милиции было не табельное, и милицейский китель был надет поверх «гражданки», то есть он был не в форме, и стрелял Евсюков не при исполнении своих обязанностей в свободное от работы время. Точно также заявляют в армии, когда в частях случается очередное самоубийство, за которым следует официальное заявление: «Девушка накануне бросила, вот и застрелился».
«Это единичный случай»
Еще одной стратегией, которой успешно пользуются сами и, судя по выступлениям в СМИ, обучают своих руководителей милицейские пиарщики – это отрицание существования проблемы как таковой. Безусловно, отрицать снятые 11 видеокамерами преступления Дениса Евсюкова было бы бессмысленно. Но смотрите, что делает заместитель министра Николай Овчинников в своем программном интервью?
– Подчеркну, что преступления Евсюкова, других преступников и отморозков, которые благодаря серьезным кадровым ошибкам в свое время носили погоны, - вопиющие факты, но они не отражают полной картины, не могут характеризовать органы внутренних дел в целом, – говорит, казалось бы, очевидные вещи генерал-полковник милиции. А подтекст логичен – то есть убийства, совершенные милиционерами Евсюковым, Мецем, Павловым и еще сотнями правоохранителей за последние годы по стране, – всего лишь «единичные случаи» (шаблонное словосочетание любого сотрудника пресс-службы МВД), «в семье не без урода», системной проблемы нет.
Профессионально владеющий всеми известными стратегиями дедраматизации заместитель главы МВД России Николай Овчинников в своем интервью буквально жонглирует ими, как бы вскользь использовав одну, приступает к тщательному разбору следующей. И главное, все они представлены в той или иной мере в его тексте. Например, такой прием, как «утверждение, что другие вопросы являются более важными». Целенаправленно уходя от темы Евсюкова, Овчинников к завершению разговора грамотно подводит читателя: «Крайне мало говорится у нас о сотрудниках, которые добросовестно и профессионально выполняют свой долг». После этого замминистра, как и положено в таких случаях, максимально сжато описывает служащего в органах «современного Мересьева», лишившегося ног в результате атаки террористов, и факт, когда милиционер в Екатеринбурге, задерживая преступника, накрыл собой гранату в троллейбусе.
– И совсем печальная, но героическая статистика. В прошлом году при исполнении служебного долга погибли около 500 сотрудников органов внутренних дел. Из пятерых, получивших высокое звание «Герой России», четверо - посмертно. Чем эти факты не материал для интереснейших статей в прессе и берущих за душу сюжетов на телевидение? Кому, как не СМИ говорить об этом? – завершает Овчинников. Против таких веских аргументов с использованием образов погибших отважных правоохранителей не поспоришь. Но понимаете, коллеги-журналисты: не о Евсюкове, оказывается, нужно писать, а о героях-милиционерах, которые, по словам, замминистра МВД, «несмотря на жару, дождь, метель и стужу, стоят на посту, обеспечивают правопорядок на улицах, патрулируют дворы».
Не гнушаются милиционеры и самой повседневной стратегии дедраматизации – дискредитации своих оппонентов, представления их по самым различным критериям в негативном свете, например, как источника некачественной и непроверенной информации или как источника с плохой личной репутацией («он просто невменяем»). Этим приемом пользуются абсолютно все государственные органы. Однако именно милицейские пиарщики отточили эту манипуляцию до совершенства. Ведь объективно никому кроме них за последние 6 лет («оборотни в погонах», «благовещенская зачистка», «евсюкова стрельба») не пришлось так много оправдываться за действия тысяч из своих 1,5 миллионов сотрудников. И если со Следственным комитетом, который из-за подследственности преступлений рискует стать центральным источником негативной информации об МВД, проще договориться на закрытых совещаниях (дискредитировать СКП – себе дороже), то с общественностью все гораздо проще. Всю ее ругать никак нельзя, а вот разделить на свою и чужую – без проблем. Именно поэтому Нургалиев после трагедии с Евсюковым чуть ли не в каждом публичном выступлении говорит о сотрудничестве с общественными организациями, подразумевая под ней «свою общественность» – государственных уполномоченных по правам человека и проправительственные НКО.
В благовещенской спецоперации, когда от милиционеров и омоновцев пострадали сотни людей, впервые под дискредитирующий пресс попали правозащитники. Потом обвинение оппонентов и незримых врагов вошло в норму (образ врага – вообще идеальный PR-символ). Сегодня для этих целей собираются встречи региональных министров с редакторами и журналистами ведущих СМИ, а заместитель министра внутренних дел России Николай Овчинников констатирует: «В ряде случаев … разворачивались и целенаправленные информационные акции, осуществляемые с целью скомпрометировать руководителей тех или иных министерств и ведомств. За подготовкой так называемых «заказных» материалов, как правило, стояли определенные группы, которым было выгодно расшатывание ситуации и формирование определенного негативного общественного мнения в отношении определенной структуры». Видимо, и Денис Евсюков пошел в супермаркет «Остров», чтобы расшатать ситуацию вокруг МВД и приблизить теперь уже неминуемую реформу ведомства.
Р.S.Последняя стратегия дедраматизации, которую вывели социологи, – «утверждения, что решения социальной проблемы неизвестны, неосуществимы, неприемлемы или их вообще не существует» – милицейские пиарщики стараются не использовать. Несмотря на доказанную эффективность, в сложившейся вокруг МВД крайне неблагоприятной медийной ситуации, использование такой манипуляции может еще быстрее приблизить реформу российской милиции.
