День сто тридцать пятый

Заседание началось с просьбы Платона Лебедева и его защитников — они просили дать им время на подготовку к президиуму Верховного суда. Тот 23 декабря должен был рассматривать первое уголовное дело Лебедева «ввиду вновь открывшихся обстоятельств» — решения Европейского суда по правам человека, еще осенью 2007 года признавшего незаконным содержание бизнесмена под стражей до начала судебного процесса* Судья Данилкин пошел навстречу и согласился прервать процесс на три дня. Шаг не вызвал одобрения у прокуроров, и один из драгоценных дней у оппонентов они забрали. Прокурор Валерий Лахтин решил потратить этот день на прения, в которых подвел итог допросов номинальных директоров — словом, всех тех, которые ничего существенного суду не рассказали. В отсутствии компромата, по мнению прокурора, повинен был Ходорковский:

— Выступая в заседании с заявлениями и ходатайствами, Ходорковский указывает якобы на «необоснованное применение в обвинительном заключении» и в выступлениях гособвинителей терминов «подставные организации» и «подставные лица». Упомянутых лиц в своих заявлениях Ходорковский называл «номинальными директорами» и «доверенными лицами», а упомянутые организации — «секретарскими компаниями». Но за сплетением красивых слов, терминов и жестов подсудимого лежит хитроумная, по нашим понятиям, попытка запутать суд и запутать представляемые нами суду доказательства, из которых следует, что организованной группой, возглавляемой Ходорковским и Лебедевым, совершались заведомо обманные сделки, стороной которых выступали подставные компании и подставные лица… Действительно в некоторых государствах предусмотрен институт номинальных лиц, например, в офшорных юрисдикциях Британские Виргинские острова, Панама. Но все эти действия невозможно осуществлять на территории Российской Федерации! <…>

У Михаила Ходорковского было что ответить:

— Ваша честь, хочу обратить ваше внимание на необходимость поменять цивилиста, который готовил данное заявление. Возьмем, например, вывод о том, что сделки, совершенные лицами, подчиненными одному лицу, под влиянием этого самого лица являются недействительными. Ваша честь, я не знаю, известно ли стороне обвинения, что крупнейшим владельцем имущества ЮКОСа после его распродажи стала государственная компания «Роснефть», а крупнейшим транспортировщиком нефти, добываемой этой государственной компанией, является компания «Транснефть». Но сделки между ними совершаются каждый месяц под влиянием одного и того же лица, которое их курирует согласно распределению обязанностей в Правительстве Российской Федерации, — господина Сечина, который одновременно является председателем совета директоров «Роснефти». Если все эти сделки «недействительные» — это серьезное заявление стороны обвинения!

День сто тридцать шестой

Двое свидетелей. Дмитрий Нестеров работал в ЮКОС-РМ в конце 90-х — являлся заместителем начальника отдела по транспортировке и экспорту нефтепродуктов. Его ответы на вопросы прокуроров были абсолютно идентичны тем, которые неделей ранее дал в суде его бывший начальник Александр Варабичев. Оба жаловались на вышестоящее руководство за то, что оно заставляло их подписывать контракты купли-продажи нефти. Впрочем, как и Варабичев, Нестеров не пояснял, что в контрактах было криминального. Когда за допрос взялись подсудимые, то прежде всего обратили внимание на трудовую книжку Нестерова и выяснили, что подписание контрактов как раз входило в его служебные обязанности.

— То есть при приеме на работу, — проглядывал трудовую книжку Нестерова Лебедев, — вы прекрасно понимали, что вы должны будете заниматься контрактами по экспорту нефтепродуктов?

— Да, знал…

…Алла Каширина недолгое время работала финансовым директором в компании ЮКОС-М. Валерий Лахтин под предлогом «противоречий» зачитал ее показания на следствии: на допросе Каширина говорила, что ЮКОС-М, по ее мнению, «участвовала в уходе от налогов», «имея налоговые льготы».

— Мне бы хотелось знать, насколько соответствовал Уголовно-процессуальному кодексу тот допрос, который был сейчас оглашен, — попытался уточнить Михаил Ходорковский. — На основании чего вы сделали вывод о том, что ЮКОС-М создавался для уклонения от налогов и что ему были предоставлены налоговые льготы незаконно?

— Ой, ну я уже не помню. Я всю информацию почерпнула из СМИ.

В общем, всю вину свидетельница складывала на СМИ, а как ее допрашивали, проверить было невозможно: протокол допроса представлял собой сплошной монолог Кашириной без единого вопроса следователя, а что ее спрашивали, свидетель не помнила…

День сто тридцать седьмой

Следующим свидетелем обвинения стал Андрей Орлов. Прямого отношения к ЮКОСу он не имел. Просто компания «Ратибор», входившая в консолидированную отчетность ЮКОСа, была контрагентом компании «Норси-Триэй», гендиректором которой по сей день является Орлов. «Ратибор» продавал нефть «Юганскнефтегаза», неф-тетрейдер «Норси-Триэй» эту нефть по среднерыночной для 2002 года цене покупал. И хотя, согласно обвинению, всю нефть «Юганскнефтегаза» похитили Ходорковский и Лебедев, а уже осужденный на 12 лет колонии строгого режима гендиректор «Ратибора» Владимир Малаховский им в этом помогал, свидетель Орлов рассказал о том, как он покупал и перепродавал юкосовскую нефть. А если продавал, значит, нефть имелась, а не была похищена.

Тогда прокурор Лахтин попросил зачитать показания свидетеля на следствии — якобы в сегодняшних были «противоречия». На следствии Орлов говорил, что цена нефти, указанная в договоре между «Ратибором» и «Юганскнефтегазом», «была занижена и явно не соответствовала среднерыночной стоимости нефти».

— Андрей Викторович, знаете ли вы, что «Ратибором» нефть была оплачена в полном объеме? — уточнил Ходорковский.

— Естественно, ее оплачивали.

— А то, что «Ратибор» был включен в консолидированную отчетность ЮКОСа?

— Нет, не знал, честно говоря.

— Это я к тому, что нефть неворованная, — пояснил Ходорковский.

— Я понимаю, что неворованная, — заметил свидетель.

А Лебедев показал Орлову таблицу с ценами Urals в 2002—2003 годах в долларах:

— Вот, здесь цена Urals — более 5 тысяч рублей. Объясните суду, почему вы, покупая нефть через «Ратибор», не платили последнему 5 тысяч и более по ценам Роттердама? Могли вы или не могли так платить?

— Нет, конечно, — засмеялся свидетель. — Существуют котировки. От цены барреля идут скидки — за транспорт по морю, танкер, за транспорт по трубе, за перевалку, все эти цифры минусуются от биржевой котировки…

— А почему на вопрос следователя: «Была ли цена реализации в феврале 2002 года в размере 1000 рублей, как следует из договоров между «Ратибором» и «Юганскнефтью»**, соответствующей рыночной цене?» — вы ответили, что она была «заниженной». Откуда тогда такой вывод?

— Да, я говорил следователю, что я не эксперт… — вдруг признался свидетель. — Я ему говорил, что это лишь мое мнение.

День сто тридцать восьмой

За кафедрой свидетеля Наиля Батырова — заместитель директора департамента транспорта, учета и качества нефти, начальник отдела графиков и оформления поставок нефти из компании «Транснефть». В этой госкорпорации она уже 10 лет отвечает за организацию оформления маршрутных телеграмм. Последние показывают весь маршрут движения нефти — от производителя до потребителя напрямую по государственной трубе. В данном уголовном деле телеграмма «Транснефти» служит важным доказательством: она адресована и отправителю, и покупателю (трейдеру), и госорганам, что исключает тайное изъятие нефти, равно как и изъятие ее кем-либо, не указанным в телеграмме. А таких телеграмм, как подтвердила сама свидетельница, по ЮКОСу «Транснефть» оформляла несметное количество.

Прокурор Лахтин из гособвинителя вдруг превратился в защитника. Прокурор спросил, кто является собственником нефти на момент ее нахождения в трубе «Транснефти». И, не дождавшись ответа свидетельницы, ей подсказал:

— Ведь нефть обезличивается в трубе, да?! И определить ее и вычленить как-то уже невозможно?

Зал затих. Судья обменялся улыбкой с подсудимыми.

— Да, невозможно! — ответила свидетель.

Так прокурор с помощью свидетеля подтвердил доводы подсудимых: «Транснефть» средством похищения никак служить не могла и не может до сих пор.

День сто тридцать девятый

Последним свидетелем обвинения прошлого года стал Николай Беляевский. В нефтяной отрасли, по словам самого Николая Аполлоновича, он проработал более 40 лет. Последним местом его работы был ЮКОС, где на протяжении 10 лет он возглавлял управление по добыче нефти. На вопрос прокурора, почему он не вникал в подписываемые им договоры купли-продажи нефти от лица добывающих «дочек» ЮКОСа, он объяснял:

— У меня и так работы было выше крыши. В восемь приходишь на работу, в восемь уходишь.

— А почему именно вам-то доверили подписание договоров? — спрашивал прокурор.

— Да не знаю почему! Это твоя работа… Это не обсуждалось.

С вопросами к свидетелю обратился Ходорковский.

— Вы знали, какие визы должны стоять на договорах по регламенту? Вы их проверяли? — поинтересовался у Беляевского Ходорковский.

— Михаил Борисович, я старый бюрократ — у меня такие вещи не проходят, чтобы я без виз документы пропустил.

— А если бы вас попросили без виз документы пропустить?

— Да я бы просто не стал разговаривать, показал бы на дверь и все!

— Это вам ответ, — заметил прокурорам Ходорковский, — почему именно этому человеку поручали подписывать договоры.

*В итоге ВС признал незаконным арест бывшего главы МФО «МЕНАТЕП» шестилетней давности и отменил его. Впрочем, Лебедев все равно остается под стражей. ** всей видимости, следователь имел в виду «Юганскнефтегаз».