На небольшой станции Бердяуш, последней перед Златоустом, в 3 часа ночи 1 декабря прошлого года остановился поезд Москва—Челябинск. И сотрудники златоустинской милиции начали настоящую боевую операцию. В вагон СВ ворвались автоматчики в масках. Как оказалось, они брали не бандитов, террористов или наркокурьеров… Они брали директора Национального парка «Таганай» Сергея Братухина, который возвращался из Смоленска с ежегодного совещания директоров нацпарков России.
Допрашивать начали прямо в купе, и за один перегон от Бердяуша до Златоуста, куда поезд прибыл в 5.30 утра, Братухин написал 6 (шесть) явок с повинной! Позже он отказался от своих показаний. Но после загадочной ночи в поезде, уже в изоляторе предварительного заключения с Братухиным творилось что-то неладное: дважды ему делали уколы (как объяснили адвокату директора — вводили успокоительное и сбивали давление). Дважды вызывали психиатрическую скорую помощь. А 2 декабря Сергея увезли из камеры в психбольницу, где он пробыл сутки с диагнозом «галлюцинации».
Правда, перед тем произошло еще одно событие: с 8 утра 2 декабря вокруг здания, где содержался Братухин (а это центр Златоуста), нарезала круги машина, из которой через мегафон задержанного директора поливали грязью всех сортов: мол, он и взяточник, и сексуальная ориентация у него какая-то нетрадиционная… Об этом эпизоде нам рассказала жена Братухина, и люди из окрестных зданий слышали и видели, но предпочитают молчать, а сотрудники милиции вообще утверждают, что никакой машины не было.
Но если даже допустить, что этот эпизод был массовой милицейской галлюцинацией, то кампания на местном телевидении, которая стартовала уже в первые дни после задержания директора, — полная реальность. Сначала по районному, златоустовскому, а потом и областному, челябинскому, ТВ рассказывали о «преступлениях» Братухина. Причем в разных выпусках назывались разные суммы, якобы присвоенные им, со ссылкой на неофициальные сведения из оперативных источников, что на журналистском жаргоне называется «слив информации». О презумпции невиновности при этом не вспоминали, как и о том, что виновным человека может признать только суд.
На фоне этого информационного сопровождения милиция делала то, что и задумала делать: после трех суток задержания, которые вместили и вызовы «скорой», и пребывание в психушке, был суд (Златоустовский городской), который определил меру пресечения — заключение в СИЗО. Адвокат Братухина О. Быкова сразу подала кассационную жалобу в вышестоящую судебную инстанцию — Челябинский областной суд, который вынес определение: «Обвиняемого Братухина С.В. из-под стражи освободить».
Большинству из нас, к счастью, незнакомому с порядками в этой системе, будет интересно узнать, что с момента первого задержания до момента освобождения из СИЗО прошло 24 дня.
24 декабря в 16.00 Братухина освободили из-под стражи. Но гулял на свободе Братухин недолго: в 16.05 его снова задержали (он даже отойти от СИЗО толком не успел). Когда за Сергеем в 16.36 приехала жена, он уже опять был под стражей. По новому обвинению. Адвокат в очередной раз подала кассацию, но… грянули новогодние праздники. Кассационное определение можно ждать только к середине января.
А Братухин по-прежнему в СИЗО. Чувствует себя плохо: поднялось давление, болит печень (у него хронический гепатит), требует исследования и психическое здоровье, хотя до задержания с психикой у 41-летнего Братухина, работавшего на руководящей должности, проблем не было.
В чем же обвиняется директор национального парка? Как написано в постановлении Златоустовского городского суда об избрании меры пресечения, органами предварительного расследования Братухин обвиняется в «хищении имущества, принадлежащего федеральному бюджету РФ путем обмана, используя свое служебное положение на общую сумму 229 490 рублей». Вина его пока не доказана. Сам Братухин ее отрицает. Это, видимо, не устраивает следствие.
Старший следователь по особо важным делам А. Еремин настаивал в суде на заключении директора под стражу, мотивируя это, в частности, тем, что Братухин «делал явку с повинной, однако в последующих допросах в качестве подозреваемого стал менять показания, т. е. со следствием не сотрудничает». Видимо, в СИЗО «не сотрудничать» со следствием сложнее. Если удалось «убедить» человека за несколько ночных часов написать 6 явок с повинной, от которых он потом отказался, то можно предположить, что есть и методы, которые лишают подследственного малейшего желания отстаивать свою невиновность. Для начала, допустим, достаточно избрать в качестве меры пресечения пребывание в СИЗО, пока идет следствие.
Адвокат Быкова разъясняет: сумма якобы причиненного Братухиным ущерба является незначительной по этой категории дел, его вина на данный момент не доказана, значит, следователь ставит выбор меры пресечения в зависимость от тяжести инкриминируемого деяния необоснованно.
Еще большим абсурдом выглядит вменяемое директору национального парка «хищение имущества на общую сумму 229 490 рублей».
К этому «преступлению» Братухин шел три долгих года. У истоков невольно оказалась мастер леса (назовем ее Розой). Молодая женщина решила уехать в Челябинск на заработки, но при этом не хотела прерывать стаж в национальном парке. Роза трудовую книжку не забрала, а лесничему этого же парка оставила свою карточку для получения зарплаты (6 тысяч рублей в месяц). Предположим, что это была плата за непрерывность стажа и за то, что лесничий никому не расскажет о новой работе Розы. Впрочем, в парк она наведывалась часто, так что сотрудники могли и не знать о Челябинске.
Длилась эта история, напомним, три года. А закончилась после анонимной жалобы на имя полпреда президента в Уральском федеральном округе о «безобразиях» в национальном парке. Анонимку спустили компетентным органам: проверьте. Проверка природоохранного прокурора, проходившая в начале осени прошлого года, «изложенных фактов» не обнаружила: никаких незаконных вырубок и продажи леса. А вот последовавшая за ней проверка УБЭПа выявила, что лесничий Б. Бледнов получает зарплату мастера леса, которая фактически в национальном парке не работает. За три года аккурат и накапало 229 490 рублей. Но лесничий заявил убэповцам, что он эти деньги передавал Братухину. Причем сначала Бледнов говорил о директорской доле в 70%, но вскоре (сотрудничая со следствием?) изменил показания и сообщил, что Братухин брал все 100.
И вот несколько вопросов старшему следователю по особо важным делам следственной части ГСУ при ГУВД по Челябинской области А. Еремину (дозвониться до него не удалось — вся страна на каникулах):
— Почему директора национального парка задержали как матерого преступника?
— Уголовное дело против него было возбуждено исключительно на основании показаний лесничего?
— Как можно доказать факт присвоения денег, передача которых никак не зафиксирована?
— Банкноты, которые Бледнов на протяжении трех лет изымал из банкомата и якобы передавал Братухину, были помечены специальным составом?
— Братухин на протяжении трех лет складировал эти «меченые» купюры в сейфе на работе, под матрацем дома или закапывал на территории нацпарка?
— Почему директора до сих пор держат в СИЗО, не применяя более гуманных мер пресечения — например, подписку о невыезде или домашний арест?
— Рассматривается ли следствием тот факт, что подчиненный (лесничий) по каким-то соображениям просто оклеветал своего руководителя (директора)?
— Происходящее очень похоже на заказ. В таком случае кто и зачем заказал директора?
— Кому мешает Сергей Братухин, руководитель федерального государственного учреждения, который не идет на нарушение министерских инструкций?
Я не следователь и могу высказать собственные предположения. Возможно, Братухин мешает охотиться в национальном парке, который начинается прямо за городской чертой Златоуста. Или не разрешает удить ручьевую краснокнижную форель. А может быть, он препятствует вывозу авантюрина, который на территории парка стекает с гор каменными реками (самая большая в мире жила этого камня находится здесь).
А может, директор угрожает реализации каких-то более серьезных проектов? Ну, например, еще в XVII веке экспедиция «от великих государей» в количестве 3 тысяч человек искала на территории нынешнего национального парка месторождение серебра. Тогда серебро не нашли, хотя есть мнение, что и не хотели найти, поскольку Россия, своего серебра тогда не имевшая, покупала его в Германии, и немецкие «рудознатцы» в составе экспедиции доносили в Первопрестольную, что руды здесь нет.
Но сегодня осведомленные люди говорят, что одна из крупнейших в мире компаний по производству первичного серебра продвигается в эти места, а директор не дает «войти» в заповедные земли…
Вот такие уральские сказы. Их внимательное прочтение еще впереди. А пока главный вопрос заинтересованным лицам: за что тяжело больной человек сидит в СИЗО? За недоказанные 6 тысяч рублей в месяц? Мало Магнитского?
Продолжение следует.
