В Таганрог! В Таганрог! — уехал 29 января, в день 150-летия писателя, президент РФ с гостями Чеховского фестиваля. Вместе с Дмитрием Медведевым на родину Чехова отправился из Москвы цвет современного театра: классик режиссуры Петер Штайн, директор и актриса Comedie Francaise Мюриэль Майетт, Матиас Лангхофф, Франк Касторф, Даниэле Финци Паска, Богдан Ступка, Римас Туминас, Марк Захаров, Андрей Кончаловский, Валерий Фокин, Валерий Шадрин.

В Таганроге на днях открыт памятник «Человеку в футляре», гимназическому учителю Беликову. В Москве идут свои юбилейные торжества.

28 января в Доме-музее Чехова на Садово-Кудринской руководитель Федерального агентства по печати М.В. Сеславинский вернул на родину чеховский автограф.

Само по себе это письмо Чехова академику Н.П. Кондакову от 2 марта 1901 года известно и с 1950-х входит во все полные собрания сочинений. Письмо византинисту, церковному археологу, историку иконописи и вправду замечательно: Чехов вспоминает своих предков-иконописцев из Палеха, побуждает адресата написать историю русской иконы. (Что Кондаков и выполнил: труд был завершен им в 1920-х, в эмиграции, в Праге.)

Но вот автограф… автограф письма, увы, был украден в 2008-м из Петербургского филиала Архива РАН. А в 2009-м куплен Отечеством заново на аукционе «Кристис».

Что, собственно, и стало поводом к данному юбилейному торжеству.

От себя Сеславинский сделал Дому-музею Чехова замечательный подарок: программку чеховского спектакля заключенных Таганской тюрьмы 1920 года. (Тоже, вероятно, юбилейного: в 1920-м Чехову могло бы исполниться 60 лет.) Первое отделение спектакля заключенных — водевиль «Лебединая песня». Третье — соло на виолончели.

С учетом того, кем были забиты камеры Таганки в 1920-м, ничего удивительного: старого актера Светловидова мог бы сыграть арестант Гаев (во втором составе — арестант Войницкий, он же Дядя Ваня). А суфлера Никитушку — доктор Чебутыкин. Там и реплики подходящие: «Хочешь — не хочешь, а роль мертвеца пора уже репетировать…»

Воистину — лебединая песня. Эпилог истории к «Вишневому саду».

В Пашковом доме 28 января Чеховский фестиваль провел Международную конференцию «Слово о Чехове». «Мы говорим о Чехове, глядя сквозь окна на ту террасу, с которой Воланд прощался с Москвой», — заметила Алла Сергеевна Демидова. Впрочем, именно благородный двусветный зал Пашкова дома был достоин гостей фестиваля. «Я такого сгустка интеллекта никогда не видел, чтобы в одном месте собрались столько людей, которые так хорошо знают Чехова», — отметил Марк Захаров. Евгений Миронов сказал о странном ощущении: точно каждый участник торжеств внутренне готов получить подзатыльник. И совершенно понятно — от чьей точной докторской руки в белой манжете.

Юбиляр, как известно, к юбилеям относился скептически. Но — тем не менее…

О Чехове в Пашковом доме говорил Петер Штайн. О его неуловимости, о текстах, которые не пьесы вовсе, а нечто вроде музыкальной партитуры или точно расчисленной, с ясным образным контрапунктом поэмы, — говорил Франк Касторф (летом 2010 года на Чеховском фестивале знаменитый берлинец сыграет премьеру своих «Трех сестер»).

Деклан Доннелан рассказал, как видел чеховский любительский спектакль в Англии 13-летним мальчиком — и это привело его в театр. Выступали режиссер Матиас Лангхофф и французский театровед Беатрис Пикон-Валлен, Александр Калягин и Андрей Кончаловский. Кама Гинкас замечательно точно говорил о чеховском отношении к пошлости: сухая и точная брезгливость Чехова-человека к ней сочеталась с ясным, цепким писательским вниманием к пошлости как ферменту жизни. Как к плесени, без которой не идет брожение сюжета и невозможна закваска.

Анатолий Смелянский, завершая конференцию, сказал о том, что сегодня и Лопахин кажется Гамлетом. И сад почти любая Раневская-2010 продала бы в первой картине.

Но и эта ирония — явно от чеховского корня. Трезвый и храбрый был человек.

На сценах Москвы идут премьеры-копродукции Чеховского фестиваля. Владимир Панков поставил «Свадьбу» с труппой Белорусского академического театра имени Я. Купалы. Перенесенная в советскую столовую 1970-х годов (или в постсоветский ресторанчик, где с 1970-х мало изменились стены, столы и гости), превращенная в sounDrama’у (как это всегда бывает у Панкова), — эта чеховская «Свадьба» ярка и динамична «по картинке». Но по внутренним смыслам явно уступает давней «Свадьбе» Петра Фоменко. В премьере-2010 Ревунов-Караулов явно никого не вызовет на дуэль. А от «порядочного общества», тенью которого грозит «свадьбе» старый капитан у Чехова, давно следа не осталось.

И только бессловесная невеста Дашенька, сидя в углу, запоем читает «Каштанку».

Впрочем, Чеховых нынче столько же, сколько режиссеров. В другой премьере зимнего Чеховского фестиваля, «Тарарабумбии» Дмитрия Крымова, — он иной. Читайте.