Никто не может быть застрахован от трагедий. В России — особенно. И они будут происходить, вопреки нашему желанию. Единственное, что должны делать мы, если трагедия, не дай бог, случится, — спасать тех, кого можно спасти. Быть готовыми ко всему. 27 ноября 2009 года взорвали «Невский экспресс». Первыми к месту катастрофы добрались врачи Центральной районной больницы города Бологое. На допотопных машинах (у одной не открывается боковая дверь, у другой — заклинило обе задние, поэтому носилки с больными втаскивали через боковую). Собрав небогатый набор медикаментов. Ехали по дороге, которой нет. Последние два-три километра врачи и фельдшеры «скорой» пробирались пешком — по колено в грязи, под дождем, с тяжелыми сумками.
…Один пострадавший умер по дороге. Всех, кого довезли до реанимации, — врачи спасли. И это — настоящее чудо. Но случись следующая трагедия в любом маленьком городе России, и чуда может не случиться.
В наших больницах до сих пор нет в нормальном количестве ни медикаментов, ни машин, ни специалистов… Мы не готовы спасать людей.
Отправляя корреспондентов в ту самую героическую больницу в Бологом, мы были уверены, что уж в ней-то за два с лишним месяца навели порядок. Ну хоть потемкинскую деревню устроили… Но даже и потемкинской деревни нет! А есть беспросветная нищета и врачи, покупающие лекарства и запчасти для машины «скорой» на свои гигантские зарплаты (4—6 тыс руб.).
Первыми в борьбу за жизни людей, пострадавших во время крушения «Невского экспресса» (27 ноября 2009 года), вступили Центральная районная больница (ЦРБ) в Бологом и отделение cкорой помощи при ней же (они находятся рядом и выручают друг друга, как две соседки: у одной нет соли, у другой — хлеба). В ту ноябрьскую ночь здесь держались из последних сил. Там, где дышащая на ладан медицинская инфраструктура казалась почти бессильной, оказались очень сильны врачи. Наш проклинаемый и восхваляемый человеческий фактор.
Мы приехали в Бологое спустя два с лишним месяца после трагедии на железной дороге, заставившей маленький город мобилизовать все силы. Провели вместе с медиками местной больницы и скорой помощи весь день, чтобы своими глазами увидеть условия, в которых они вынуждены работать, и чтобы понять: как и за счет чего в чрезвычайной ситуации спасают людей не в крупных городах, а где-нибудь в глубинке? И могут ли спасти?
В Бологом (с населением 25 тысяч человек) и Бологовском районе (где проживают около 60 тысяч) больница только одна, и та — на двести коек. Этого мало, и поэтому больных сюда без крайней необходимости не кладут. Вдобавок из-за ремонта в одном из отделений лечебницы, начатого еще летом, но из-за безденежья так и не завершенного, мест убавилось примерно вдвое. «Лишних» больных разместили в коридорах. Временно. Врачи говорят, сначала ремонт обещали закончить к 1 сентября, потом к 1 декабря, к 1 января… Недавно обещать перестали. Лежачие больные в коридорах отгородились друг от друга занавесками из простыней.
— В ночь с 27 на 28 ноября всех некритических пациентов пришлось вынести в проходы, чтобы хватило места для пострадавших с «Невского экспресса», — рассказывает медсестра Надежда Прокофьева. — Нам сразу передали: их много…
Первый сигнал тревоги поступил от МЧС около 22 часов.
— Нам сообщили, что сошел с рельсов железнодорожный состав. Десятки пострадавших, по предварительным данным, — говорит старший фельдшер отделения скорой помощи Валентина Васильева. — Затем звонить стали непрерывно. Разные люди, с мобильных, но связь была отвратительная, ничего не слышно.
— Мы сразу начали вызывать врачей, фельдшеров, водителей, санитарок, — подхватывает главный врач отделения скорой помощи Владимир Илюхин. — Подняли весь коллектив — 36 человек. Все летели по единому звонку. Неважно: кто — после дежурства, у кого — грудные дети, у кого — похороны, у кого — отпуск, у кого — выходной…
В это время на диспетчерском пункте скорой полным ходом шли сборы: комплектовали сумки с медикаментами, оснащали необходимым оборудованием (а вернее — тем, что есть из необходимого оборудования) кабины, готовили носилки, искали машины…
У скорой помощи в Бологом на момент ЧП стояли в гараже пять автомобилей (после крушения «Невского экспресса» ГАЗ подарил врачам шестую «Газель»). Но на ходу были только три. Правда, у одной из них не открывается боковая дверь, а у другой — заклинило обе задние (поэтому носилки с больными нужно втаскивать через боковую). Еще тремя машинами («УАЗ») поделилась больница.
Первые бригады уехали на место происшествия в 22.30. Обратно вернулись с самыми тяжелыми пострадавшими в 1.30 ночи. Место крушения поезда — всего в 40 километрах от Бологого.
— Ну не дорога — беда, — вздыхает врач скорой Жанна Тимошенко.
— Дороги там просто нет, — уточняет водитель Борис Александров, — лес, лужи, непролазная грязь. «Газели» застревали безнадежно. К тому же сотрудники ДПС и милиционеры направляли всех по дороге, по которой вообще нельзя было подъехать к месту происшествия.
Последние два-три километра пути врачи и фельдшеры скорой помощи (почти поголовно — женщины) шли пешком. Пробирались по колено в грязи, под дождем, с тяжелыми медицинскими сумками, каждая весит не меньше 10 кг. Позже водители, знающие эти окрестности, нашли подъезд прямо к поезду. Но это было уже позже…
— Тем не менее мы только одного человека не довезли до реанимации: скончался в пути. Те, кого довезли, все выжили, — говорит хирург ЦРБ Иван Семененко.
Врачей и медсестер ЦРБ в ту безумную ночь тоже срочно вызвали на работу. 150 специалистов — врачей, медсестер и санитарок — примчались за минуты. Хотя общественный транспорт в Бологом ходит до 19.00.
— С десяти часов вечера мы готовили операционные. У нас их всего две. Третью открыли в роддоме возле больницы, — объясняет главный врач ЦРБ Владимир Тарасов. — Еще развернули несколько дополнительных перевязочных. Все равно не хватало…
В Бологом ночью 28 ноября экстренно прооперировали только трех человек. Тех, кто ждать дольше просто не мог. Которым помощь бологовской медсестры у опрокинутого вагона была важней, чем усилия светил НИИ скорой помощи им. Склифосовского через сутки.
— Это были пациенты, для которых решался вопрос жизни и смерти, — рассказывает хирург ЦРБ Юрий Денисенко (из-за чрезвычайного происшествия он двое суток не уходил домой, как и его пятеро коллег). — Людей привезли с разрывами внутренних органов: селезенки, кишечника, желчного и мочевого пузыря. Всех — с обильной кровопотерей.
Остальным — тоже серьезно пострадавшим пассажирам с переломами позвоночника, ребер, рук, ног — кололи обезболивающее в лошадиных дозах и ждали машины из Петербурга и вертолеты из Москвы. Шесть хирургов (все, что есть в штате ЦРБ) в трех наспех подготовленных операционных спасали людей до середины следующего дня. Медики скорой помощи и районной больницы не скрывают, что за одну ночь израсходовали весь имевшийся у них запас медикаментов.
— Ходили по складам. Выгребли всё, что было, если честно, — полушепотом признается старший фельдшер отделения скорой помощи Валентина Васильева. — С финансированием в районе туго. И мы до сих пор даже необходимый минимум приобрести не смогли.
— Что-то из медикаментов на экстренный случай, конечно, найдем, — говорит хирург Иван Семененко. — Но если лечить только тем, что есть, — это вода, пенициллин и витамины…
— После ЧП руководители департамента здравоохранения Тверской области попросили нас прислать заявки: что нам нужно для нормальной работы, — продолжает Владимир Тарасов. — Мы написали: современную аппаратуру, эффективные препараты. И что толку? Мы уже лет десять шлем такие заявки, но пока ничего не получили из того, что просим. Хотя, чтобы сами заявки требовали, это впервые…
На «скорой» ждут денег. Врачи здесь не сегодня-завтра рискуют остаться без колес. Подарок Горьковского автозавода — новая «Газель» — стоит неподвижно третий месяц. Нет средств, чтобы ее оформить, пройти техосмотр, получить номера и ездить. Кроме того, после ноябрьской аварии и многочасовой езды по бездорожью вышла из строя еще одна старая машина. Два месяца не находится в районном бюджете средств на запчасти для ее починки. Цена ремонта — 1500 рублей. Сейчас главный врач скорой Владимир Илюхин откладывает деньги на нужную запчасть из своей зарплаты.
Чтобы было понятно, зарплаты в Бологом такие: ставка врача — 6000 руб., медсестры (фельдшера) — 4300 руб., водителя — 4000 руб., санитарки — 3900 руб. Еще есть «ночные» деньги (20% надбавка врачам, фельдшерам и медсестрам за ночные дежурства) и путинские (дифференцированная доплата по нацпроекту «Здоровье» — от 2 до 5 тысяч рублей). Они и спасают от голодной смерти. И это не просто фигура речи.
У фельдшера Галины Кутжановой точнее, чем в бухгалтерской ведомости, рассчитаны расходы на месяц: 2450 рублей — квартплата, 295 рублей — за телефон, 155 — за газ, 200 — за электричество. Остальные деньги — на крупы, молоко, хлеб и печенье (с собой на работу). На чай и сахар скидываются всей бригадой…
— Чтобы мне, имея стаж и категорию, получать нормальные деньги (10—15 тысяч рублей), — рассуждает хирург ЦРБ Наталья Евтушенко, — я должна работать на полторы ставки, каждый день с утра до вечера, без выходных, и набрать не меньше 12 дежурств за месяц. Что я и делаю…
За оказание медицинской помощи пострадавшим при крушении «Невского экспресса» врачам Бологовской центральной районной больницы и отделения скорой помощи Минздрав в декабре прислал почетные грамоты. Администрация тоже спохватилась: перед Новым годом такие же грамоты пришли от губернатора Тверской области.
Районные власти (те самые, что не могут изыскать в своем бюджете 1500 рублей на запчасти) в феврале пообещали премировать медиков, «особо отличившихся при спасении пассажиров «Невского экспресса». Для поощрения двухсот врачей и медсестер выделено 400 тысяч рублей. Считайте…
