СюжетыОбщество

«Информированное согласие»

Как недееспособность из средства помощи превращается в лишение всех прав?

Этот материал вышел в номере № 12 от 5 февраля 2010 г.
Читать
15 января 2010 года в «Новой газете» напечатана статья Натальи Черновой «Лечим галоперидолом. Под ключ», смысл которой обозначен эпиграфом: «Каждый из нас может стать жертвой карательной психиатрии на том лишь основании, что кому-то...

15 января 2010 года в «Новой газете» напечатана статья Натальи Черновой «Лечим галоперидолом. Под ключ», смысл которой обозначен эпиграфом: «Каждый из нас может стать жертвой карательной психиатрии на том лишь основании, что кому-то понадобятся наши квадратные метры». В статье описывается история Лидии Ивановны Балакиревой, дочь которой обратилась в суд с заявлением о признании матери недееспособной. В статье констатируется, что причиной этого явилось желание дочери стать единственной обладательницей трехкомнатной квартиры в центре города. В статье упоминается, что Балакирева Л.И. обращалась за помощью в Независимую психиатрическую ассоциацию России (НПА). Поэтому мы со знанием дела хотели уточнить посыл этой публикации.

Проблема недееспособности, которая поднимается в этой статье, является сейчас для психиатрии самой острой. Достаточно сказать, что с 90-х годов, когда наши граждане стали обладателями собственности (чаще всего это недвижимость), которую они могли передать по наследству, продать и т.д., количество дел в суде о недееспособности возросло в 3-4 раза. Многие из граждан, в том числе и с психическими расстройствами, став собственниками своих квартир, впоследствии оказались жертвами разного рода мошенников, лишились своего жилья, многие из них стали бомжами. Понятно, что добросовестные родственники, чтобы предотвратить такое развитие событий и защитить своих близких от последствий необдуманных решений, стали чаще обращаться в суд с заявлениями о признании недееспособными лиц с психическими расстройствами. Но часто с такими заявлениями в суд обращаются и те, кто практически бросил своих престарелых и беспомощных родителей или близких родственников, и не навещают их годами или всячески унижают и издеваются над ними. А потом искренне возмущаются, когда те высказывают желание разменять квартиру и жить отдельно или завещают свою жилплощадь людям, которые за ними ухаживают. Есть люди, которые считают своих родственников безумными уже только потому, что те пытаются отстоять право распоряжаться своей собственностью и жить в человеческих условиях.

При рассмотрении заявлений о лишении дееспособности суд может сразу отказать в удовлетворении исковых требований, если истец не предоставляет убедительных сведений, а лицо, в отношении которого рассматривается вопрос о лишении дееспособности, достаточно адаптирован в социальном отношении, что подтверждается не только его поведением в суде, но и документально, и свидетелями. Поэтому присутствие этого лица в суде обязательно. Но в отношении лиц, которые когда-либо обращались за психиатрической помощью, а также в отношении лиц преклонного возраста суд практически всегда назначает судебно-психиатрическую экспертизу. И здесь очень важно, чтобы врачи-эксперты со всей серьезностью подошли к решению вопросов, поставленных перед ними судом, понимая, что от их решения зависит судьба человека. К сожалению, эксперты часто действуют в интересах здоровых родственников, рассматривают лишение дееспособности как средство защиты и полагают, что можно признавать граждан с психическими расстройствами недееспособными «профилактически». К нам часто обращаются с просьбой дать рецензию на заключение судебных психиатров по делам о признании недееспособными. Часто мы согласны с мнением экспертов, но катастрофически участились случаи, когда экспертное решение не имеет достаточного обоснования. Порой экспертиза проводится в отношении очень старого человека на фоне массивной психофармакотерапии, которую он плохо переносит. На экспертизе такой человек выглядит несостоятельно больше за счет побочных действий лекарств, чем в результате реальной несостоятельности. Так, в одном из заключений СПЭ было описано психическое состояние старой женщины, которую «привели на комиссию под руки, отмечалось слюнотечение, заторможенность, выглядела растерянной», в качестве бредовой симптоматики приводилось ее утверждение, что сын хочет отправить ее в ПНИ, потому что она не хочет регистрировать в своей квартире его пятую жену, а считает нужным оставить свою долю внукам». Впоследствии в суде весь этот «бред» подтвердился, а женщина уже без «лечения» давала очень понятные разъяснения суду и смогла отстоять свое право оставаться дееспособной. Мы считаем недопустимым решать вопросы дееспособности у пациентов с обострением психотической симптоматки или во время приступа болезни, что, к сожалению, встречается в практике. Часто суд назначает судебно-психиатрическую экспертизу уже на предварительном заседании, и человек в отношении которого решается вопрос дееспособности, не может приобщить к делу необходимые по его мнению документы и привести своих свидетелей. Эксперты, таким образом, не располагают всей необходимой информацией при проведении экспертизы.

Особенно сложно бывает принять решение, когда имеется психическое расстройство, которое касается в основном непосредственно места проживания и близких людей, так называемый бред малого размаха, что нередко встречается в пожилом и преклонном возрасте. Человек неуютно чувствует себя дома, ему кажется, что на него чем-то воздействуют, хотят отравить, следят, часто подозревает в этом самых близких людей, но, выйдя за пределы квартиры - он здоров, и окружающие, знакомые не видят никаких психических расстройств. Этот человек может работать, сам себя полностью обслуживает, ведет себя адекватно, его болезнь проявляется дома. В таких случаях следовало бы говорить о парциальной (частичной) недееспособности, которая, к сожалению, отсутствует в нашем законодательстве.

Случай с Балакиревой Л.И. очень неоднозначен. Мы не хотим говорить в данном случае о диагнозе, о психических расстройствах, сохраняя медицинскую тайну. Понятно, что права Балакиревой Л.И. были неоднократно грубо нарушены, начиная с ее первой недобровольной госпитализации в психиатрическую больницу (кто представлял ее интересы в суде, когда решался вопрос о недобровольной госпитализации и лечении в больнице?). Ее права были нарушены и при рассмотрении вопроса о недееспособности в суде (не извещена, не присутствовала, не имела возможности защищать свои права через представителя, не было свидетелей с ее стороны, не вручено решение суда в сроки, позволяющие обратиться в кассационную инстанцию и т.п.), когда назначали опекуна, не поинтересовались ее мнением. И если бы не подруги Балакиревой, быть бы ей и сейчас недееспособной, проживающей в ПНИ.

Однако, мы не знаем, какие дозы препаратов вводили Балакиревой Л.И., и не можем утверждать, что именно это лечение привело к обострению соматических заболеваний. Препараты, которыми лечили женщину, разрешены к применению в РФ, а небольшие дозы такого «страшного» лекарства, как галоперидол (в каплях) с успехом применяются при амбулаторном лечении психотической симптоматики даже в старческом возрасте. Мы считаем, что проведение ей судебно-психиатрической экспертизы на фоне обострения соматических заболеваний и через месяц после перенесенного инфаркта миокарда, которое могло дать ухудшение психического состояния, и тем самым, ухудшить результаты обследования, было ошибочно. Нужно было подождать компенсации состояния.

Описанная история является далеко не самой драматичной, она действительно заурядна, но в этом драматизм проблемы недееспособности в целом, так как в нашем законодательстве права недееспособных не защищены полноценным образом. Существующий в российской правовой системе институт недееспособности опирается на концепцию «все или ничего»: либо полная дееспособность, либо полная недееспособность. Сейчас в случае признания гражданина недееспособным, он автоматически утрачивает большинство своих прав, включая право принимать решения не только в отношении своего имущества, но и в отношении лечения, места жительства, участия в выборах, доступа в суд. Практика показывает, что в реальности степень неспособности принимать решения в силу психического расстройства проявляется у каждого человека индивидуально, и многие из тех, кого признают недееспособными, сохраняют способность принимать решения в отдельных сферах жизни.

В результате складывается ситуация, когда ограничение прав недееспособных граждан фактически означает их гражданскую смерть. Сами недееспособные граждане не имеют никаких эффективных средств защиты своих прав, поскольку закон запрещает им обращаться в суд. Только через опекуна. При этом они не могут отвести кандидатуру опекуна, даже когда у них давно сложились неприязненные отношения или – что еще серьезнее – опекун вовлечен в систему их бреда, с чем необходимо считаться.

НПА инициировала заседание Экспертного Совета при Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации, посвященного необходимости введения в законодательство института парциальной недееспособности, что позволило бы распространить ограничения прав только на сферу бредовой системы людей с психическими расстройствами, часто достаточно локальную, а не лишать их всех прав, да еще в облегченном режиме. Эта инициатива нашла всеобщую поддержку.

Необходимость реформы института недееспособности и опеки вытекает и из международных обязательств Российской Федерации: несоответствие существующей системы требованиям Европейской Конвенции по правам человека было признано Европейским судом по правам человека в решении по делу Штукатурова в 2008 г. В октябре 2009 г. Комитет ООН по правам человека также указал на необходимость радикального пересмотра практики лишения граждан дееспособности в России. Такой же подход признан в ст. 12 Конвенции ООН по правам инвалидов, подписанной Российской Федерацией. Планируемая ратификация этой конвенции приведет к необходимости приведения института опеки в соответствие с международными стандартами прав человека, и, соответственно, к отказу от института полной недееспособности.

Что касается галоперидола, то повторим, что любое лекарство, назначенное неадекватно или в неадекватной дозе превращается в свою противоположность. Галоперидол остается самым эффективным средством по своим показаниям, а у больных есть право «информированного согласия» на выбор препарата. Правда, оно часто не выполняется.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow