СюжетыОбщество

Путь к сердцу лежит через бедро

Репортаж с уникальной операции, которая может сохранить жизнь тысячам россиян. Если будут деньги

Этот материал вышел в номере № 22 от 3 марта 2010 г.
Читать
Это было как премьерный спектакль знаменитого театра. А еще точнее — российская премьера нашумевшего в мире фильма, уже прославленного рекордными сборами в Европе и Америке. Ожидание чуда, неподдельный интерес. А вот и главный герой...

Это было как премьерный спектакль знаменитого театра. А еще точнее — российская премьера нашумевшего в мире фильма, уже прославленного рекордными сборами в Европе и Америке. Ожидание чуда, неподдельный интерес.

А вот и главный герой выходит к рампе — Алан Крибье. Крибье — не актер, а знаменитый французский хирург, придумавший способ замены неработающего клапана человеческого сердца без вскрытия грудной клетки. Он вышел комментировать фильм об операции, которую сделал накануне 65-летней россиянке в Кардиологическом центре им. Мясникова. Зрители — кардиохирурги и кардиологи из России, Белоруссии, Казахстана.

— Это важное для меня приглашение Чазова и Акчурина, предоставивших мне возможность показать в России операции, которые могут оказаться очень перспективными, — начинает свой рассказ знаменитый хирург.

У людей с возрастом аорта — главный сосуд сердца — подвергается стенозу. А створки аортального клапана, которые в норме закрываются и открываются как надежный шлюз, утолщаются, теряют эластичность и не пропускают в аорту кровь, обогащенную кислородом. Больные с патологией сосудов и клапанов бывают очень тяжелыми, даже путешествие от кровати до стола у них вызывает одышку и сердцебиение. Лекарства не помогают. Спасение — операция. Но от 30 до 40% больных не могут перенести традиционные операции: общий наркоз, обширное вскрытие грудной клетки, переключение организма на искусственное кровообращение. Тяжелым и не для всех успешным бывает и послеоперационный период.

Только в США ежегодно умирают 250 тысяч человек, страдающих этими недугами, потому что традиционную операцию на сердце им не перенести. Сравнимое число и у нас. Их-то и может спасти революционный метод доктора Крибье.

Новые материалы и новые технологии позволили подобраться к сердцу, не вскрывая грудную клетку, без остановки естественного кровообращения. Крибье рассказывает: когда в 90-х родилась концепция новой операции, эксперты называли проект глупым и нереалистичным. А концепция была смелой: клапан помещается в катетер — тонкую гибкую трубку. Он сжат словно закрытый зонтик. С помощью катетера искусственный клапан доставляется прямо в сердце и помещается на место поврежденного. Поврежденный не удаляется, его лепестки просто прижимаются к стенкам искусственным клапаном, который раскрывается в нужном месте благодаря тому, что внутри сложенной на время доставки конструкции накачивается баллон. Раздуваясь, баллон прижимает протез к стенкам сосуда, а потом сдувается и удаляется вместе с катетером. А доставленный клапан работает.

Сегодня этот «глупый» проект стал единственным спасением для тысяч больных.

На экране хирург готовится к операции. Подгоняются все детали: надо обеспечить, чтобы баллон, надувшись, растянул клапан на нужный размер. КТ-сканирование сердца пациентки помогает рассмотреть поврежденный клапан, измерить просвет бедренной артерии, искривления, поперечное сечение с различных точек и решить, можно ли сделать пациенту эту малоинвазивную — без вскрытия грудной клетки — операцию.

Пока на экране идет подготовка, Алан Крибье рассказывает: в 2002 году 70-летнему французу, который был обречен (сердце его уже не могло сокращаться), имплантировали клапан. Уже через несколько дней он вышел на улицу, чего не мог сделать до операции несколько лет. Этот первый пациент, умиравший 8 лет назад, жив и сейчас. Сегодня во всем мире имплантированы таким образом уже 12 тысяч клапанов…

На экране разворачивается главное действо: катетер с высокотехнологичной начинкой начинает путь по артерии. Вот он уже в нужном месте. Накачивается баллон. Клапан раскрывается и закрепляется крючками к стенке сердца. Почти час подготовки и — десять секунд… Клапан на месте. Он работает.

Ренат Акчурин: Я и сам ищу тех, кто может помочь, — сажусь за телефон и звоню

О перспективе подобных операций в России рассказывает академик РАМН, заместитель директора Института клинической кардиологии имени А. Л. Мясникова Ренат Акчурин, который работал в операционной вместе с Крибье.

— Почему вы пригласили в Москву Крибье?

— Операция Крибье поможет спасти тех больных, которых традиционным методом нельзя оперировать: они не вынесут операции.

Крибье — не хирург, а кардиолог, международный авторитет в области баллонной вальвулопластики. Это когда по сосуду к клапану подводится баллон, надувается, расширяет створки клапана и кровоток нормализуется.

Позже Крибье стал автором операции, в которой клапан не просто расширяется, а на его место ставится новый. Качество жизни больного меняется кардинально. Операция малоинвазивная, и процент положительных исходов — от 95 до 100.

Лео Бакерия в Центре сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева еще в прошлом году выполнил первую такую операцию в России. Теперь и наш институт займется транскатетерными пересадками искусственных клапанов сердца.

Другой распространенный недуг, который можно вылечить, не вскрывая грудную клетку, — аневризма. Если аневризма на крупном сосуде, есть риск, что она разорвется, а это неконтролируемое внутреннее кровотечение и гибель. По статистике, 20—25% летальных исходов. Операция аневризмы сегодня тоже возможна через прокол бедренной артерии, в который проталкивается скрученный в жгутик тончайший протез с сетчатым каркасом, который заводится к месту аневризмы, распускается, цепляется за стенки, изолирует аневризму, и разрыва уже не будет.

Технологический уровень этих операций высочайший. Мы хотим ими заняться в ближайшие годы. Но есть проблема — финансовая.

— Технологии стремительно развиваются, позволяют спасать все более тяжелых больных, но и цена каждой операции растет. Как можно оценить потребность в подобных вмешательствах?

— Потребность во всех операциях на сердце — 1400 на миллион россиян. Делается у нас пока 25—30. Деньги в последние годы выделяются, и немалые. Но потребность растет быстрее, чем возможности Минздравсоцразвития. Стентграф для операции при аневризме стоит 6 тысяч долларов, имплантированный клапан — 25 тысяч евро. Минздравсоцразвития выделяет на одну операцию на сердце 210 тысяч рублей. Этого хватает на самую распространенную и очень нужную операцию — аорто-коронарное шунтирование, если у пациента не редкая группа крови. Но что делать с операциями, где один лишь имплантат в 4 раза дороже? Я думаю, необходима валоризация здоровья — государственная переоценка его денежной стоимости. А пока, чтобы спасать людей с помощью дорогих высокотехнологичных методов, деньги могут и должны выделять состоятельные люди, банки, частные структуры. Я и сам ищу тех, кто может помочь, — сажусь за телефон и звоню. Вот, например, недавно один банк согласился купить пять клапанов.

— Сегодня вы в своей клинике хотите внедрить методику, разработанную в Европе. Мы, как всегда, в догоняющем режиме?

— Есть много методик, разработанных российскими хирургами, отечественными экспериментаторами, которые внедрены за рубежом. Мы отстаем в финансировании. Чтобы здравоохранение развивалось, нужно больше средств. Не 4% от ВВП, которые есть сейчас, а 8%. А еще лучше около 14, как в США.

— На каком уровне были мы относительно Америки, когда вы работали в клинике известного американского хирурга Майкла Дебейки, какая динамика сейчас?

— Они тогда были чрезвычайно богаты по оснащению, и это вызывало зависть. И не только у меня. Я помню, вместе со мной учились врачи из Израиля, они подбирали катетеры, которые были использованы на операции, перестерилизовывали и забирали себе. Нам гордость не позволяла, но очень хотелось.

Хотя в Кардиоцентре им. Мясникова тогда, в 1984 году, оснащение было на высоте. Это было единственное учреждение в СССР, которое имело международный сертификат GMP. А построен центр был на средства от всесоюзного субботника. Средства от одного дня работы всей страны — 150 млн долларов — пошли на строительство и оснащение. Точно так же был построен и онкологический центр.

По продолжительности жизни мы в 80-е годы были даже впереди Германии и Франции. Теперь у нас смертность в 4 раза выше, чем в Европе. Тогда были очень правильные профилактические мероприятия. Была большая работа с подростками, с детьми, с новорожденными, с беременными, бесплатное лечение.

— Вы в 1997 году были разработчиком программы «Медицина высоких технологий». Тогда программа не была запущена. Как вы относитесь к высокотехнологичной медицине, которая включена в нацпроект «Здоровье?»

— Я убежден, что программы по высоким технологиям надо развивать и поддерживать. Ну, посмотрите, например, в Астрахани никогда не было сердечно-сосудистой хирургии. А теперь заработал центр. Заведующий Дмитрий Тарасов был у нас на стажировке. Мы готовили людей и для Пензы. Все федеральные центры занялись подготовкой специалистов. Топ-хирургия в России на высоте. Надо развивать периферию. Центров должно быть много. У нас их гораздо меньше, чем нужно.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow