В Хамовническом суде продолжился допрос Гитаса Анилиониса, бывшего исполнительного директора российско-швейцарского СП «Рашн траст энд трэйд» (РТТ) — организации, занимавшейся бухгалтерским обслуживанием десятков компаний. Учредителями СП РТТ являлись банк МЕНАТЕП и швейцарская компания MENATEP SA — по логике обвинения, такое совместное предприятие служило базой для создания «организованной группой Ходорковского и Лебедева» «подставных» компаний…

Прокуроры под предлогом «противоречий» в показаниях свидетеля заявили о необходимости оглашения его допросов на предварительном следствии. В декабре 2006-го и январе 2007-го следователь Каримов интересовался у Анилиониса судьбой денег, вырученных от продажи нефти. В частности, речь заходила о трех зарубежных трейдерах ЮКОСа: «Балтик Петролеум», «Саус Петролеум» и «Белес Петролеум», через которые ЮКОС реализовывал нефть, а на языке прокуратуры — «легализовывал деньги от продажи похищенной нефти».

«У компаний был офшорный статус и не требовалось никакого налогообложения. И вся прибыль от этих объемов оседала на офшорных счетах, и руководители ЮКОСа могли распоряжаться прибылью, как они хотели, — говорил Каримову Анилионис. — В Россию не зашло минимум 135 миллионов долларов. Произошло, грубо говоря, воровство…»

В общем, рассказ Анилиониса Каримову был убойным.

День сто шестьдесят шестой

Когда прокурор Лахтин завершил чтение, прогнали и аудиозапись допросов.

«— Ха-ха-ха!

— Ха-ха-ха!»

Беседа следователя Каримова со свидетелем не раз прерывалась дружным смехом. Сначала начинал хохотать следователь — над своими вопросами, затем к нему присоединялся свидетель. Иногда отвечал Каримов, а вовсе не Анилионис, но чаще ответы свидетель и следователь находили в совместном диалоге.

Все это воодушевило подсудимых — они тоже ходатайствовали об оглашении показаний Анилиониса на следствии, но только о тех, о существовании которых прокурор умолчал.

Наибольший интерес представляли показания, данные Анилионисом в 2007 году в Басманном суде на процессе над Переверзиным и Малаховским (менеджеры структур ЮКОСа, чье дело было выделено в отдельное производство), приговоренных к 11 и 12 годам строгого режима. Речь о тех самых трейдерах — «Белесе», «Саусе» и «Балтике». Адвокаты передавали свидетелю различные контракты, в некоторых из них стоит его подпись.

«— Вы заключали сделки по приобретению нефти у ЮКОСа?

— Не помню.

— На данном документе ваша подпись стоит?

— Она похожа на мою, — не хотел признаваться свидетель. И тогда адвокаты спросили:

— А известно ли вам, что Переверзин в составе организованной группы совместно с Ходорковским и Лебедевым совершил хищение нефти и последующую легализацию средств от ее продажи?

— Только из СМИ…»

Когда стало очевидным, что Анилионис свидетелем хищения нефти на самом деле не являлся, прокурор Лахтин вскочил с места и попросил:

— Можно перерыв! По состоянию здоровья! — и пока судья задумался, как на это реагировать, прокурор уже был за пределами зала.

— Вы подтверждаете оглашенные показания? — спросили Анилиониса защитники.

— Ну, подтверждаю… — неохотно ответил тот.

День сто шестьдесят седьмой

— Пусть Лебедев прекратит жаргон! Пусть не употребляет всяких кроликов! — это прокурор Лахтин. Нет, Платон Лебедев никаких кроликов на заседании не ел. Просто противоречия в ответах свидетеля Анилиониса, вдруг разом (как к допросу приступили подсудимые) все забывшего, он называл «кроликами в шляпе». Первым делом Лебедев пытается выяснить, какой криминал видел Анилионис в офшорных компаниях.

— Вы на допросе заявляли, что «если ЮКОС торгует с офшорными компаниями, то могли возникнуть вопросы у российских налоговых органов». Объясните суду ваше оригинальное суждение. Разве налоговые органы имеют право на запрет экспорта нефти?

Анилионис вчитался в свои показания:

— Я дал эти показания исходя из того, что на тот момент вообще не поощрялась торговля с офшорными компаниями.

— Но вы в 2001 году от имени «офшорной компании» «Саус» заключали контракт на покупку российской нефти.

— Не помню.

Подсудимому пришлось показать свидетелю «вещдок» — протокол заседания в Басманном суде, где ему предъявляли копию этого контракта…

— Я не утверждал, что я это подписывал! — вспылил Анилионис. — Я сказал лишь, что подпись похожа на мою. У меня были сомнения.

В ходе последующего допроса выяснилось, что «сомнения» вызывали у него и остальные контракты. Но Лебедев не оставлял попыток добиться ответа на вопрос: что криминального в офшорах, если к их услугам прибегают все компании?

— Что за вопрос?! — возмущался Лахтин. Сигнал Анилионис понял:

— Я запутался, мне надо понять, на какие вопросы и как надо отвечать…

— Было ли вам известно, — продолжал Лебедев, — что практически все нефтетрейдеры крупнейших нефтяных компаний зарегистрированы в офшорных зонах?

— Нет.

— А известно ли вам, что компания «Гунвор» тоже зарегистрирована в офшоре?

Повисла пауза, а затем раздался голос судьи:

— Вопрос снимается!

Сам Анилионис нервничал, краснел и то и дело смотрел на часы. И прокурор Лахтин вновь пришел ему на помощь:

— Всё! Все свои показания подтвердил свидетель!

Анилионис подхватил:

— Какие показания я дал, такие дал. Добавить нечего!

— А вот на допросе со своим другом Каримовым, с которым вы так смеялись, вы говорили… — попытался задать следующий вопрос Лебедев.

— Протестую! — заявил Анилионис.

Тогда Лебедев напомнил, какие показания свидетель давал в суде днем ранее. Так, он рассказал, что «Саус» купила у компании «Арли» почти за 16 миллионов долларов векселя российских компаний. Считая, что ценные бумаги на самом деле ничего не стоят, свидетель квалифицировал сделку как «воровство». Теперь с этим договором разбирался Лебедев. И оказалось, что «Саус» была в той сделке не покупателем, а продавцом. Документы Лебедев показал теперь Анилионису и потребовал от него пояснений.

— Я ничего не могу пояснить! — нервничал тот. — Я сам удивлен, честно говоря. В моем представлении все было наоборот.

— Когда вы отвечали прокурорам и суду на вопросы по данным документам, зачем лгали? О каком таком своем «представлении» вы сейчас говорите? Поясните суду, чтобы избежать ответственности за дачу ложных показаний…

— Ваша честь, если мне уже говорят, что я лгал и что я предупрежден об ответственности, и если я буду дальше говорить, толком ничего не понимая, значит, я буду свидетельствовать против себя. Могу ли я воспользоваться своим правом не свидетельствовать против себя?

Судья не возразил. И воспользовавшись «правом», к концу дня Анилионис вовсе отказался отвечать на вопросы, а под самый занавес, разошедшись, попросил судью установить временной лимит — допрашивать до полпятого вечера…

День сто шестьдесят восьмой

В этот день Анилионис переступил порог суда лишь для того, чтобы сообщить: на вопросы подсудимых он отвечать не желает. По словам ключевого свидетеля обвинения, это негативно влияет на его психику:

— Ваша честь, я сильно волнуюсь… Вчера поработать мне не удалось, хотел отдохнуть — тоже не удалось, потому что меня переполняли эмоции… Вчера Платон Леонидович сказал неправду, назвав меня «другом Каримова». Это уже есть в прессе, начало формироваться определенное мнение относительно меня. Когда в начале допроса меня спросили, испытываю ли я чувство неприязни к подсудимым, мой ответ был честен и правдив (неприязни не испытывал. — В.Ч. ), но после вчерашнего я не могу сказать этого. Поэтому если мне дальше надо будет отвечать на вопросы, я уже не могу гарантировать, что мои показания будут такими, какими были до этих слов.

— Понятно, — промолвил судья, кажется, еще не встречавший такого в своей практике. — Отложить допрос? Вы можете давать показания?

— Ну, я уже сказал! — в голосе свидетеля появились настырные нотки. — Можно, конечно, продолжать, но какие будут показания, такие будут.

— Вам, — еще больше растерялся судья, — вам нужно время, чтобы вы успокоились?

— Да! Думаю, не смогу давать показания. Если смогу, то только на следующей неделе… У меня психика такая… Но на следующей неделе мое отношение не изменится: то, что я сказал, — оно останется. Надолго!

И судья отпустил Анилиониса «успокаиваться» до 15 марта. Как и стремительно отбывший в Лондон свидетель Голубович, он обещал вернуться…

P.S. Последние заседания шли уже без прокурора Лахтина. Он повредил ногу, наложен гипс.