Решила я тут сделать для своих несовершеннолетних детей-иностранцев разрешение на временное проживание (РВП) в России. До этого они жили по учебной визе, и каждый раз после пересечения границы кем-нибудь из детей я должна была мчаться на почту с дурацкой фээмэсовской анкетой и регистрировать их. Лишние тело¬движения несколько напрягали, тем более что при выдаче визы детей уже регистрировали, ну да ладно!
Разрешение на временное проживание начиналось с улицы Большая Ордынка, где я, отстояв небольшую очередь, заполнила анкету на получение квоты. Через некоторое время выяснилось, что квоты для моих детей отменены, и мы можем прямо подавать на РВП.
Я живу в Центральном округе столицы, совсем недалеко от Кремля, и логично думать, что здесь и находится все то лучшее, что власти города и страны могут гражданам предоставить. Иногда это так и есть. Вот, например, недавно пришлось мне обратиться в службу одного окна префектуры — мало того что для службы отстроен почти дворец с кафельными полами, электронными номерками и пальмами, там еще и практически отсутствует народ, тетеньки в окошках вежливые и милые, прямо так бы и ходила туда каждый день, жаль, что незачем.
Я почему-то сдуру посчитала, что, поскольку получение разрешения на временное проживание или гражданства великой страны все-таки будет поважнее справки о жилплощади, то и тут меня будут ждать пальмы и улыбчивые тетеньки.
Пальму, конечно, поставить еще можно было бы в то помещение, где топчутся пришедшие на прием в отделение по вопросам гражданства РФ, РВП и ВЖ* в ЦАО (так — в официальном бланке) на Большой Полянке, но тогда туда ни один человек уже не вошел бы, потому что конурка эта размером ровно с пивную палатку. В конурке есть очень маленький кургузый столик и лавка для троих. Зато двери в кабинеты железные. Стены, правда, грязные, давно не мытые, ну да не за чистотой стен люди сюда приходят, в конце-то концов! Образец документа, который был нужен мне, в этой касапетовке висел, но ровно на уровне косточки на бедре, поэтому, чтобы его прочитать, нужно было стоять на коленях. Я, конечно, не против ради детей на коленях постоять, встала, а сама и думаю: а чего это моя Родина ТАК встречает людей, которые хотят с ней дружить, умножать ее и свои богатства и жить по закону? Ну ладно, думаю я дальше, это, наверное, такая вроде как закалка-проверка, кому не нравится, пусть сразу отваливают, значит, не очень-то в Россию им хочется.
Инспектор перво-наперво мне говорит, идите отсюда за квотой. На это я зову начальство. Начальство, вернее, начальница, оказалось неподалеку — скажу сразу, что она была единственным человеком, который разговаривал и разговаривает нормально абсолютно со всеми и всегда. (Нормально, в моем понимании — это когда тебе улыбаются и хотят помочь.) Выяснилось, что квоты не нужны, инспектор просто была не в курсе (а откуда ей быть в курсе — только месяца три всего и прошло с их отмены).
Мне выдали анкету, открыв которую, я решила, что тихо схожу с ума. Вот вопросы, на которые мне, гражданке Российской Федерации по рождению, предлагалось ответить:
Вопрос 20. Подвергались ли Вы административному выдворению за пределы Российской Федерации либо депортации в течение пяти лет, предшествовавших дню подачи заявления.
Вопрос 23. Привлекались ли к административной ответственности за нарушение законодательства Российской Федерации в части обеспечения режима пребывания (проживания) иностранных граждан в Российской Федерации.
Вопрос 19. Предполагаемая трудовая деятельность на территории Российской Федерации.
Кроме того, мне предлагали сообщить о моем образовании и специальности по образованию, назвать профессию, номер диплома, когда и где получен, ученую степень, номер свидетельства о браке или разводе, а также рассказать, «не больна ли я заболеванием, вызываемым вирусом иммунодефицита человека, наркоманией, инфекционным заболеванием, которое представляет опасность для окружающих».
Повторяю для тех, кто забыл, зачем я пришла в ФМС: я пришла туда получить разрешение на временное проживание в России для двух несовершеннолетних детей.
Ну, думаю, не та анкета. Да нет, говорит любезная начальница, все правильно. Вы заполняете КАК БУДТО НА СЕБЯ, КАК БУДТО ЭТО ВЫ ПРОСИТЕ РАЗРЕШЕНИЕ НА ВРЕМЕННОЕ ПРОЖИВАНИЕ, а детей вписываете в анкету. Просто ничего другого не разработано. Во, блин, надо же, какой у меня уникальный случай, даже анкетами не предусмотренный! Прямо невидаль, как в советские времена, что родители — из разных стран.
В общем, я все это, чертыхаясь, заполнила, собрала кучу бумаг, дети сдали анализ на СПИД, сходили на прием к фтизиатру и наркологу, оформили каждый медицинскую справку за 1280 рублей, оставили мы немало денег у нотариуса, еще ушло время на добывание справки из Великобритании о том, что старший сын не состоит на учете в полиции, распечатала все красиво — прихожу. Было это в четверг.
В комнате — две молодые девушки, а на дверях написаны две фамилии — Журило и Доценко. Я, естественно, спрашиваю ту, которая берет документы: «Как вас зовут?» — чтобы знать, как к ней обращаться.
И госслужащая отвечает мне: «Никак. Я вам не обязана говорить».
Понимаете — сотрудник Федеральной миграционной службы, занимающийся приемом посетителей, говорит мне, что его зовут никак! Потом, правда, выяснилось, что как-то все-таки зовут, а еще выяснилось, что вообще-то табличка с именем, отчеством, фамилией и званием должна быть у сотрудника на груди. Ну это так, к слову.
В комнате этой я с удивлением обнаруживаю целых два портрета Феликса Дзержинского и наивно спрашиваю:
— А что, ФМС относится к ФСБ?
— Да нет, — говорят девушки, — к МВД.
— А чего же у вас Дзержинский висит?
И одна из них, двадцати лет от роду, гордо сообщает:
— Дзержинский — мой кумир.
Я еще раз повторю: это происходило в 2010 году в государственном учреждении, куда приходят иностранцы, имеющие намерение в Россию переселиться. То есть это такой как бы российский форпост…
В общем, девушке не понравилось, как я заполнила анкету, сначала она довольно пылко вскричала, чтобы я вообще уходила, но потом одумалась чуть-чуть и отправила меня к другой сотруднице в соседнюю комнату.
Там Дзержинского уже не было и разговаривали со мной более-менее сносно. Только вдруг выясняется интереснейшая вещь: дети мои, которых я через почту регистрирую, в компьютере значатся незарегистрированными. И мне тут же начинают доказывать, что это, естественно, моя вина, что я должна после почты ездить в ФМС района и узнавать, внесли ли их в компьютер, а на вопрос, зачем тогда вообще почта нужна, никто мне не отвечает, но грозят штрафами, божьими карами и черт знает чем еще.
— Ну вы же видите, — говорю я, — что это ошибка ваших коллег из вашего же ведомства, ну позвоните им туда, выясните, почему они письма с почты не регистрируют.
— Вам надо, вы и выясняйте, — слышу в ответ. — А документы я не приму. И все.
Пикантность ситуации заключалась в том, что ровно через день моему младшему сыну исполнялось 14 лет, и с этого возраста полагается справка из национальной полиции (в нашем случае английской) об отсутствии приводов. Дополнительная пикантность заключалась в том, что на следующий день была пятница, в которую ФМС отказывается принимать документы, потому что проводит дактилоскопию счастливчиков, получивших разрешения на проживание в России.
Я, правда, тайно надеялась, что мне все-таки скажут: поезжайте скорее в ту ФМС, пусть они исправят свою ошибку, а завтра подходите к концу дня, после дактилоскопии, чтобы вам не пришлось на второго сына дополнительные документы собирать.
Но мне не сказали.Дружить со мной моя страна не хотела.
Ошибку в регистрации в другой ФМС при мне исправили, естественно, не извинившись, документы на старшего сына я сдала в понедельник, а на младшего пришлось заказывать полицейскую справку из Англии.
Когда этот документ пришел, устарела справка на ВИЧ, РВП подорожало в два с половиной раза, а за каждый день пребывания иностранца стало нужно при регистрации платить 2 рубля. То есть я должна заранее точно — до дня — знать, когда мой ребенок будет выезжать из России. Кому, для чего и насколько вообще эта регистрация нужна, мы уже выяснили в истории с почтой.
* Вид на жительство.
P.S. Не могу не отметить, что на пути сбора и подачи документов мне встретились два человека, которые, понимая глупость всего требуемого, нам помогли абсолютно бесплатно, совершив мелкие должностные нарушения. Назвать я их, естественно, не могу, но благодаря им знаю, что безвыходных ситуаций в моей стране не бывает и жить в ней намного приятней, чем получать для этой жизни необходимые документы.
