На этой неделе, во вторник и среду, в Басманном суде Москвы продлевали сроки содержания под стражей подозреваемым в убийстве Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой. Тихонов и Хасис ожидаемо остались за решеткой. Однако это, в принципе, техническое мероприятие вызвало удивительный информационный всплеск.
Нам рассказали, что Тихонов выступает за гласное судопроизводство и требует открытого заседания по своему поводу. (Судья, естественно, отказал, поскольку прокуратура, приводя аргументы в пользу изоляции подозреваемого в двойном убийстве, сообщала сведения, составляющие следственную тайну.)
Потом два дня обсуждали мыльную оперу о предложении руки и сердца, которое Тихонов из камеры сделал своей подельнице Хасис. Именно эта шансоновская романтика оказалась в топе блоггеровских тем.
Финал пиар-атаки — «сенсация», попавшая на ленты новостей стараниями друга подозреваемых Барановского, из одиозной организации «Русский вердикт»: пистолет, из которого убивали судью Чувашова, может быть, тот же самый, из которого стреляли в Маркелова и Бабурову.
Вообще-то пистолет, из которого убивали Стаса и Настю, был давно изъят и приобщен к материалам уголовного дела. Что моментально в официальном сообщении вынужден был подтвердить Следственный комитет, чтобы пресечь спекуляции. Однако в общественное сознание уже внедрены сомнение в наличии у следствия доказательств вины Тихонова и Хасис, а также вызывающая слезы домохозяек история тюремной любви.
Очевидно, что расследование публичной казни адвоката Маркелова и журналиста Бабуровой подходит к очень важной отметке — судебному процессу, который, судя по всему, начнется в этом году. К этому процессу готовится не только прокуратура, но и правые радикалы, начавшие свою пиар-войну. И в ближайшее время на читателей и слушателей обрушится цунами из не имеющей отношения к делу информации: подробности тюремной свадьбы и жизни молодоженов; рассказы о том, какими они были маленькими и как любили учиться; страшилки о мучениях «патриотов» в застенках; «утечки» о ходе следствия… Цель очевидна: подозреваемые в кровавом преступлении должны превратиться в невинных жертв «преступного режима», и трансформация эта должна отложиться в головах журналистов, которые будут освещать процесс, и потенциальных присяжных.
