Неделя выдалась насыщенной на события. Во-первых, публикация «списка Кардина». Американский сенатор обратился к госсекретарю Хиллари Клинтон с предложением ввести запрет на въезд в США 60 ведущих российских чиновников и правоохранителей, а также членов их семей. Несмотря на весьма скептическое отношение разнообразных наблюдателей к практическому применению такой меры преследования, многие знакомые мне осужденные предприниматели возликовали — действительно, Сергею Магнитскому впору памятник ставить: он своей смертью, сам того явно не желая, сдвинул с места большую тектоническую плиту под названием «Заказные дела». Муж, внимательно изучив список, назвал два десятка фамилий из этого списка, чьи подписи фигурируют в его деле. Я добавила ему еще пять фамилий, чьих подписей нет в деле, но о которых мы уже знаем как о людях, курирующих нашу посадку (мы с ним все время говорим «нашу посадку», «наше дело», поскольку, конечно, это, и правда, уже общее всё). Пусть пока никто в России не заинтересован в нормальном разбирательстве — в смысле никто из принимающих решения, — но имена и должности названы публично.

Почти все эти начальники остались на своих местах — разве что некоторые тюремщики перемещены по горизонтали. Я тут залезла на сайт Тверского суда г. Москвы, чтобы посмотреть, на месте ли судьи, принимавшие решения о судьбе уже умиравшего Сергея Магнитского, позвонила в суд — все у них хорошо, все на месте, трудятся и судят дальше. Моего мужа тоже арестовывали в Тверском суде, судья Наталья Макарова. Проверила, есть ли она на сайте суда, — и аж подпрыгнула на табуретке. Оказывается, решение об аресте моего мужа — а он почти год провел в Бутырке — принимала судья по гражданским делам, чистый цивилист. Эта дама, первым делом сообщив всем присутствующим, что очень торопится, приняла ответственное решение, изменившее — сломавшее — судьбу нескольких людей, при этом не будучи специалистом, занимаясь тихо разводами, не имевшая никакого права на такой серьезный шаг. Удивительные все же люди работают в Тверском суде. Скольких еще они уморят, сколько судеб переломают, не задумываясь?

Во-вторых, зону, конечно, взбудоражило известие о смерти в «Матросской Тишине» Веры Трифоновой. Муж говорит, что вторая трагедия абсолютно органично вытекает из первой. Если те же судьи судят, те же следователи расследуют и те же прокуроры надзирают, значит, они не могли не воспринять отсутствие реального наказания за смерть Магнитского как сигнал: можно все.

Поговорила о Вере Трифоновой с адвокатами мужа: они — как и мы с Алексеем — тоже считают, что при ее обвинении по ст. 159 ч. 4 через ст. 30 («Покушение на мошенничество») ей светил очень небольшой срок. Скорее всего, условный, даже при очевидной кровожадности судейских. Даже если не условный — все равно дали бы ей года три, то есть примерно через год (с учетом того, что арестована она была в декабре прошлого года) Вера Трифонова была бы свободна. Кому понадобилось ее убивать?

Я считаю, что умерла она из-за обычного садизма следователей и тюремщиков. Однако у мужа есть другая версия, и с ней отчасти согласны и наши адвокаты.

Мой муж в свое время много работал с сенаторами, и в конце концов один из них, его старший партнер по бизнесу, его и посадил. Однако мой муж был в курсе его дел и хорошо знает, что почем. Муж обратил мое внимание на одну строчку из обвинения Веры Трифоновой: следствие утверждало, что Вера Трифонова и проходящий с ней по делу депутат Магаданской думы Шамирян пытались продать кресло сенатора, «не имея соответствующих связей». «Георгий Шамирян не мог претендовать на пост губернатора Магаданской области, которым с 2003 года является Николай Дудов, и, следовательно, не имел возможности устроить кого бы то ни было представителем области в Совет Федерации». Это замечательно, господа. Это — фактически признание. То есть если бы Трифонова и Шамирян имели бы соответствующие связи — то все ОК, никто бы их не тронул.

Так, наверное, их за демпинг взяли, спросила я мужа, ведь вроде как они продавали кресло сенатора за 1,5 миллиона долларов, а это за такое место — вообще не деньги. Муж говорит, что вряд ли только за демпинг, ведь эти 1,5 миллиона вроде как была доплата — не хватило первоначального взноса. В общем, Алексей уверен, что дым был не без огня: и Трифонова, и Шамирян, учитывая их бэкграунд, послужной список одного и бизнес другой, не стали бы ради полутора миллионов долларов, поделенных при этом как минимум на троих (там в деле есть еще некто Шубин), рисковать жизнью и свободой. Видимо, именно этим обстоятельством — то есть тем, что дым не без огня, — и объясняется столь жесткое решение по Вере Трифоновой, насквозь больному человеку, передвигающемуся в инвалидной коляске…