Пожалуй, уже никого не надо убеждать, что блоги и социальные сети — это не бесполезная информационная помойка. Иногда только там найдешь эксклюзивные свидетельства, уникальные данные и многое другое, что может обладать ценностью для человека, который пытается составить информационную картину происходящего вокруг него.
Особую значимость социальные медиа приобретают в ситуации кризиса или стихийного бедствия, когда десятки, а то и сотни тысяч людей, хотят они того или нет, становятся ньюсмейкерами. Яркий пример — волна пожаров, охвативших сейчас Россию. Блоги и социальные сети предлагают не только свидетельства очевидцев, фотографии и видеоролики трагических событий, но и транслируют просьбы о помощи тех, кого коснулась трагедия и кто не может ее получить от официальных структур. Происходит своего рода самоорганизация тех, кто может помочь: советом, важной информацией либо чем-то еще…
В XIX веке один из основателей русского анархизма Петр Кропоткин написал книгу, которую сложно отнести к разряду политических манифестов. В работе «Взаимопомощь как фактор эволюции» Кропоткин выступал против гоббсианских рассуждений о «природе человека» как «войне всех против всех». Вместо этого на первый план он выводил механизмы сотрудничества и кооперации. Сегодня многие исследователи, в том числе гарвардский идеолог сетевой экономики Йохай Бенклер, утверждают, что именно Интернет раскрывает в людях потенциал сотрудничества.
Есть, правда, сложность: как показывают кризисы, многие попытки взаимопомощи оказываются неэффективными из-за переизбытка информации в Сети. Бесконечный поток более или менее важных свидетельств, которые многократно дублируются с разной степенью искажения, превращает происходящее в информационный хаос — в нем не могут разобраться не только люди, желающие помочь, но и профессиональные журналисты. Кроме того, тех обладателей блогов и профилей в социальных сетях, которые могут своевременно передать существенную информацию, по-прежнему меньшинство.
Выход: необходимо создать систему, которая не только позволит проанализировать поток данных, но и значительно расширить сеть источников информации. Попыткой ответить на этот вызов и стало возникновение «Ушахиди».
Кения — родина инноваций
В декабре 2007 года выборы президента Кении закончились эскалацией межэтнического насилия: страну охватили жестокие столкновения между сторонниками и противниками президента Кибаки, а официальные власти блокировали работу многих СМИ. Информационный вакуум попытались восполнить несколько блогеров. И одна из них, Ори Около, когда поняла, что их возможностей недостаточно, обратилась к гражданам с просьбой присылать сообщения о происходящем рядом с ними. Чтобы справиться с потоком информации, она попросила помощи программистов. Так и появилась программа, получившая название «Ушахиди» (что на суахили значит «свидетельство»).
«Ушахиди» — система менеджмента информации, которая позволяет обрабатывать сообщения из разных источников: от граждан, из блогов, традиционных СМИ, от международных наблюдателей — и представлять все полученные данные на всеобщее обозрение с помощью карты, где каждое событие связано с определенной географической точкой. Так появляется объемная картина событий. В принципе, такие системы существуют во многих оперативных центрах служб безопасности разных стран мира, но никогда подобная система не была ориентирована на широкую публику и полностью для нее открыта.
Особое внимание было уделено каналам получения информации от населения. Создатели ориентировались в первую очередь на Африку, где мобильные телефоны намного более популярны и доступны, чем Интернет. Поэтому «Ушахиди» позволяет получить сообщение не только через электронную почту, но и с помощью SMS. Несколько позже для тех, кто не может набирать текст — например, неграмотен, — был предусмотрен телефон-автоответчик, который преобразовывал голосовые сообщения в цифровые. Этот процесс сбора информации от населения получил название краудсорсинг — «народ как источник».
Исследование роли краудсорсинга в освещении межэтнических столкновений в Кении, проведенное в Гарвардском университете, дало удивительные результаты. Если традиционные СМИ сообщали об инцидентах, после того как они достигали определенного уровня эскалации (например, появлялись человеческие жертвы), краудсорсинг предоставлял информацию в самом начале развития событий и, таким образом, фактически оставлял возможность принять меры, для того чтобы предотвратить кровопролитие.
За три с половиной года с момента возникновения «Ушахиди» ее платформа использовалась в десятках различных кризисных ситуаций, требующих сложного мониторинга разных источников информации. Телеканал «Аль-Джазира» применил «Ушахиди» для освещения боевых действий в секторе Газа. Система была задействована в Киргизии. В США «Ушахиди» применялась как для сбора информации во время «cнегапокалипсиса» в районе Вашингтона, так и для мониторинга спасательных работ после взрыва нефтяной скважины в Мексиканском заливе.
Но два самых заметных случая использования «Ушахиди» — землетрясения на Гаити и в Чили.
Гаити
«Мы не знаем, сколько точно жизней спасла «Ушахиди». Американские морские пехотинцы, участвовавшие в спасательной операции, сказали нам, что речь идет о сотнях людей. Но подтверждение этих данных требует масштабных исследований», — говорит Патрик Меер, научный руководитель «Ушахиди» и один из главных идеологов краудсорсинга.
Патрик работает над диссертацией о роли информационных технологий в глобальных политических процессах в бостонской «Флетчер скул», одной из лучших школ международных отношений. Но он не ограничивается только исследованиями — сотрудничает с ООН, а также с сетями раннего предупреждения кризисов, и недавно выпустил руководство по использованию информационных технологий в чрезвычайных ситуациях. Поэтому неслучайно, после того как 12 января 2010 года Гаити сотрясли подземные толчки, именно в стенах этой школы студентами-добровольцами (под началом Патрика) был создан оперативный мониторинговый центр.
«Ушахиди» позволяла воссоздать картину того, что происходит на каждой улице Порт-о-Пренса: где могут под завалами находиться люди, где нужна медицинская помощь, где — еда и вода, где происходят криминальные инциденты.
Наиболее популярным способом передачи сообщений, как и в Африке, стали мобильные телефоны — каждый мог послать текстовое сообщение на специальный короткий номер, который был озвучен по местному радио.
Правда, возникали и проблемы. Большая часть поступающей информации была на креольском языке, которого во «Флетчер скул» почти никто не знал. И снова на помощь пришел краудсорсинг: Патрик организовал всемирную сеть добровольцев, знающих креольский, которые быстро переводили сообщения. Основная часть добровольцев проживала в США и Европе, однако, согласно данным Патрика, один из них находился в России.
Естественно, я спросил Патрика, как «Ушахиди» можно использовать в российских условиях (разговор состоялся до того, как центр страны захлестнула волна пожаров). Он признался, что недостаточно знаком с нашей действительностью, правда, потом вспомнил, что его российский коллега предлагал использовать платформу для мониторинга несуществующих дорог. Идея такова: водители-дальнобойщики могли бы сообщать о тех автотрассах, которые есть на атласах, но отсутствуют на самом деле, после чего все эти сообщения наносились бы на карту проекта. А в ситуации полнейшей информационной неразберихи, которая происходит сейчас с пожарами, такая картина просто незаменима не только для общественных активистов, но и для властей.
За последние два года «Ушахиди» получила большое признание на Западе и, как следствие, много призов. Вместе с тем Патрик Меер подчеркивает: одна из главных ошибок в использовании платформы — это завышенные ожидания: «Ушахиди» не может предложить методы разрешения тех проблем, которые мониторит».
Теперь трудно будет переписать историю
Новшество «Ушахиди» и краудсорсинга заключается не только в предоставлении информации качественно иного типа. Журналист «Нью-Йорк Таймс» Ананд Гиридхарадас задался вопросом: «Могут ли построенные на основе «Ушахиди» карты кризисов стать черновиком истории?». По словам Меера, рост количества людей, имеющих различного рода гаджеты (например, телефоны с камерами, коммуникаторы), а также сам факт того, что сотни миллионов могут сегодня быстро и просто делиться друг с другом информацией, дает возможность создавать карты самых разнообразных событий. В качестве примера бостонский исследователь приводит программу Photosynth, которая позволяет реконструировать трехмерную модель пространства на основе множества фотографий.
Логично, может быть, вспомнить, что французская историческая школа «Анналов» фокусировалась на реконструкции повседневности прошлого. Теперь это вряд ли составит проблему для историков будущего. Сложно представить, сколько материала ждет их в мире блогов и прочих виртуальных коммуникаций нашего времени. Так что постоянно переписывать историю уже не получится…
Патрик предсказывает, что через несколько лет системы типа «Ушахиди» будут представлять из себя многомерный онлайн-мониторинг. Любая кризисная ситуация будет отражена на «живой карте», позволяющей не только узнавать о том, что происходит, но и максимально увеличить эффективность управления кризисом. По мнению ученого, подобного рода «живые карты» могут сыграть решающую роль и в борьбе с нарушением прав человека. И уж, конечно, они полностью изменят методы работы традиционных СМИ.
Между добром и злом
Безусловно, потенциальным победителям из числа политиков может не понравиться, что история напишется и без них. Как альтернативный и эффективный источник информации «Ушахиди» могут посчитать угрозой те, чья власть базируется на возможности любую информацию контролировать. К примеру, в Судане власти несколько раз блокировали «Ушахиди», и ее создатели были вынуждены переходить от одного сайта-зеркала к другому. Кроме того, им приходилось использовать безопасные каналы коммуникации, чтобы передача сообщений не раскрыла их источники.
К сожалению, только этим уязвимость «Ушахиди» не ограничивается. Информационная платформа открыта для любых сообщений, и потому ее эффективность может быть снижена с помощью потока ложных сообщений и спама. Хотя одно из решений этой проблемы, как ни странно, лежит не в жестком администрировании, а как раз в открытости системы. Появление ложного сообщения активизирует сети, которые нацелены на проверку достоверности получаемой информации. Хотя существует и более понятный способ — использование ограниченной сети источников: специальный канал может быть открыт только для журналистов, активистов, международных наблюдателей или просто для группы доверенных лиц, которые с большой долей вероятности не будут пытаться обмануть систему.
Понимая, что и этого недостаточно, создатели «Ушахиди» разработали недавно новую программу — Swift River, которая анализирует информацию и предлагает индекс ее достоверности. Программа собирает информацию из всех возможных источников, включая социальные медиа, традиционные СМИ, краудсорсинг, и проводит автоматический анализ.
Однако помимо возможностей обмануть систему, существуют и более опасные сценарии. Может ли кто-нибудь гарантировать, что «Ушахиди» послужит только добрым целям? Этот вопрос заставляет Патрика задуматься: «Сама технология нейтральна, ее применение отражает наши принципы и ценности. Но ведь даже Microsoft Word может использоваться для нарушений прав человека». Меер не исключает, что «Ушахиди» могут взять на вооружение, например, разного рода националистические группировки для создания карты проживания «чужих». «Но существуют закон и полиция, для того чтобы остановить такое использование системы», — предполагает Патрик.
Разговор об «Ушахиди» как о палке с двумя концами подводит нас к более глобальному вопросу. В последние годы в США идет бурная дискуссия о роли информационных технологий в либерализации общества и политических процессов. И восторженный ажиотаж постепенно сменяется осторожным прагматизмом — на конференциях все чаще сталкиваются кибероптимисты и киберпессимисты. Один из ярких представителей последних — исследователь Евгений Морозов, автор блога «НетЭффект» на сайте авторитетного журнала Foreign Affairs, который утверждает: новые информационные технологии в первую очередь усиливают тоталитарные государства.
«Я принадлежу к разряду оптимистов, — возражает Патрик. — Поднимать шум по поводу того, что информационные технологии используются государствами в репрессивных целях, — это значит говорить об очевидном. Если мы посмотрим на историю репрессивных режимов — конечно, они всегда использовали новые технологии, и в этом нет никакого сюрприза. Дело в другом…»
По словам Меера, в борьбе между государством и различного рода движениями, использующими сетевые технологии, сильнее оказывается общество: «Главный фактор — это не технологии, а организационная топология тех, кто технологию использует. Репрессивные режимы всегда по своей природе иерархичны и централизованы, в то время как группы, которые с ними борются, имеют сложные сетевые структуры без четкой иерархии. Теория сложных систем показывает, что в самых разных секторах уровень адаптивности нецентрализованных организаций к меняющейся среде намного выше, чем у организаций со строгой иерархией».
По словам Меера, это не значит, что репрессивные режимы не могут быть эффективными в использовании новых технологий. Речь идет о долгом соревновании. «Однако, — считает Меер, — преимущество на стороне сетевых негосударственных организаций. Тоталитарные власти в этом забеге на длинную дистанцию в какой-то момент просто выдохнутся».
Впрочем, пожалуй, речь должна идти не только и не столько о борьбе между тоталитарными режимами и сторонниками свободы. Если, как утверждал Кропоткин, взаимопомощь — это фактор эволюции, то «Ушахиди» и системы, подобные ей, — не просто платформы по обработке информации, а еще маленький шаг по эволюционной лестнице. Ведь главное, наверное, все же не борьба с кем-то, а желание и возможность помогать друг другу.
