Президент Медведев подписал «сколковские законы». Свершилось! Кажется, еще чуть-чуть, и мы в массовом порядке начнем изобретать новые товары, технологии, управленческие и социальные решения. Рано радуемся: силами лишь российской науки, образования или бизнеса у нас вряд ли что-нибудь получится.
Место российской науки
Надежды на инновационный прорыв российской науки, скорее всего, беспочвенны: уж слишком значительный научный потенциал мы растеряли в «лихие девяностые» и «глухие нулевые». Свидетельством тому не только снижение численности ученых, но и уменьшение количества научно-исследовательских и опытно-конструкторских организаций, старение и деградация российской науки в целом. С такой интеллектуальной базой инновационной каши не сваришь.
За 2000—2008 гг. численность исследователей снизилась на 11,8% — с 425,9 тыс. человек до 375,8 тыс. человек. Персонала, занятого выполнением научных исследований и разработок, стало меньше на 14,2%: было 887,7 тыс. человек — нынче 761,3 тыс. человек. Но больше всего «просело» количество вспомогательного персонала — штатный состав этих часто незаменимых подмастерьев уменьшился на 19,0%, скатившись с 240,5 тыс. до 194,8 тыс. человек.
Это еще что: в сопоставлении с 1991 г., последним годом существования советской науки, картина вырисовывается поистине катастрофическая: с 1991 г. численность работников научных организаций снизилась в 2,2 раза! Одни уехали за границу, другие забросили некогда любимую научную деятельность, третьи ушли на пенсию, так и не вырастив смену. В ближайшие годы дефицит научных кадров будет только усиливаться, поскольку никаких предпосылок для его сокращения пока не просматривается.
Аналогичная ситуация складывается при изучении динамики исследовательских организаций. С 2000 по 2008 г. их количество сократилось на 28,3%, причем научно-исследовательских, проектно-конструкторских подразделений в организациях — на 15,8%, а проектных и проектно-изыскательских организаций — и вовсе на 50,6%. Правда, за тот же период на 31,4% стало больше производственных конструкторских бюро, а на 75,6% — опытных заводов. Но это скорее олигархическое жертвоприношение постоянно ужесточающимся требованиям рынка, а не сакральная заинтересованность в инновациях.
И снова сравнение с 1991 г. За 17 лет количество научных организаций сократилось с 4564 до 3666, или на 19,7%. «Отцами» этих «достижений» нужно признать и государство, и бизнесменов, и тех же рейдеров. Как оказалось, все эти субъекты в одинаковой степени не заинтересованы в «ботаниках», «проедающих» бюджетные деньги, занимающих «сладкие» площади и напрасно «сжигающих» кислород.
Несколько слов о квалификации наших ученых. В России по итогам 2007 г. отношение числа статей в научных журналах к числу исследователей в публичном секторе составило всего 0,18, тогда как в Бразилии — 0,21, в Китае — 0,44, в Индии — 0,45. В лидерах здесь США и Канада (соответственно, 1,14 и 1,11), но куда нам до них, нам бы собратьев по БРИК догнать.
Инновационное бизнес-вранье
Посмотрим, как на статистические лекала ложатся уверения бизнесменов в кровной заинтересованности в научно-технологическом развитии. Год назад, 15 июня 2009 г., на заседании президиума правительства страны отмечалось, что «в России доля предприятий, осуществляющих технологические инновации, составляет 9,4%. Для сравнения: в Федеративной Республике Германия — 73%, в Бельгии — 58%, в Эстонии — 47%, в Чехии — 41%». Впрочем, за 2009 г. кое-что изменилось: по итогам прошлого года доля предприятий, внедрявших инновации, увеличилась с 9,4 до… 9,6%. Впрочем, нашему правительству на зеркало неча пенять: в России количество предприятий, получающих государственную помощь на внедрение технологических инноваций, не достигает и 1%, тогда как в Австрии составляет 18%, в Италии — 14%, в Нидерландах — 13%, в Германии — около 9%.
Ну хорошо, если доля компаний, заглядывающих в инновационное будущее, колеблется около 10%, то, может, и удельный вес высокотехнологичной продукции в общей структуре российского экспорта составляет сопоставимую величину? Не тут-то было. По итогам 2009 г. доля такой продукции в совокупном экспорте не превысила 2,0% (причем собственно научные исследования и разработки — всего 0,4%), тогда как в США данный показатель стабильно составляет около 28%, во Франции — 20%, в Китае — 17%, в Германии — 16%.
Россказни наших бизнесменов о нацеленности на инновации разлетаются в пух и прах при анализе структуры финансирования научных и технических разработок. В 2007—2008 гг. удельный вес частных инвестиций в общих расходах на инновационную деятельность оставался неизменным — 20,9%, тогда как доля государства возросла с 61,6 до 63,1%. Кстати, в Индии частные инвесторы вкладывают в инновации половину от общей величины расходуемых средств, а в Бразилии доля негосударственных инвестиционно-инновационных вложений доходит до 55% общего объема. Еще один показательный факт: в 1997—2007 гг. доля России в мировых затратах на НИОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы) снизилась на 5%, тогда как доля Китая увеличилась на 103%, Турции — на 79%, ЮАР — на 40%, Израиля — на 38%. Зато мы уверенно держим первенство по инновационной говорильне.
Государство как неэффективный инвестор
А что же государство, кому, как не ему, при таком лицемерном отношении бизнеса к инновациям подставить трансформации российской экономики свое мощное финансовое плечо? Подставляет, подставляет. Посмотрите на данные первой таблички: с 2005 по 2008 г. расходы федерального бюджета на науку увеличились в 2,1 раза, правда, в соотношении с ВВП бюджетные траты выглядят, как бы это помягче сказать, неубедительно: рост составил всего-то 0,03%: с 0,36 до 0,39%. И снова зарубежная практика: у нашего соседа Финляндии аналогичные расходы доходят до 3,5% ВВП, а у Швеции — превышают 4%.
При этом в мировой табели затрат на НИОКР Россия опережает такие страны, как Индия, Финляндия, Израиль, Турция или ЮАР, значительно уступая им по прочим показателям инновационного развития. Мы сталкиваемся с вопиющей неэффективностью бюджетных расходов на НИОКР, что подтверждается незамысловатой аналитикой: в 2007—2008 гг. каждый вложенный в создание нематериальных активов бюджетный рубль принес целые 1,6 копейки (!) новой интеллектуальной собственности, доход же казны от продажи этой собственности не разглядеть даже в росстатовскую лупу.
Ау, мы ищем таланты?
Рассказ о российских инновационных неприятностях был бы неполным без рассмотрения работы аспирантуры и докторантуры. Здесь как нельзя кстати данные второй таблички, наглядно иллюстрирующие текущее положение с подготовкой будущих исследователей. Смотрите: удельный вес аспирантов-технарей составляет всего 23,9%, а докторантов в области технических наук — 26,1%. С другой стороны, из закончивших обучение аспирантов диссертации защитили лишь 31,5%, докторантов — 33,4%. Наконец, из 50 462 аспирантов, поступивших в аспирантуру в 2006 г., через три года (стандартный срок обучения в аспирантуре и докторантуре) кандидатами наук стало всего 21,3%, докторами наук — 29,0%.
Не будем лукавить: до 80% аспирантов и докторантов свои диссертации покупают. В диссертационных советах крылатой становится поговорка: «Мало того, что диссертацию читал, так еще что-то сказать может».
И снова «Сколково»
Обсуждать «сколковские» налоговые льготы, рассматривать проекты кампусов, учреждать отдельную таможню, миграционную инспекцию или градостроительный совет — дело приятное, кто ж спорит. Но как бы нам не оказаться свидетелями ситуации, когда по пустынным сколковским коридорам будут потерянно бродить несколько десятков иностранных специалистов, а российские ученые ввиду языковой, квалификационной, образовательной отсталости станут необходимым антуражем для ушлых проходимцев, перекачивающих через инновационный центр многие миллионы долларов.
До открытия «Сколково» есть несколько лет, и сегодня нужно заниматься не столько созданием сколковской институциональной инфраструктуры, сколько кардинальным реформированием научной и образовательной сферы. Остается лишь один вопрос: есть ли в России люди, способные хотя бы на время забыть о собственном кармане и, засучив рукава, начать разгребать российские научно-технические и образовательные «завалы»?
