Во второй части «Диалогов» с одним из основателей Googlе, опубликованной в прошлом номере, обсуждалось, должно ли государство поддерживать новые разработки и финансировать риски частных компаний в этой сфере. Сергей Брин считает, что, в отличие от прикладных исследований, фундаментальные исследования должны финансироваться прежде всего государством и что в США оно тоже недостаточно средств вкладывает в науку (хотя и на порядок больше, чем это делает российское государство).
— Как вы думаете, можно надеяться на то, что и частные компании будут инвестировать свои средства в фундаментальную науку. Скажем, в теоретическую физику, абстрактные разделы математики, философию или историю искусств? Тратит ли на эти цели свои средства Google?
— Когда я говорю об ответственности государства финансировать фундаментальную науку, то это не означает, что я считаю возможным, чтобы частные компании устранились от этой важной для общества деятельности. Кстати, есть ряд частных компаний, которые тратят на фундаментальные исследования немалые средства. «Майкрософт», например, вполне серьезно занимается разработкой научных проблем. И Google, который родился в результате решения довольно сложной математической проблемы, тоже может тратить на эти цели определенные деньги. Мы, конечно, не можем умножать число физиков, озабоченных, скажем, проблемами космогонической теории или заниматься историей средневековой архитектуры, но для нас полезно решение некоторых математических задач, имеющих фундаментальный характер.
Мы делаем определенные программные продукты, востребованные современной наукой. И другие компании проводят полезные научные исследования. При этом есть много причин, чтобы подобного рода деятельность частных компаний не стала фактором замещения государственного финансирования науки. Повторю еще раз: и частные компании, и государство финансируют науку пока явно недостаточно. У меня такое ощущение, что мы находимся накануне революционных достижений в ряде научных областей, способных радикально изменить и современную экономику, и жизнь обычных людей. И произойдет это тем быстрее, чем больше средств будет инвестироваться в науку.
— Поставим вопрос по-другому: должна ли обычная частная компания ставить какие-то иные цели, кроме увеличения прибыли, объема продаж, обогащения?
— Я хотел бы на это надеяться, но насколько реальны мои надежды, не знаю. Думается, что честно платить налоги — этого явно мало. Следует заниматься благотворительностью, но не только. Нужно ставить более широкие в гуманитарном плане задачи. Приведу пример. Допустим, я написал книгу. Очень хорошую книгу по математике. Я мог бы продавать эту книгу по 100 долларов за экземпляр и ее могли бы купить, ну, скажем, 3 тысячи человек, обеспечив доход в размере 300 тысяч долларов. Но я мог бы продавать эту же книгу по 25 долларов за экземпляр, и тогда ее сумели бы приобрести, скажем, 10 тысяч человек. В этом случае доход будет меньше — 250 тысяч долларов. Но, с другой стороны, гораздо больше людей смогут заниматься математикой. В моем понимании — это правильный бизнес, который при небольших потерях способствует появлению большего числа образованных людей. Если вернуться к вопросу о государстве, то ему следовало бы стимулировать подобную деятельность частных компаний.
К этому добавлю, Google всегда стремился заниматься именно правильным бизнесом. С первых дней существования нашей компании мы делали наши продукты либо бесплатными, либо очень дешевыми. Поиск бесплатный, почтовые программы типа g-mail в большей части бесплатные, и за другие продукты люди платят очень мало. Мы стараемся производить то, что очень дешево или даже бесплатно для людей. И даже основной наш заработок — доходы от рекламы, мы получаем от ее продажи по очень низким ценам.
Это довольно сложная система. Допустим, вы ищете в Google «стул». Появляются результаты, а сбоку рекламные объявления. В каком порядке их поставить? Нам платят деньги за то, в каком месте стоит реклама. Этот вопрос решается с помощью аукционов. Допустим, один человек предложил 30 центов, а другой готов уплатить 20 центов. Сильно упрощая систему, скажу: мы с первого покупателя рекламного места тоже берем только 20 центов. Мы изучаем поведение покупателей, наши экономисты работают над тем, как лучше строить эти аукционы, используя сложные модели математической статистики. Не забудьте, мы делаем миллиарды таких аукционов каждый день.
— Раз уж разговор зашел о математике, и, помня, что вы потомственный математик в третьем поколении, хотелось бы узнать ваше мнение по вопросу, который сейчас достаточно широко обсуждается. Не перенасыщена ли современная экономическая наука математикой, не утрачивается ли экономическое содержание в формальных математических моделях?
— Мне трудно судить о том, что происходит в экономической науке. Я не экономист. Но думаю, что использование, скажем, эконометрических методов всегда полезно, ибо как раз и позволяет выявить некоторое новое содержание. Я уже говорил о том, что Google применяет эти методы для построения своих рекламных аукционов. Кроме того, мы используем математические модели типа Black-Scholes model — т.е. использующия стохастические дифференциальные уравнения для определения цен Stock options (стоимости опционов), — когда частично оплачиваем труд своих сотрудников акциями Google.
Если же взглянуть на эту проблему более широко, то понятно, что математика является универсальным языком, и чем более математизирована наука, тем она дальше продвинулась в своем развитии. Я думаю, это относится и к гуманитарным наукам. Другой вопрос, что формальные математические процедуры не могут заменить содержания. Но это уже не вопрос применения математики, а добросовестности ученого. Впрочем, и чисто вербальные исследования без использования математического аппарата могут быть очень полезными. Иногда сформулированная обычными словами идея рождается много раньше, нежели ее строгое математическое описание.
— Плохо, когда государство вмешивается там, где это не нужно. Но ничего хорошего нет и тогда, когда частные компании полностью определяют жизнь людей, опираясь лишь на свои интересы.— Было бы неплохо иметь процедуру выявления общественных интересов и ориентировать правительство на их реализацию.— Вряд ли кризис существенно изменит наши представления о законах экономической жизни.
Об этом — в следующем выпуске «Диалогов с Сергеем Брином»
