Одной из характеристик экономического кризиса стало увеличение роли государства, вначале в финансовом секторе, затем в бизнесе в целом. Чем же объясняются катящиеся по Старому и Новому Свету волны заклада активов в пользу государства и национализации частного капитала?
Во-первых, у государства оказалось больше средств и возможностей, чем у других игроков рынка. Во-вторых, многие правительства, по крайней мере, в Европе и США, почувствовали непосредственную ответственность за экономическую стабильность и благосостояние своих граждан.
Другой вопрос, насколько государство, предоставляя социальную защиту широким кругам населения, должно вторгаться в дела частного бизнеса? Если взглянуть на Европу, где одной из черт развитого рынка является ограниченное число значительных бизнес-возможностей, перераспределение прибыли может выглядеть вполне логичным, особенно во времена экономического кризиса. Проходящие сегодня в Европе демонстрации выдвигают требования о перераспределении сверхприбыли через ряд социальных гарантий.
Ситуация с бизнес-возможностями в быстроразвивающихся экономиках отлична от Европы. Пожалуй, в этом и состоит конкурентное преимущество России в сравнении с европейскими странами и США. Именно поэтому наблюдаемое сегодня в России усиление роли государственных институтов в бизнесе ведет к плачевным результатам. И здесь дело не только в пресловутой коррупции госчиновников, но и в сокращении эффективности свободного рынка при участии посредника таких масштабов и значимости.
Создавать механизмы, стимулирующие долгосрочное развитие – в этом, мне представляется, и состоит смысл участия государства в экономике, не опасного для рыночных отношений. Конкретные же формы, используемые государством для поддержания долгосрочного развития, определяются как положением экономики в бизнес-цикле, так и уровнем развития корпоративной ответственности в стране. Во времена кризисов не только фискальные и монетарные инструменты имеют свою действенность, но и более «тонкие» механизмы, которые стимулируют социальную ответственность бизнеса, могут оказаться эффективными, как показал опыт правления Лейбористской партии в Великобритании. Финансовые и нефинансовые стимулы для безработных, подписывающихся на профессиональную переподготовку, а также сходные стимулы для частного бизнеса, нанимающего переподготовленных сограждан, помогли более 1.85 миллионам людей вернуться на рынок труда между 1997 и 2007 годами.
Одной из основных целей июньской поездки президента РФ в США было повышение уровня взаимного доверия и привлечение международной научной элиты в строящийся инноград Сколково. Проект иннограда Сколково видится его учредителям как мост между наукой и рынком, местом, где инновационные идеи будут становиться бизнес-проектами.
Изучая требования российских ученых, предъявляемые сегодня правительству в открытых письмах и акциях протеста, я стал сомневаться, что суть проблемы отечественных науки и образования состоит в социальных платежах, «душащих коллективы разработчиков», и что российские ученые «только мечтают и говорят» о налоговых преференциях. Мне представляется, что для восстановления российской науки и становления инновационной экономики в стране этого может оказаться недостаточно.
В своих амбициях выхода на высший международный уровень проект иннограда Сколково не одинок. Близкий по соседству другой проект государственной важности - школа управления Сколково - громко отпраздновал в этом году четырехлетие своих стремлений выхода на международную арену.
Одна из преград к успеху российского бизнес-образования лежит в практически полном отсутствии собственных бизнес-кейсов. Дефицит отечественных кейсов объясняется тем, что российский бизнес не прозрачен, он не готов раскрывать информацию о ведении дел в своих компаниях и делиться опытом решения проблем. По критерию «международной прозрачности» в Индексе восприятия коррупции за 2010 год Россия опустилась на восемь ступеней до уровня 154 страны из 178 государств.
Тем не менее, именно выпускникам школы Сколково предстоит формировать доверие к российскому бизнесу, судам и государственным институтам. Сочетая управленческий профессионализм с нравственными ценностями, им придется опровергать недоверие запада к России, сложившееся в результате негативного опыта вложений в 90-е годы.
Из опыта других стран можно предположить, что преодоление закрытости российских бизнес-проектов быстрее приведет к повышению доверия и привлечет международный интеллектуальный и венчурный капитал в Сколково, чем экскурсии именитых гостей на грандиозную стройку. К примеру, так называемая Инициатива кабинета Тони Блэра по прозрачности в добывающих отраслях (Extractive Industries Transparency Initiative, EITI), которая предписывала компаниям публиковать данные о платежах, а правительствам государств, принявших этот стандарт - раскрывать информацию о поступлениях в нефтегазовой и горнорудной индустриях, оказала позитивное воздействие как на степень доверия населения к госорганам, принявшим Инициативу, так и на инвестиционный климат этих стран.
Для долгосрочного развития необходимо, в первую очередь, строительство институтов, культивирующих жизнь по правилам, а не по понятиям, принятие законов, гарантирующих долгосрочность отношений, признанных демократическим обществом. Вместо коротких рывков на опережение необходима масштабная реконструкция фундамента. Постепенная, кропотливая работа может оказаться более эффективной для инновационного развития экономики России, чем феерическое шоу, какой бы грандиозной ни была бы его постановка.
