Пятница, 3 декабря. Я снова в квартире рязанца Алексея Вайцена. В России в живых из узников лагеря смерти Собибор он остался один.
Уже давно умер руководитель восстания в Собиборе Александр Печерский, оставив на память Вайцену пожелтевшие от времени листки бумаги со своими воспоминаниями. Недавно Вайцен передал их мне со словами: «В лагере Печерский вел дневник. За это была положена смерть. Когда шли на прорыв «колючки», он бежал с тем дневником».
Нацисты тщательно фиксировали загубленные жизни. По немецким документам, в Собиборе было уничтожено 250 тысяч евреев. Их расстреливали, душили газом в так называемых банях, заглушая крики жертв гоготом гусей, которых специально разводили — не на мясо, а именно для гогота.
…Алексей Ангелович включает телевизор. «Новости» рассказывают о том, что в Германии пока так и не поставлена судебная точка в деле Ивана Демьянюка. Вайцен негодует: «Ну как же так? Ведь я видел, как он конвоировал в лес заключенных!» Я объясняю: правосудие предусматривает целый комплекс процедурных вопросов, анализ доказательственной базы, состязательность сторон. Но человеку, прошедшему ад, это трудно понять. Сейчас для него есть двое: он — заключенный Алексей Вайцен и тот — в телевизоре: старший вахман Собибора Иван Демьянюк.
Некоторые даже сочувствуют Демьянюку: мол, зачем над старым человеком измываться, ну поглумился в молодости дед над людьми — время такое было. И сам он отказывается от содеянного. А то, что в немецкой картотеке документ с его фотографией под фашистской печатью, так мало ли кто ее туда мог вклеить.
«Не может быть так, чтобы справедливости не было. Иначе зачем жить? — произносит Алексей Ангелович. — Если его не осудит человеческий суд, его должен осудить суд Божий».
Алексей Вайцен считает: выжить теперь из них должен кто-то один. Тот, на чьей стороне ПРАВДА.
