Съезд народов Дагестана пройдет 15 декабря в Махачкале. Около 3 тысяч представителей всех этнических групп республики попытаются решить, как преодолеть кризис. Созыв съезда преподносится местными властями как эпохальное событие и очередной этап новой политики, ориентированной на «мирный диалог и стабилизацию». Если перейти с языка официальных воззваний на человеческий, речь в основном идет о том, как прекратить войну местного радикального населения с местными же силовиками.

Недавно в Бабаюртовском районе на берегу Терека был найден труп Шейхульислама Абусупьянова с огнестрельным ранением и следами пыток. При жизни этот человек состоял на оперативном учете, то есть числился в так называемых «ваххабитских списках». Его постоянно вызывали в милицию «для контроля», однако жил он открыто, с семьей, работал на рынке. Некоторое время назад Шейхульислам исчез — для Дагестана рядовой случай.

Родственники обратились к адвокату Расулу Кадиеву — члену недавно созданной Комиссии по адаптации членов НВФ к мирной жизни. Тот, естественно, поспешил к местным силовикам.

— Я как член комиссии, имеющий карт-бланш от президента республики, обратился в прокуратуру, — рассказывает Кадиев. — Сначала меня вообще отказывались принимать. Более того, мне заявляли, что ничего не слышали ни о какой комиссии. Потом мое обращение все-таки зарегистрировали, но никаких действий по нему не предприняли.

Пока Кадиев и родственники Абусупьянова пытались «наладить диалог» с прокуратурой и милицией, уходило драгоценное время… Когда сам собой нашелся труп, «попытка диалога» утратила смысл.

Теперь Расул Кадиев и другие адвокаты, привлеченные властями республики к работе комиссии, кипят негодованием. «Нам в очередной раз показали, кто тут хозяйничает. Созданная с помпой комиссия ничего не решает».

Комиссия, создание которой сопровождается большим информационным шумом, возникла после жесткой критики Дмитрия Медведева «неэффективной» работы «некоторых» глав республик Северного Кавказа. Решительность, с которой Медведев обещал увольнять нерадивых президентов, заставляла шевелиться.

И примерно месяц назад дагестанское руководство отчиталось: комиссия, которая выведет «лесных» к мирной жизни, создана. В нее вошли представители всех силовых ведомств республики, общественные и религиозные деятели. Возглавил ее вице-премьер Ризван Курбанов.

Вице-премьер рассказывал, как будет работать комиссия: «Человек из «леса» связывается с адвокатом, адвокат обращается в милицию, прокуратуру, ФСБ, там говорят, что у них есть на этого человека. Если, по оперативным данным, на нем есть кровь, мы гарантируем ему беспристрастное расследование и справедливый суд. Если крови нет — поможем адаптироваться к мирной жизни».

В то же время Ризван Курбанов откровенно отметил, что «методология работы комиссии пока в стадии разработки» и вывод из «леса» будет осуществляться только под «личные гарантии» местных силовиков.

Что такое «личные гарантии» силовиков, видно на примере Абусупьянова. Никто из «лесных» в их добрую волю пока не поверил.

На связь со мной выходил Анвар Шарипов, брат девушки, совершившей теракт в марте в московском метро. СКП назвал его организатором теракта, и он скрылся.

«На мне ничего нет, — уверял он, — это знают и московские фээсбэшники. Они предлагали мне вернуться, дать показания, но никаких гарантий не обещали. Я по-прежнему в розыске. Переговоры с властями республики я тоже вести не могу, ведь они ничего не решают».

Подобные инициативы республиканских властей не новы. Работа по выводу боевиков из «леса» раньше тоже велась, хоть и не с такой помпой. Известны даже некоторые результаты. К мирной жизни возвращались такие тяжеловесы дагестанского подполья, как лидер буйнакского джамаата Баматхан Шейхов и шариатский судья Унцукульского района Магомед Сулейманов. Первому дали три года, из которых он отсидел два, второго вообще не стали сажать, однако этим летом и тот и другой снова ушли в горы. Понятно, что вопрос здесь лежит не только в плоскости создания официальных комиссий.

Сегодня ситуация такова, что силовое решение проблемы терроризма — вне компетенции глав субъектов Федерации. Местные структуры МВД и ФСБ напрямую подчиняются Москве. Более того, дагестанские силовики в последнее время практически отстранены от контртеррористической деятельности. Все спецоперации проводятся только сотрудниками ЦСН ФСБ (Центр специального назначения), который напрямую подчиняется НАК (Национальному антитеррористическому комитету). С логической точки зрения эта ситуация вроде бы оправданна: «результативность» местных силовиков — налицо.

В Москве трезво оценивают возможности местной власти. «Новой» удалось выяснить, что параллельно с неуклюжими попытками республиканского руководства показать результаты своей работы переговоры ведутся и на другом уровне. Еще в конце лета московские переговорщики, утверждавшие, что действуют от имени администрации президента РФ, вышли на Аббаса Кебедова, брата общепризнанного идеолога ваххабизма в Дагестане и Чечне Багаутдина Магомедова. Посланцы Москвы консультировались с Кебедовым как представителем «нетрадиционного» ислама» о возможностях и путях примирения в Дагестане.

Я поговорила с господином Кебедовым, он не стал отрицать факта этих встреч, но отказался сообщить какие-либо детали переговоров. Однако наши источники назвали фамилии московских гостей: Ильин и Орлов. Судя по всему, речь идет о высокопоставленных сотрудниках аппарата НАК генерал-лейтенанте Евгении Ильине и генерал-майоре Викторе Орлове. Нам также удалось получить копию проекта, переданного московским генералам.

В этом документе первым и главным условием мирного проекта называется наличие «специального представителя президента РФ, действующего под прямым и непосредственным контролем администрации президента РФ и наделенного полномочиями принимать самостоятельные решения в рамках республики». Меры по выводу республики из кризиса должны разрабатываться не силовыми ведомствами, а «специалистами в области права, психологии, богословия, в том числе и известными мусульманскими учеными исламского мира». А итогом этой совместной деятельности должна стать общедагестанская конференция по преодолению кризиса, решения которой должны иметь законодательную силу.

Замечу, что решения съезда народов Дагестана не будут иметь никакой юридической силы.

P.S. По данным заместителя начальника главного управления МВД РФ по СКФО Валерия Жернова, «за последний год в Дагестане террористическая активность выросла почти в полтора раза». С января по ноябрь прошлого года в республике был совершен 161 теракт, за неполных десять месяцев этого года — 231 теракт.