Детский противотуберкулезный санаторий, который возводился на общественные деньги в Республике Алтай, суд признал «самовольной постройкой» и потребовал снести возведенные стены, уничтожить фундамент и «заполнить оставшиеся от фундамента углубления до обычного уровня земли»… Так уничтожаются результаты 15-летней работы благотворителей. При этом уровень заболеваемости туберкулезом в регионе выше, чем в целом по стране.
«Если мне не удастся отстоять детский противотуберкулезный санаторий на Алтае — то, что сделано на благотворительные средства и силами общественности, я оставлю всякую социальную активность, уйду из общественной жизни в науку», — запальчиво заявляет Мариэтта Чудакова. Что связывает с детским противотуберкулезным санаторием литературоведа с мировым именем?
В эти края Мариэтта Омаровна впервые попала в 1996 году. К этому времени дошкольное отделение санатория в деревне Элекмонар не работало уже год, здания обветшали, котельная рассыпалась. Больных детей отправили по домам, штат распустили. Чудакова, вернувшись в Москву, добилась выделения из фонда президента России полумиллиона рублей на восстановление санатория. Деньги ушли в республику, но когда Мариэтта Омаровна вернулась в эти места через год, то увидела, что на эти баснословные средства построен… забор да кое-что покрашено силами медперсонала.
Снова просить из казны Чудакова не сочла возможным, бросать начатое — тоже. С этого момента санаторий начали восстанавливать на общественные средства, которые Мариэтта Омаровна собирала и у частных лиц, и у предприятий, и у банков, отдавала часть своих гонораров. В Элекмонаре восстановлением руководила организация ветеранов-афганцев. Уже через год открыли корпус для детей от 3 до 7 лет. Очень серьезно вложились в корпус для самых маленьких — до 3 лет. Отстроили котельную. А уже в 2002 году противотуберкулезный детский санаторий в Элекмонаре на 50 детей был признан лучшим в Сибирском регионе.
Из Москвы Андрей Мосин, афганец, командир отделения разведроты десантного полка, машинами возил в алтайский санаторий то, что удавалось собрать Чудаковой. «На дорогах в 90-е было неспокойно. А я на двух «КамАЗах» вез из Москвы в Элекмонар оборудование, которое закупали на пожертвования артистов, писателей, коммерсантов, — рассказывает Андрей. — Под Челябинском даже отбиваться пришлось. И ведь не золото вез — оборудование для прачечной (стиральные машины, сушилки) и для кухни (жарочный шкаф, кастрюли). А когда довез, вся деревня собралась — не видели такого. Прачечной в санатории не было вообще. Нянечки плакали».
Сколько раз проехал Мосин от Москвы до Алтая? «Для отделения санатория в Чемале, где лечатся дети школьного возраста, привозил кровати, матрасы. Гонял машины с «гуманитаркой». Детей одевали в новые вещи, о которых они и понятия не имели. Сам видел, как ребенку надевают новые туфельки, а он их нюхает, на зуб пробует».
Через некоторое время создали межрегиональную общественную организацию «ВИНТ», объединившую ветеранов боевых действий и интеллигенцию. К благоустройству подтянули даже местную колонию строгого режима. Мосин рассказывает, как договорился с «гражданином начальником» о том, чтобы заключенные сделали для детей игровую площадку. Зэки все сделали как для себя: деревянные детали так отполировали — ни одной заусеницы.
В 2000 году со Светланой Тыдыковой, главврачом санатория, решили, что надо его расширять. Согласовали вопрос с региональным минздравом. Министерство не возражало, но и не помогало. Поэтому проект барнаульскому институту «Алтайкоммунпроект» заказали на общественные деньги. Два года назад начали строить новый корпус отделения для самых маленьких пациентов. Работа непростая: проектировщики просчитали, что фундамент должен быть двухметровый — сейсмически опасная зона. К весне 2010 года подвели стены из бруса под окна. И тут началось.
Мосин получил от республиканского прокурора уведомление, что постройка на территории детского противотуберкулезного санатория — незаконная. Оказалось, что санаторий решено закрыть. Детей перестали принимать, оставшихся отправили по домам. Министр здравоохранения объяснил: отделение для школьников в райцентре, в Чемале, а для дошкольников — в Чемальском районе, в деревне Элекмонар это, мол, нерентабельно. А вылеченные дети рентабельны? И вообще о том, что Элекмонар с его целебным воздухом — лучшее место для туберкулезных больных России, которые теперь не могут лечиться на Южном берегу Крыма, министр здравоохранения знает?
Члены правления «ВИНТ» сходили в минздрав республики. Новый министр Игорь Яимов, не участвовавший в прежних договоренностях по строительству санатория, согласился помогать. Обещал оформить разрешительную документацию. Яимов и «ВИНТ» подписали соглашение. Но дело пошло по другому сценарию. В конце сентября Мосина вызвали в суд ответчиком: прокурор Чемальского района вышел с иском «в интересах Российской Федерации и неопределенного круга лиц» «о признании фундамента и стен из бруса, возведенных ООО «ВИНТ» на земельном участке, находящемся в оперативном управлении «Чемальского детского противотуберкулезного санатория», самовольной постройкой».
Доводы Мосина о том, что строительство на народные средства в интересах больных детей ведет общественная организация, суд не услышал и постановил: обязать МОО «ВИНТ» — снести «самовольную постройку» до основания, и даже глубже. Очевидно, не случайно. Место это — завидное: полтора гектара земли на берегу Катуни, район турбаз.
«Новой» стало известно, что накануне суда в Элекмонар приезжал заместитель председателя правительства Республики Алтай и показывал какому-то гостю территорию. Санитарка слышала обещания чиновника освободить от построек санаторскую землю, которую сразу после решения суда перевели в собственность муниципалитета. Так легче ее продать?
Как и положено, не обошлось без грязи. На собрании перед закрытием санатория сотрудникам заявили: если бы не Чудакова и Мосин, ваш санаторий еще поработал бы, а они здесь отмывают деньги. В кулуарах, как рассказывают медсестры, врали еще хлеще: Чудакова здесь баньку себе строит… О том, сколько детей пролечено здесь за 13 лет после его восстановления, не вспоминали.
Больных детей с туберкулезом вернули по домам, единственное, что остается, — оказывать им адресную помощь: лекарства выдают родителям. Мариэтта Чудакова бывала в этих семьях. Сырые, полуразрушенные домишки, да и сами родители полуразрушенные, пьющие, а лекарства нужно давать строго по часам, а детей с тубинтоксикацией надо усиленно кормить…
Глава региона Бердников на вопрос журналистов, что будет с больными детьми, отвечает: планируем выделить на следующий год 8 млн рублей на строительство нового корпуса дошкольного отделения санатория в Чемале. Не помочь строительству, уже ведущемуся, а на новом месте — с чистого листа. Но это пока ничем не подкрепленное обещание. Несколько лет назад школьному отделению в Чемале уже выделяли 2 млн рублей на ремонт, но и сегодня окна в детских палатах заткнуты подушками, сливные бачки не работают, штукатурка сыплется на детские головы. И выходит, что строительство на общественные деньги — дело для чиновников страшно невыгодное. Ну, никак до этих рублей не дотянешься. К чему, скажите, такое неудобное гражданское общество? Убрать его вместе с брусом, фундаментом и больными детьми. Да еще и с землей сровнять…
