— Магомедсалам Магомедалиевич, республика объявила курс на примирение. В этом ключе вы специально созвали и Съезд народов Дагестана. Ситуация настолько критическая?

— Республика существует в условиях жесткого идеологического конфликта, который основывается не только на религиозной почве. В обществе назревает противостояние и на почве социальной несправедливости, велик разрыв между богатством и бедностью. Мы пытаемся переломить эту тенденцию и консолидировать дагестанское общество. Мы не хотим войны.

Нам нужно возвращать людей из «леса». С этой целью была создана комиссия по адаптации. Я собираюсь ставить вопрос о полной амнистии без каких-либо обременяющих условий.

Как президент я гарантирую: к тем, кто решит вернуться к мирной жизни, будет проявлено гуманное отношение, чтобы они могли сложить оружие и заняться нормальным трудом. Для них будут открыты все дороги, и во власть в том числе.

— Вы сказали, что пришло время простить друг другу обиды. Какие ошибки сегодня власть способна признать?

— Я на посту всего лишь год и не хочу обсуждать ошибки предыдущих руководителей. По поводу своей работы скажу словами Владимира Путина: «Мне не стыдно». Все мои усилия направлены на то, чтобы возродить республику экономически и духовно-нравственно. Это требует времени. Республика дотационная, к сожалению, не имеет достаточной финансовой и налоговой базы, которая позволяла бы нам решить накопившиеся проблемы. Нам не хватает денег на детсады, школы, а мы вынуждены создавать новые спецподразделения. У нас есть серьезные проекты, серьезные предложения и партнеры, сегодня нам необходима поддержка наших жителей, прямой общественный договор. Трудно вовлечь бизнесменов в регион, где существуют большие политические и экономические риски. И в ближайшие годы мы сделаем все, чтобы бизнес пришел к нам.

— До сих пор в республике, особенно в селах, создают напряженность так называемые ваххабитские списки. Правда, на республиканском уровне в их наличии никто не признается…

— Я осуждаю практику составления списков неблагонадежных только по религиозному принципу. Сегодня у нас такой практики нет, как нет и массовой практики похищений и внесудебной казней, которые вменяли нашим силовым структурам. Это результаты нашей работы.

— Много говорится об адаптации «лесных». Однако в республике существует довольно большая прослойка мирных салафитов, они не хотят брать в руки оружие. Сегодня эти люди оказываются вне системы, у них нет своих мечетей, им сложно получить квоту на хадж, потому что квоты распределяет духовное управление по своему усмотрению, девочкам запрещают ходить в школу в хиджабах. Может, стоит обратить внимание на это?

— Сегодня правоохранительные органы никого не преследуют за то, что человек носит бороду или как-то не так одет. Такого больше нет. Люди свободно посещают мечети. Мечеть — дом Всевышнего. На мой взгляд, мечети не должны делиться на салафитские, тарикатские или еще какие-то. Я сам раньше посещал, — сейчас не так часто, как хотелось бы, — разные мечети в городах и селениях нашей республики и видел, что там есть представители разных течений. Можно мирно вместе молиться, не проблема. И разночтения, которые существуют, не должны быть причиной раскола. Зачем обособляться? Лучше убеждать поступками, словом. Если же большинство людей считает по-другому, не надо им что-то свое навязывать. Если салафиты мирные, если они не радикализируются и не пытаются создать вооруженные группы, то у них не может возникнуть никаких проблем. Это моя категоричная позиция.

— Молодежь все больше увлекается радикальными идеями. Только ли в социальной неустроенности дело?

— Наша молодежь очень восприимчива, она любит все новое, любит перемены, в последнее время мы им не смогли ничего предоставить в противовес радикальным разрушительным идеям. Не смогли заполнить идеологический вакуум, образовавшийся после распада СССР. Будем возрождать знание нашей истории, традиции, культуру, наши общедагестанские ценности.

— Но разве не для этого существует духовное управление, у которого даже по федеральным меркам ощутимые финансовые ресурсы? Свои газеты, журналы, телевидение, учебные заведения и т.д. Все есть, а результатов не ощущается.

— Вынужден согласиться. Застой не приводит ни к чему хорошему. Роль духовных лидеров в работе с молодежью первостепенна, они должны быть ближе к народу, особенно в селах.

— Сейчас в республике идут широкие дискуссии о введении в законодательство элементов шариата. Допускаете ли вы в ближайшем будущем нечто подобное?

— Де-факто элементы шариата у нас существуют, и никто его не запрещает: человек хочет жениться, развестись или разделить наследство по шариату — он идет к имаму. Я не вижу необходимости вводить эти нормы в законодательство. У нас есть Конституция России и конституция республики, есть своды законов — жизнь регламентирована, и мы будем жить по этим законам. Хочет иметь человек несколько жен — пожалуйста, но это не значит, что нужно вводить многоженство. Проблема шариата во многом искусственно созданная. Ее нет.

— А как насчет закона о запрете ваххабизма, противоречащего Конституции РФ? Его не надо отменить?

— Спорный вопрос. Этот закон носит чисто декларативный характер, согласно ему не составляют списки ваххабитов, ни один человек не осужден и не может быть осужден по этому закону. Ведь именно под лозунгами ваххабизма в 1999 году в нашу республику вторглись боевики и развязали здесь войну. В этих условиях наш парламент и принял этот закон. Сейчас мнение разделилось: половина — за отмену, половина — против. Сейчас мы проводим мониторинг в республике. Если будет понятно, что большинство дагестанцев будет «за», Народное собрание его может отменить. Если же большинство посчитает это оскорблением своих чувств, — ведь события 1999 года еще живы в нашей памяти, — мы его трогать не будем.

— У меня сложилось впечатление, что терроризм — это удобная ширма для многих чиновников, которой можно прикрыть все остальные проблемы.

— Именно поэтому я сегодня ставлю вопрос о прямой ответственности глав районов за то, что происходит на их территориях. Местная власть в республике требует обновления кадрового состава. Есть масса чиновников, которые засиделись на своих местах. Они удобно пристроились к бюджетной кормушке. Будем отрывать. Чиновникам надо избавляться от иждивенческого подхода. Пройдет детальная проверка, как расходуются бюджетные деньги. Ни одного чиновника, который замешан в коррупционных схемах, я не намерен терпеть. Они будут уволены, не исключаю громкие уголовные дела и посадки. Не важно, чиновник это местного, республиканского или федерального уровня — у нас нет неприкасаемых. Это те, от кого мы будем избавляться в первую очередь. Они больше не будут щеголять кортежами и роскошными домами. Однако у нас есть и другая проблема — нехватка квалифицированных управленцев современного типа. Будем работать над этим.

— У соседей тоже наблюдается рост нестабильности. К примеру, Кабардино-Балкария за последние годы существенно сократила размер дотаций из федерального бюджета. Когда такие результаты будут достигнуты здесь? Какие отрасли будут вытягивать Дагестан?

— Здесь есть один нюанс: в Дагестане 3 миллиона жителей, нас больше, чем во всех остальных республиках Северо-Кавказского региона, вместе взятых. С этой точки зрения, нам сложнее. Тем не менее в этом году нам удалось снизить дотационность республики с 80 до 67%. У нас много проектов, и есть партнеры, которые, несмотря на высокие риски, готовы работать с нами. В первую очередь мы планируем развивать энергетический комплекс. В каскадах наших гидроэлектростанций заложен большой потенциал, это хороший экспортный товар. Затем наш аграрный сектор, овцеводство, виноградарство, будем строить новые комплексы и развивать логистику. И, конечно, необходимо развивать туризм.

— В отличие от других лидеров кавказских республик вы до сих пор не высказались о событиях на Манежной площади в Москве.

— Мне как руководителю многонациональной республики любое проявление национализма кажется неприемлемым. У нас только основных 33 национальности, и живем друг с другом в мире.

Бытовая драка преподносится как национальный конфликт. Я категорически осуждаю подобные действия. Я не поддерживаю развязное поведение, в котором зачастую обвиняют молодых дагестанцев, однако мы не хотим давать в обиду наших земляков.

Я хочу обратиться к дагестанцам, особенно к тем, кто проживает за пределами республики, со словами поддержки и призвать их не поддаваться на провокации. Национализм ведет к развалу любого государства.