С моей подругой Яной Яковлевой, председателем НП «Бизнес Солидарность», мы познакомились в первые месяцы после посадки моего мужа, и она, прошедшая тюремные университеты и сделавшая своим делом помощь посаженным предпринимателям, научила меня справляться со своей собственной бедой просто: пытаться помочь не себе, вернее, не только себе и своему мужу, но и всем, кому можешь и кому не очень можешь.
Именно тогда понимаешь масштабы несправедливости, и твое горе как бы растворяется в огромной беде всей страны. Видишь разрушенные семьи и искалеченные судьбы, загубленный бизнес и невосполнимые утраты — и в какой-то момент осознаешь, что ты не одна. Учишься с этим жить и обретаешь надежду — увы, не на будущее страны, а на будущее людей, которых начинаешь безмерно уважать. Мы не можем дать миру новых Джобсов или Цукербергов, но мы дадим новых Буковских, Марченко, Гинзбургов и Солженицыных. России они не нужны — но будут нужны миру.
Сидели с Яной в кафешке и обсуждали, конечно, все последние события: приговор Ходорковскому и Лебедеву и последовавшие за ним репрессии участников митинга 31-го. Пришли к выводу, что о пресловутой либерализации УК можно забыть: не работают новые законы, не работают старые законы, не работает Конституция. Из хорошего есть одно: наконец-то все отчетливо увидели, что такое российское судопроизводство и каким он бывает — суд над предпринимателями. Пусть большинство думает, что судебный процесс над Ходорковским и Лебедевым был эксклюзивный, вот такой вот специально для них. Но мы с Яной и со всеми теми, кто попал в эту мясорубку, твердо знаем: такие процессы — норма для России. Нас всех судят именно так. Все понимают нелепость обвинения МБХ-ПЛЛ: невозможно украсть у самих себя нефть в размерах годового экспорта страны, да так, чтобы компания получила с этого прибыль, с которой еще и заплатила налоги, но высокий суд это не волнует.
Так и мне казалось три года назад, что невозможно посадить моего мужа в отсутствие ущерба и потерпевшего, что высшие инстанции это увидят и рассмеются, что мы обсудим конфуз и пожмем друг другу руки, и… в общем, я ведь читала это у Евгении Гинзбург в «Крутом маршруте», но мне казалось, что это давняя история.
Вдруг к нам в кафешке подошла милая женщина средних лет: «Вы ведь Яна? Вы ведь Оля? А помните мою историю?» Ну да, маленькая компания по производству и доставке спортивного питания. Женщине-предпринимательнице не возвращали долг, и должник написал на нее заявление в милицию — вымогательство. Возбудили дело, женщина была два месяца в тюрьме, потом вышла под залог, дело пока не закрыли. Знаете, когда читаешь письма от таких людей, даже когда они документы прикладывают, все равно часто сомневаешься: а ну как и правда было? Вопиющие случаи сразу видны, а вот такие, как с этой женщиной, разбираться надо. Но я впервые ее лично увидела: эдакий взбалмошный розанчик чуть постарше нас, щечки-кудряшки. Шьют ей вымогательство у серьезного парня, чей бизнес — обналичка. Ну то есть представить себе воочию ситуацию, описанную ментами в ее деле, довольно проблематично. Вот если наоборот — то да. Когда она отошла от нас, Яна задумчиво сказала очень точную фразу: «Надо же, ведь кому-то понадобилось и ее посадить…» Действительно: для чего? Для отчетности, или ради своего мелкого гешефта, или для острастки остальным, чтобы больше боялись и охотнее договаривались? Бессмысленно и мерзко. А розанчик ведь может и не выбраться — и ничего, абсолютно ничего с этим сделать нельзя, но не пытаться — еще хуже.
Конечно, предновогодние события в Хамсуде и последовавшие безобразия судьи Боровковой никакого оптимизма вселять не могут, более того — и общество, и милиция, и другие судьи сигнал получили и усвоили: плевать на закон, главное — хватать побольше и сажать наподольше. Вот увидите — сейчас предпринимателей будут сажать по новой схеме «a-ля Ходорковский»: раньше можно было сажать по делам, калькой сделанным с первого процесса, теперь модернизация пойдет, будут кальки с версии 2.0. Думаю, теперь бизнесменов пачками будут обвинять в краже у самих себя. Муж мой, правда, не унывает, что ему свойственно, однако я приуныла сильно — вот взяла билет до Перми, поеду через недельку на зону подзаряжать свои батарейки и питаться его позитивом. Я уже так привыкла к тюрьме, что скучаю по образу жизни, который я там веду: без телефона, без интернета, без телевизора, зато с мужем и с книжками, в поселке, по дорожкам которого бегает дикий пекинес.
У них там, кстати, все хорошо. Майор Сибагатулин стал подполковником, а к мужу приезжал наш друг Саша, привез ему апельсинов и прочих полезных вещей два мешка, настоящий Дед Мороз. Я не рискнула ехать в Новый год — там было паломничество, все свободные избы расписаны до старого Нового года, что не может не радовать. Муж сказал: одеваться теплее и брать с собой солнечные очки, так что с погодой тоже все понятно.
А прекрасной Яне Яковлевой я принесу этот номер газеты в роддом. Мы допили с ней свой кофе, и она уехала туда по очень важному делу. Все равно мы будем счастливы — в отличие, кстати, от данилкиных и боровковых. Променять свою жизнь и бессмертную душу черт знает на что — это их выбор.
